Фемикратия

Фемикратия

Общественный климат

Расширение участия женщин в общественной жизни — в экономике, политике и культуре — радикально изменило само общество. Роль женщины не просто повысилась, она стала символом прогресса и символом нового, фемицентричного общества. Неважно, что фундаментальные различия в мужских и женских ролях были, есть и останутся таковыми ещё необозримое время. Неважно, что использование женщины как рабочей лошади наравне с мужчиной неэффективно и губительно как для лошади, так и для всего этого общества. Неважно, что самим женщинам в принципе это всё не очень нужно.

Общество эмансипированного абсурда упорно в своём желании вырастить из женщины нового человека. Поэтому с социальными ролями женщины образовалась полная неразбериха. Женщина везде, женщина всюду. И стремится туда, где не ступала нога мужчины. Только таким образом она может освободиться от постоянного угнетения и доказать, что достойна гордого звания женщины. Просвещение слабого пола, скорее походящее на тотальную промывку мозгов, стало серьёзной политической задачей. Оно начинается со школы и включает в себя и специализированные учебные дисциплины, и культурные программы, и политические мероприятия, и целые социальные институты, посвящённые женским делам и заботам. А между тем в природе именно мужчина за отсутствием детородного аппарата является двигателем всякой социализации. Вся эта суета с вовлечением женщин во все возможные сферы только опять раздувает аппетиты, самомнение, эгоцентризм и попутно вытесняет на периферию мужчин, как незаметных винтиков общественной машины, чьё вовлечение в «женские» сферы даже некому продвигать.

Людям вообще бывает трудно реализоваться в обществе. Но женщине куда легче реализоваться, не состязаясь с мужчиной, а через семью и материнство. Тем более, какой смысл мешать мужчине реализоваться, если у него нет такой возможности? Но кто последний раз видел рекламную картинку с успешным мужчиной? То ли дело с гелем для волос или с флаконом дезодоранта, чтоб вернее понравиться неприступной повелительнице абсурдистана. А ведь долбёжка по голове 1 в попытке сплющить её в 0, как и замор 0 в надежде усушить того до 1, есть борьба с десятичной системой, которая сама подсказывает, как получить из них максимальную по значимости комбинацию. Есть мракобесие и борьба с наукой. И все мы знаем, чем это кончается.

Стоит остановиться на таком затёртом месте словопрений о женщине, коим является её «социальный статус», который надо всемерно повышать. Как пример демагогии это выражение просто идеально. Потому что в реальности у женщины есть два статуса — работницы и матери. И если повышается один, непременно понижается другой. Но кого волнуют такие тонкости? Статус — это не просто авторитет женщины, это уже авторитет государства! Как бы не ударить в грязь лицом перед всем цивилизованным миром, не оказаться среди дикарей Африки, где женщины поголовно не имеют учёных степеней. Или Азии, где женщина не видит дороги на работу из-под своей закопчённой паранджи. Или вообще Океании, где она целыми днями потрошит на кухне вонючую рыбу, вместо того чтобы управлять государством.

По тому, какова нынешняя пропаганда-агитация, сразу можно судить, чего хочет общество от женщины — денег или любви. Нынешний идеал — строгая женщина-лидер в очках и с непременной папочкой, спешащая по своим неотложным делам. Вся пропаганда так и крутится вокруг этого чучела «деловой и успешной», что вовсе не удивительно, ибо кроме прочих добровольных друзей эмансипации в этом заинтересован Его Величество Бизнес с прихвостнями «женских комитетов», «гендерных комиссий» и «половых органов». Зелень, капуста, лимоны и прочая брюссельская органика, столь милая сердцу социально ответственного бизнеса — вот что несёт ему успешная женщина в своей деловой папочке. А кому нужна женщина-мать? Теоретически — государству. Но поскольку государство давно не это слово, а до неприличности другое, то со своей невостребованной любовью женщина будет ещё долго бегать по кругу как Тяни-Толкай.

Общественный климат заряжен, наэлектрифицирован женщиной. Женские проблемы и заботы в центре внимания ООН. Женский стиль жизни незаметно, но безнадёжно подмял общество и мужчины перенимают женский образ мышления, женские вкусы и женские привычки. В результате уже и не разберёшь, откуда появились эти странные черты общества, которые все ругают, но не знают, как искоренить.

Фетишизация денег

Абстрактные цели, которые могут ставить перед собой мужчины в карьере и жизни — как например предотвращение Большого Взрыва, поиск флогистона или усмирение разбушевавшейся энтропии — женщину, разумеется, не интересуют. Или интересуют настолько, насколько они пересекаются с судьбой её и её детей. Поэтому чем больше женщина свободна, чем сильнее она увлекается игрой в мужские роли, чем сильнее гонится за подобием мужского успеха, тем больше дух меркантильности в обществе. Озабоченной пропитанием, поиском работы, выбором мужчины, будущим детей и собственной внешностью, женщине некогда думать об интеллектуальных страстях и экзальтированных смыслах жизни. Всё отвлечённое, возвышенное и идеализированное переселяется в область догадок, фантазий, вымысла, неведомого, непознанного, неузнанного и, в общем-то, ненужного. Сама жизнь становится куда приземлённей и практичней. Из кладези духовности женщина превращается в пристанище материальности. Из бастиона добродетели — в проповедника корысти.

Пьяный воздух экономической свободы одурманивает нестойкую женскую душу куда неотвратимей, чем сказки о любви. Всё, что таилось там веками, сокрытое от строгого мужского взора маской скромности и благоразумия, бесстыдно вылезло на самый верх, чтобы найти в эмансипированном обществе свою благодатную почву. Болезненное пристрастие к производимому впечатлению, составляющее значительную часть этой души, пожалуй, наиболее заметно. Получив в свои руки независимый от мужского контроля источник денег, женщины стараются с утроенной энергией потратить его содержимое на туалеты, украшения, драгоценности и прочие бессмысленные излишества. Значительную часть жизни эмансипированной женщины составляет погоня за модой, престижем, абсолютной необходимостью выглядеть лучше всех, пустить пыль в глаза и произвести на окружающих не просто впечатление, а вызвать натуральный шок или лучше сердечный приступ.

От стремления повергнуть соперниц в прах недалеко ушла и страсть женщин к роскоши, к самым разным пустым тратам, отягощённая неумением рационально относиться к деньгам. Инстинкт уюта и комфорта, заложенный в женщину и предназначенный для создания семьи и воспитания детей, трансформировался за отсутствием этой семьи и детей в болезнь потребления, приобретшую размер абсурдный даже для абсурдного эмансипированного общества. Гипертрофированная потребительская экономика также неотделима от эмансипированного общества, как слова «in god we trust» от зелёных купюр. Под ненасытный женский спрос подстраиваются производители и торговцы, порождая целые женские отрасли экономики. Что ещё хуже — под женщин подстраиваются маркетологи, фактически манипуляторы психикой, раздувая необходимость покупок, потребления, трат, идентифицируя это всё с успехом в обществе, замещая в сознании все остальные ценности. Качество спроса меняется тоже. Общеизвестна любовь женщин к распродажам, скидкам и максимальной дешевизне. В результате качественные товары исчезают, заменяясь одноразовым барахлом. Срок службы падает, а маховик потребления раскручивается всё сильнее. Женский спонтанный и хаотичный спрос вытесняет из экономики рациональный мужской. Да и то сказать — мужской спрос меняется тоже. Раньше мужское потребление было сбалансировано целями содержания женщины и семьи. Теперь, в условиях тотального эгоизма, спрос становится самоцелью. Суетливое поглощение всего, до чего может дотянуться кошелёк, вытесняет один смысл жизни за другим. А если кошелёк не дотягивается, выручает кредит. Для женщины привычно отказываться от свободы. Кредит — её выгодная продажа. Потребление идёт за счёт будущего, детей, потомков… Главное — сейчас, сразу и много. Сиюминутные удовольствия становятся наркотиком, заполняющим пустоту личной жизни и вытекающую пустоту личности. А деньги становятся самодовлеющей ценностью.

Культурный звездец и моральный пипец

Но проедание собственной жизни не так страшно, как проедание души. Последнее заразно. Люди копируют не только поведение, но и настроение, мировоззрение, даже мысли. Всё упрощается, максимально готовится для быстрого, универсального и безболезненного употребления. Материалистический подход к делу успешно покоряет искусство и науку, весьма кстати наполняемые женщинами, а также средства массовой информации, которые гоняются только за мимолётным женским вниманием. Обилие легковерных читательниц превратили их в мехи по накачке информационных пузырей, по зловредности не уступающих экономическим. Раздувание пустых сенсаций сопровождается круглыми прибылями от рекламы для тех же читательниц-покупательниц. В науке развиваются неточные науки — те, где результат исследований нельзя точно измерить, но зато можно точно измерить его «социальную значимость», а в искусстве доминирует вечная женская тема. Причём «тема» эта всё больше опошляется и упрощается, вырождаясь в топтание вокруг женского тела, что неудивительно — за отсутствием чувств это теперь единственная ценность в жизни женщины.

И если бы только тема! Всё искусство, да и вообще вся сфера культуры, превратились в конвейер фабрики негасимых звёзд и дутых знаменитостей, что порождается как преобладанием почитательниц, так и их ориентацией на личный тип отношений. «Звезда» — закономерный ответ на женский культурный спрос. Во-первых, женщины вообще всё воспринимают через призму личности, а во-вторых, женщины исключительно подвержены постороннему мнению. И поэтому личность заменила искусство, источник мнения заменил мнение, а каналы информации — информацию. Важно кто говорит, кого показывают, о ком пишут. Остальное, то, что некогда называлось искусством, — вторичный бессмысленный шум, тщетно старающийся лишь привлечь к себе внимание. В свою очередь, внимание, известность и слава конвертируются в деньги, а сами они окончательно вытесняют из общественного сознания всё нематериально-вторичное, включая Её Низложенное Величество Любовь, которая переселяется в область пошлого массового пролеткульта, ориентированного на всё ту же сентиментальную женскую аудиторию, заменяясь в обыденной жизни банальной сексуальной потребностью. И чем абсолютнее власть денег над умами, тем выспренней и выхолощеннее розовая сопливая «лябоффь». Да и то упоминаемая всё реже и реже.

Обилие женщин, активно действующих в обществе, вносит коррективы и в моральную атмосферу. Женщины, вследствие своей меньшей социальности, не настолько озабочены абстрактными нравственными нормами, как приученные к ним социальной эволюцией мужчины. Критерии общественной нравственности заменяются чувствами, личными отношениями, персональными пристрастиями и, конечно, эгоизмом. Если к следованию законам добрую половину населения принуждает только страх, а к нарушению — желание быть не хуже других, то добровольное законопослушание, что по сути и есть основа морали, неизбежно вымывается из общей социальной ткани. Сама же господствующая мораль, облегчённая от семейных и прочих нравственных ценностей, упрощается до степени примитивизма, способного проникнуть в самые тупые головы. Она разлагает самых стойких и с молоком эмансипированной матери передаётся в юные души. Общество по спирали опускается в пучину стяжательства, зависти, тщеславия, коррупции и гниения. Лихорадка потребления, вакханалия проедания всех доступных ресурсов и оргаистическая радость кредитования в счёт потомков заражает всё общество, становится тотальной идеологией и приводит к обожествлению денег, что ещё больше усиливает их влияние, переводя его из строго материального в возвышенно-духовное. Деньги окутываются ореолом таинства, святости и обожания.

Но место на духовном пьедестале пусто не бывает. Духовные искания эмансипированного индивида уводят его далеко за пределы здравого смысла, и поэтому он никак не может обнаружить у себя под боком обыкновенную человеческую любовь. Но ни обанкротившаяся религия, ни чахоточная эзотерика, ни цветистая восточная «философия» не в состоянии занять её место. Все эти суррогатные обёртки любви лишь тщетно толкутся на пустом месте, внося смуту в души и головы.

Если однако посмотреть на всё это бурное действо с точки зрения высшего нравственного смысла и эволюции материи, то мы столкнёмся с парадоксом неэффективности денег. Сведение созидающей их роли к примитивному проеданию прибыли ведёт общество в экономический и эволюционный тупик. Без своего противовеса — любви — деньги не могут привести к балансу, необходимому для движения вперёд. Для каждого человека накопление собственности становится бессмысленным, если она не приносится в конце концов в жертву. То же верно и для общества в целом. Как любовь для человека, так семья и дети являются для общества центром приложения жертвенных усилий, смыслом существования и в конце концов основой морали. Без семьи общество теряет стимул к развитию, превращается в разлагающийся труп. Семья и дети — это цель, смысл и нравственный ориентир для движения вперёд. Это — будущее. А без будущего нет собственности, нет справедливости, нет морали. И как бессмысленно существование людей-накопителей, так же аморально общество бездетных потребителей.

Политический цирк

Чем больше женщин в политике, тем своеобразней и политический климат. В женской природе стремиться нравиться людям, никого не обижать, всех жалеть и любить. Это личное отношение окрасило общество в яркие цвета фальшивого гуманизма и трусливой политкорректности. Там, где необходима эффективность, расчёт, строгость и даже жёсткость, характерные для мужчин и денег, возобладали уговоры, сюсюканье и доброта, очевидно не нашедшие применения в семье. Одинокие женские сердца требуют любви. И она появляется — к меньшинствам, к обездоленным, к угнетённым всего мира, к животным, давно занявшим место мужчин, которые всем скопом тут же по привычке наделяются правами. У одинокой женщины много времени. У женщин, обладающих правом голоса, — много власти.

Но помочь всем и каждому физически невозможно, в результате вместо действительно нуждающихся в помощи, она идёт тем, кто успел первым забраться в коллективное женское сердце. Так сформировались вечные «символы помощи», если угодно, гуманитарные «звёзды» — дети Африки, жертвы дискриминации, социальной несправедливости, колониализма, сионизма, потомки рабов и туземцев, которые осчастливливаются постоянной финансовой и материальной помощью при абсолютно любом повороте событий. Эта дискредитация идеи помощи уже сама по себе напоминает гуманитарную катастрофу. Жалость и желание помочь естественно для человека. Но в обществе это желание должно сочетаться с рациональной оценкой средств и возможностей. Потому что особенно трогательно выглядит помощь направо и налево со стороны тех, кто сами нуждаются в помощи, и кто на самом деле постоянно пользуется ею — дорогих и сердобольных женщин. Возводящих гуманизм на космический уровень и превращающих в иждивенцев целые народы.

Медленный, но верный дрейф либерализма в сторону самой гуманной политической системы также очень показателен. Либерализм неотделим от социализма, так же как эмансипация от женщины — слишком уж тяжело даётся обществу равенство между ними, слишком уж разные они, мужчины и женщины. Наделение женщин правами привело к социализму, поскольку права эти надо за счёт кого-то обеспечивать. Кроме того, равенство в правах само подталкивает к равенству в доходах — какое равноправие между бедными и богатыми? А равенство в доходах невозможно без всеобщей братской любви — кто ж иначе отдаст свои деньги? Так «свобода, равенство, братство» предвосхитили нынешний абсурдистан и превратили социальную халяву в явную или неявную государственную идеологию. И пока общество будет зажато тисками эмансипации, ничего другого мы и не увидим.

По той же причине против женщин не устояла и либеральная демократия, которая требует максимально гомогенного общества, с минимальным набором меньшинств со «специальными» интересами, и чем общество однородней — тем ближе идеал. Но если со множеством мелких групп общество худо бедно может управляться, то именно между полами мы имеем наиболее серьёзные различия — и в психологии, и в идеологии. И именно эти различия на корню подрывают любую гомогенность и любую демократию. Как может функционировать демократия, когда общество точно делится на два абсолютно разных, конкурирующих класса, которые при всём желании никогда не сольются в один и не достигнут желанного плюралистического консенсуса? Противоречия между полами добавляют к правовому и экономическому балаганам политический цирк, а демократию превращает в фемикратию. Без женского электората невозможно представить себе современные фольклорно-эстрадные выборы, полные подковёрной борьбы, интриги и театрального накала страстей. Даже страшно представить, в какую скукотищу они превратились бы! «Харизма», верность жене и любовь к детям — вот теперь самые важные качества кандидатов. Это конечно, если кандидату случилось оказаться мужчиной. Но сильному полу уже давно не под силу в одиночку управлять государственным бегемотом. Мужчины только и могут думать о падении рождаемости. А кто должен думать о правах женщин? О стирке носков? О качестве прокладок? И чуткие народные избранники и избранницы, не забывая источать непременную харизму, день и ночь пекутся о личных и семейных проблемах избирательниц, изощряются в популизме и изворачиваются в желании угодить всем им вместе и каждой из них в отдельности. Но озабоченность личными проблемами и внешностью кандидата — цветочки по сравнению с самым страшным злом фемикратии — внушаемостью. А в этом впечатлительный женский электорат — вне конкуренции. Самые дикие глупости — будь то запрет наркотиков, питающий практически всю преступность, или глобальное потепление вкупе с «зелёной» энергией, или сама эмансипация — теперь легко и успешно проталкиваются любым лобби, греющим на них руки и карманы.

Выкорчевав здравый смысл, либерализм и демократию, феминизированное общество засадило политический ландшафт политкорректностью — запретом на свободу слова, фактически цензурой. Всё, что может кого-то унизить, обидеть, задеть национальные, религиозные, расовые, культурные, сексуальные или какие-либо другие коллективные чувства, является аморальным, преступным и должно незамедлительно пресекаться. Незрелой фемикратии невдомёк, что между личным и коллективным оскорблениями есть большая разница — первое существует, второе — нет. Как нельзя всех любить, так же нельзя и освятить всякий коллектив, в котором личность имеет счастье состоять. У общества просто не хватит фантазии на это. В результате вместо взрослого самоконтроля инфантильному обществу навязывается затыкание рта, характерное для власти женщины. Вместо вкуса, культуры и ответственности — окрики и запреты, характерные для воспитания государством-нянькой. А вместо свободного выражения взглядов и демократической борьбы за права — растекание этих прав и прилагающейся к ним выгоды по неизведанным бюрократическим каналам. Так жалость, доброта и безответственность порождают гниющего политического монстра — феминизированную демократию, где на поверхность вылезают коллективные «права» разнообразных групп, использующих политкорректность для защиты своих эгоистических интересов.

Но, конечно, жалея всех и вся, женщина не может жалеть современного мужчину, который оказался в глубоком кризисе. И это только подчёркивает факт, что для женщины мужчина — всегда прежде всего хозяин и покровитель. Жалеть хозяина? А кто тогда пожалеет меня?!

Агония правосудия

И то верно! Бывшие «хозяева» как ни в чём не бывало жалеют и берегут женщин, поддерживают их требования и всячески стараются угодить. Иначе и быть не может — так уж они устроены. Их дружными усилиями был обрушен и последний, самый важный социальный институт — судебная система. Как выяснилось, в обществе не существует никаких противовесов умственному помутнению судей, адвокатов, прокуроров и остальной юридической братии, готовой попрать любые писаные законы, включая конституцию, ради помощи слабым. Кто не слышал, сколько мужчин оказались обобраны или вообще за решёткой по ложным обвинениям в изнасиловании, домогательствах или «домашнем» насилии? А сколько самоотверженных папаш потеряли детей и приобрели взамен алименты? А сколько добросовестных учителей и воспитателей попали в «педофилы»? Женское оружие успеха оказалось применимо не только к личным отношениям, но и к процессу отправления правосудия, который, как ни крути, продолжает во многом основываться на персональных контактах и личном впечатлении. А общественное мнение, формируемое теперь преимущественно женщинами, служит дополнительным рычагом к направлению означенного процесса в «правильную», т. е. женскую сторону. Которая в указанных случаях, увы, не имеет ничего общего с любовью.

Вот так легко и непринуждённо безудержная эмансипация в одночасье перечеркнула плоды тысячелетней эволюции общества — равноправие, свободы, демократию, и заменила всё это отвратительной пародией, с бессовестной откровенностью обнажившей строгий научный факт — сфера любви общества размыта и поглощена сферой денег.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.