126. Посредники в делах
126. Посредники в делах
Это — мошенники еще более тонкие, чем те, которых я описал раньше; это — ловкие заимодавцы, поощряющие мотовство и прихоти молодых людей и пользующиеся их безрассудством и доверчивостью.
Угадать опасность здесь особенно трудно, потому что свои планы, имеющие целью разорить несчастного юношу, они приводят в исполнение под маской честности и великодушия, делая вид, что жалеют его и хотят ему помочь полезными советами.
Эти замаскированные коршуны заставляют других играть главную роль в деле ускорения полного краха, сами же только извлекают из него выгоду.
Они притворяются, что действуют совершенно бескорыстно, и пускаются отечески увещевать юношу; но они очень огорчились бы, если бы его сумасбродства прекратились; они всячески поддерживают их и предлагают разного рода заманчивые и выгодные для себя сделки, которые преподносят под прикрытием полнейшего бескорыстия.
Постепенно все состояние доверчивой жертвы оказывается опутанным долговыми обязательствами.
Молодой человек, не замечающий проделок ловкого грабителя, в избытке благодарности прижимает его к сердцу и непоколебимо верит в его искренность и великодушие в то самое время, как тот его всячески обманывает.
Со всех сторон юношу опутывают искусно расставленные сети; его вкусы так хорошо изучены заранее, что если бы он и не отличался такой доверчивостью, все равно уже одно его тщеславие дало бы возможность его всячески обманывать. Ему говорят только об управлении его имением, о размерах его долгов и в то же время дают волю всем его прихотям, а по прошествии каких-нибудь четырех лет он видит, что обречен получать всего лишь шестую часть своего прежнего годового дохода.
Грабитель, истинный Протей{222}, прикидывается, будто преисполнен к нему соболезнования, и, искусно скрывая свое лицемерие, кончает тем, что начисляет к одолженному капиталу проценты и оказывается владельцем лучшей части поместий того, кого он называл своим питомцем.
Минута прозрения доверчивого юноши знаменуется ужасом, изумлением, отчаянием, выражением справедливого негодования. Но все напрасно: все в порядке, закон может только подтвердить законность приобретения негодяя, присвоившего себе таким подлым образом чужие владения. Если бы пострадавший передал дело в суд, то суд, несомненно, оказался бы на стороне захватчика.
Случай с доверчивым молодым человеком может только послужить назидательным примером для других юношей и удержать их от увлечений, которые приводят стольких к гибели. А тем временем новый землевладелец разъезжает в собственном экипаже и забрасывает грязью свою несчастную жертву, бредущую по улице пешком.
Нередко можно видеть, как какой-нибудь делец оказывается владельцем лучшего поместья своего клиента, прокурор — хозяином четырех его домов; управляющий поселяется в том самом особняке, где раньше жил его господин.
Каким же путем они получили имущество разоренного ими человека? Путем предоставления ему взаймы его же собственных денег!
Эти услужливые маклеры сами выступают на сцену редко; у них у всех имеются подставные люди. Они доводят человека до отчаяния и пользуются этим в известный момент. Тайное, губительное ростовщичество ссужает на кабальных условиях деньги тем, кого оно само же сознательно довело до бедности.
Этот рой мошенников поглощает огромные состояния.
И скупой Ахерон не выпускает из рук своей добычи{223}.
Другой подобного же типа посредник, не имея ни гроша, покупает землю, за которую платит небольшую сумму, взятую в долг, и становится фактически землевладельцем, до тех пор пока его не лишают этой земли судом; а такие дела затягиваются года на четыре и больше. В течение этого времени он живет в свое удовольствие, сводит лес, говорит: мои вассалы и только после упорной и долгой борьбы возвращает законному владельцу свое поместье. Он ничего за него не заплатил, жил на чужие средства, а крестьяне называли его: государь наш. Люди этого сорта прекрасно умеют подолгу водить своих противников по темным лабиринтам наших законов!