I. ЭВЕРЕСТ

I. ЭВЕРЕСТ

1952 г. Когда в результате разведки Шиптона выяснилось, что восхождение на Эверест с юга возможно, швейцарские альпинисты стали готовиться к штурму вершины по этому пути. Соответствующее разрешение правительства Непала было получено еще в мае 1951 г. Швейцарское общество альпийских исследований осенью 1951 г. предложило англичанам организовать совместную экспедицию на Эверест весной 1952 г. Однако англичане отказались от совместных действий, мотивируя это тем, что подобное мероприятие будет слишком громоздким. Со своей стороны они планировали в случае неудачи швейцарцев провести английскую экспедицию в 1953 г.

Первую швейцарскую экспедицию на Эверест возглавлял естествоиспытатель и альпинист Эдуард Висс-Дюнан. В штурмовую группу входили альпинисты Рене Диттер (руководитель), Андрэ Рош, Жан-Жак Аспер, Леон Флори, Рене Обер, Эрнст Хофштеттер и Реймон Ламбер. Опытным восходителем был и врач экспедиции Габриель Шевалье. В научно-исследовательскую группу, кроме Э. Висс-Дюнана, входили геолог Альберт Ломбард, ботаник Августин Циммерман и этнограф Маргарита Лобзигер-Делленбах.

20 марта экспедиция вылетела из Женевы и уже 29 марта покинула столицу Непала Катманду. Ее сопровождали 20 шерпов под руководством Норкей Тенсинга и 165 носильщиков. Вес багажа экспедиции составлял 5 т. Почти две недели она шла на восток по предгорьям, преодолевая перевалы высотой до 4200 м. Достигнув долины Дуд-Коси, экспедиция повернула на север. В селении Намче-Базар носильщики из Катманду получили расчет; были наняты новые носильщики из местных жителей.

23 апреля на морене у языка ледника Кхумбу был разбит базовый лагерь (около 5000 м). Через день был установлен лагерь 1 (5250 м). Он был расположен на скальном острове у подножья огромного ледопада Кхумбу. Пока основной состав еще находился в базовом лагере, первая группа (Диттер, Ламбер, Шевалье и Обер) 26 апреля вышла из лагеря 1 для разведки пути через ледопад и выбора мест для следующих высотных лагерей. Все последующие дни стояла плохая погода, часто шел снег, что делало разведку не только утомительной, но и опасной.

В шестисотметровом ледопаде Кхумбу глазам разведчиков предстал неописуемый хаос ледовых башен и глыб, а над ним синевато-зеленые грани висячих ледников на склонах Нупцзе и западного плеча Эвереста. Но это был единственный путь, которым можно было проникнуть в Западный цирк, к подножью склона, ведущего к Южному седлу.

В первый день разведки группа едва смогла преодолеть нижнюю половину ледопада и вернулась без особой уверенности в том, что прохождение ледопада возможно. На следующий день та же группа поднялась по ледопаду до 5600 м. Здесь им удалось найти среди нагромождения ледяных глыб ровную площадку, на которой был установлен лагерь 2.

Утром 29 апреля Флори, Аспер, Хофштеттер и Рош вышли из лагеря 2 для разведки верхней части ледопада. После утомительных и опасных поисков им удалось найти путь до верхнего края ледопада. Однако вход в Западный цирк, как и во время разведки Шиптона, был прегражден громадной поперечной трещиной. Эта трещина тянулась через весь ледник от склонов западного плеча Эвереста до Нупцзе. Поиски пути обхода были безрезультатными, оставалась единственная возможность — организовать переправу через трещину.

Спустившись в лагерь 2, разведывательная группа связалась по радио с лагерем 1 и сообщила, что для организации веревочной переправы через трещину необходимы деревянные крестовины. Эти крестовины предстояло утопить в снегу, использовав их для закрепления веревок. К утру шерпы доставили эти своеобразные «снежные якори» в лагерь 2, и группа в сопровождении четырех шерпов по уже знакомому пути снова поднялась к трещине, последней преграде перед выходом в Западный цирк.

Аспер на двойной веревке спустился в трещину. На глубине 5 м он попытался, раскачиваясь, как на качелях, перепрыгнуть на полку противоположной стены, но после двух безуспешных попыток убедился в том, что это невозможно. Спустившись еще на 16 м, Аспер по снежной пробке перебрался к другой стене трещины, казавшейся бездонной. При помощи ледовых крючьев он преодолел двадцатиметровую отвесную, местами нависающую стену и выбрался на противоположный край трещины. По обеим сторонам трещины на метровой глубине были закопаны в фирн деревянные крестовины, к которым были привязаны четыре веревки. Фирн над крестовинами утрамбовали, и импровизированный «мост» был готов. Первым прошел мост Флори; после некоторого колебания шерпы Аджиба и Сарки последовали за ним.

Группа прошла еще несколько сот метров, чтобы окончательно убедиться в том, что страшный ледопад Кхумбу уже остался позади и посмотреть, как выглядит Западный цирк. К своей радости, альпинисты обнаружили, что дальнейший путь до подножья склона Южного седла не представит никаких трудностей. Здесь на фирновой террасе было выбрано место для лагеря 3.

Западный цирк — огромная мульда (шириной в 3 км и длиной в 5 км), зажатая трехкилометровыми стенами Эвереста, Лхоцзе и Нупцзе. В отличие от ледопада Кхумбу цирк был почти не рассечен трещинами и легко проходим. Удовлетворенная результатами своей работы, группа вернулась в лагерь 2 — путь к подножью Южного седла был теперь открыт.

Прохождение огромного ледопада Кхумбу было большим достижением, но теперь возникала новая задача — сделать путь через ледопад сравнительно легким и безопасным для тяжело нагруженных носильщиков и альпинистов. На протяжении почти 250 м были укреплены веревочные перила, вырублены ступеньки, а местами и целые тропы; весь путь был маркирован часто расположенными цветными флажками. Такая обработка пути отняла много сил и времени, но зато после того, как путь был готов, переброску грузов можно было вести достаточно быстрым темпом.

Ежедневно колонна носильщиков доставляла груз из лагеря 1 в лагерь 2 и возвращалась в лагерь 1. В это же время другая группа занималась переброской грузов из лагеря 2 в лагерь 3. Только в течение четырех часов в день — с 7 до 11 утра — эти транспортные работы были безопасны; в остальное время лавины и обвалы льда пересекали путь.

8 мая, пока производилась переброска грузов, Аспер, Шевалье и Флори установили лагерь 4 (6450 м). 9 мая этот лагерь был полностью оборудован, а еще через два дня у подножья ледового склона Лхоцзе был организован лагерь 5 (6900 м). Экспедиция вплотную подошла к подножью склона Южного седла, теперь предстояло выбрать путь подъема на седло.

Первый вариант подъема проходил по западному склону Лхоцзе; примерно с середины склона нужно было начинать траверс влево с набором высоты. Второй вариант предусматривал подъем по крутому склону к скалам «Эперон де Женевуа» («Женевский контрфорс», скальное ребро, спускающееся на запад несколько южнее седла).

После тщательного изучения всех возможностей, швейцарские альпинисты избрали путь по кулуару левее «Женевского контрфорса» и частично по скалам гребня. Скалы и снежно-ледовые склоны были весьма круты, на протяжении почти 200 м пришлось укрепить веревочные перила, забить много крючьев и вырубить ступеньки, чтобы сделать подъем доступным для тяжело нагруженных шерпов. 21 мая на высоте 7500 м был оборудован сборный пункт грузов, так называемый «Материальный склад», где было установлено несколько палаток. Таким образом, склад можно было в случае необходимости использовать как промежуточный лагерь.

Из-за непогоды и сильных снегопадов было потеряно три драгоценных дня. Только 25 мая Ламбер, Флори, Обер и Тенсинг в сопровождении 6 шерпов вышли из лагеря 5 к Южному седлу. Уже через час острый приступ горной болезни вывел из строя одного шерпа. Он не смог продолжать путь; его груз пришлось распределить между остальными. Во время дальнейшего подъема группу ожидала еще одна неприятность: при вытягивании груза по крутому склону на веревке развязался узел, и два тюка были потеряны, В них находились, кроме продуктов, спальные мешки и теплая одежда для двух человек.

По правой стороне кулуара группа поднялась к первому взлету «Женевского контрфорса» и достигла материального склада. Здесь были взяты продукты, палатки и все снаряжение для лагеря 6, который надлежало установить на Южном седле. На все это ушло довольно много времени и только в 12. 30 тяжело нагруженные альпинисты смогли продолжить подъем.

Они шли очень медленно: давали знать высота и тяжелые рюкзаки. В 16 часов конца подъема еще не было видно. В то же время двум шерпам — Мингма Дорье и Анг Норбу, которые не должны были ночевать на Южном седле, — пора было начинать спуск, чтобы засветло добраться до лагеря 5. Их груз пришлось распределить среди семерки, продолжавшей подъем. Погода портилась, ветер бросал хлопья снега и крупу в лицо альпинистам. Все выбились из сил, положение становилось критическим.

Высотомер показывал уже 7800 м, пора было останавливаться на ночлег, но где найти площадку для палатки на этом крутом, кажущемся бесконечном склоне? Наконец, в 8 часов вечера, усталым альпинистам удалось вырубить в плотном снегу две небольшие площадки для палаток. Ночь была очень тяжелой — семь человек вынуждены были разместиться в двух палатках, имея всего четыре спальных мешка. К тому же ночью свирепствовала пурга и мороз усилился.

26 мая в середине дня Ламбер, Флори, Обер и Тенсинг достигли возвышения на Южном седле (8020 м) и вышли на «самый высокий перевал мира» — Южное седло (7880 м) между Эверестом и Лхоцзе. Нужно было немедленно устанавливать палатки — ледяной ветер проникал даже через самую теплую одежду. Палатки, кроме внешних оттяжек, пришлось дополнительно закреплять уложенными внутрь камнями, иначе буря грозила их сорвать.

Когда палатки были установлены, Тенсинг отправился вниз навстречу тройке шерпов, поднимающейся на седло с тяжелыми рюкзаками. Он взял у своих товарищей часть груза и вернулся на Южное седло.

Измученные альпинисты и шерпы нуждались в хорошем отдыхе и прежде всего во сне. Но заснуть было почти невозможно — холод усилился, ветер яростно трепал палатки. Утром 27 мая из четырех шерпов только Тенсинг еще сохранял работоспособность, Пазанг Путар, Да Намгиал и Пу Тарки уже вышли из строя. Их пришлось отправить вниз, в лагерь 5.

Две связки: Ламбер — Тенсинг и Обер — Флори с минимальным грузом вышли на штурм вершины. Стояла сравнительно теплая безветренная погода. Поднявшись до повышения седла, восходители обнаружили, что гребень слишком крут и подъем по нему практически невозможен. Попытка подняться по северо-восточной стороне гребня не увенчалась успехом и пришлось перейти на южный склон. Пройдя несколько десятков метров влево, альпинисты нашли более или менее удобный кулуар крутизной около 35°. Снег в кулуаре местами был покрыт коркой льда. Подъем сравнительно несложен, но даже рубка ступеней представляла собой тяжелую работу. На высоте 8300 м восходители были вынуждены покинуть кулуар и подняться по скалам на гребень. Нетрудные скалы на такой высоте оказались серьезным препятствием.

Шедшие впереди Тенсинг и Ламбер в 16 часов достигли высоты Лхоцзе (около 8500 м). Перед ними открылась потрясающая панорама — на сотни километров тянулись вершины «обители снегов», лежавшие теперь у их ног. Лишь на востоке многоглавый гигант Канченджанга поднимался выше них. Тенсинг предложил подняться еще немного, заночевать на гребне и на следующий день штурмовать вершину. Правда, у них была с собой только палатка, которую нес Тенсинг; не было ни спальных мешков, ни матрацев, ни примуса. Несмотря на это, Ламбер принял предложение Тенсинга. В 16.30 они установили свою палатку на маленькой площадке на высоте 8530 м. Обер и Флори спустились вниз, Тенсинг и Ламбер начали устраиваться на ночлег.

Солнце исчезло за вершиной Эвареста и сразу же температура упала до —30°. Началась страшная ночь. Продуктов почти не было, чтобы получить воду для питья, пришлось растапливать снег на свечке. Но еще мучительнее был холод. Теплая одежда не помогала, всю ночь альпинисты были вынуждены массировать коченеющие руки и ноги, с нетерпением ожидая рассвета.

Наконец, наступило утро 28 мая. Погода казалась сомнительной, но в 6 часов утра Ламбер и Тенсинг вышли на штурм вершины. Путь по снежному гребню был технически не сложным, но восходители двигались с трудом. Утомление предыдущих дней, бессонная ночь и высота все ощутительнее давали знать о себе. Достигнув высоты около 8600 м, альпинисты в полном изнеможении опустились на снег. Погода портилась, ветер переходил в пургу, все окружающее скрылось в пелене несущегося снега.

Немного отдохнув, Тенсинг и Ламбер решили начать спуск. Ламбер впоследствии писал, что тогда они еще не сознавали, что если бы они продолжали подъем, то у них уже не хватило бы сил на обратный путь. В 13.30 они повернули назад, сделав все, что было в человеческих силах, но так и не добившись победы. С большим трудом, оставив палатку на склоне, они добрались до лагеря 6 на Южном седле, где их ожидали Обер и Флори. Для этих четверых экспедиция была уже закончена — у них не оставалось ни моральных, ни физических сил для возобновления штурма вершины.

29 мая они спустились в лагерь 5. По пути они встретили группу, поднимающуюся на Южное седло (Диттер, Аспер, Рош, Шевалье, Хофштеттер и пять шерпов), и сообщили о результатах своей попытки и о пути подъема до высоты 8600 м.

Поздно вечером вторая группа поднялась на Южное седло. Они перенесли такую же тяжелую ночь, как и первые восходители. Ветер усиливался, мороз крепчал. 30 мая непогода вынудила группу Диттера остаться в лагере. Высота и непогода истощали силы альпинистов, но 31 мая они решили попытаться достигнуть того места, где оставили палатку Ламбер и Тенсинг, и установить там лагерь 7. Пройдя несколько сот метров, они убедились в тщетности своей попытки и вернулись в лагерь 6. 1 июня, оставив все оборудование лагеря 6 на Южном седле, они начали спуск в лагерь 5. Шерп Сарки настолько ослаб, что не мог двигаться самостоятельно. Только к вечеру группа достигла материального склада (7500 м). Диттер, Шевалье и Сарки остались здесь на ночлег, остальные продолжали спуск до лагеря 5. К счастью, ночь была сравнительно теплой и безветренной. В 11 часов утра 2 июня вся группа благополучно собралась в лагере 5. День спустя, при очень плохой погоде они продолжили спуск. 5 июня вся экспедиция собралась в базовом лагере, а 9 июня под дождями начинающегося муссона покинула Намче-Базар.

Наступление муссона положило конец работе экспедиции, но осенью того же года Эверест снова подвергся атаке швейцарских альпинистов. Впервые штурм высочайшей вершины Земли был предпринят поздней осенью после окончания летней непогоды.

Состав экспедиции был частично изменен. Ее возглавил Г. Шевалье, исполняющий одновременно обязанности врача. Руководил штурмовой группой Р. Ламбер. В экспедицию были включены Э. Рейсе, А. Шпоэль, Г. Гросс, И. Бузио и Н.Г. Диренфурт (фотограф).

При подборе снаряжения и питания учли опыт весенней экспедиции. В частности, предусмотрели, что шерпы будут обеспечены снаряжением, обмундированием и питанием наряду с европейскими участниками экспедиции. Анораки, ботинки, гамаши были улучшены, для больших высот захватили шекльтоны. Экспедиция располагала кислородными аппаратами с открытой циркуляцией и 30000 литров кислорода в 400- и 600-литровых баллонах.

Нанга-Парбат. Справа — пик Чонгра

Нанга-Парбат с севера

Нанга-Парбат с северо-востока

Нанга-Парбат с юго-запада

Из Цюриха в Катманду было самолетом отправлено 6 т экспедиционного багажа; кроме того, в Катманду было дополнительно приобретено около полутора тонн продовольствия. Чтобы сопоставить обеспечение двух экспедиций 1952 г., выше приведены некоторые цифровые данные. у- 10 сентября экспедиция покинула Катманду. Муссон в этом году затянулся и десять дней пришлось идти под непрекращавшимся дождем. Реки были необычно многоводны, даже небольшие ручьи превратились в бурные потоки. Организация переправ отнимала много времени и сил, местами приходилось идти в обход, через горы.

На одном из перевалов высотой более 4000 м (между ущельями Рингмо и Дуд-Коси) экспедиция была застигнута метелью. Колонна носильщиков растянулась, некоторые из них были вынуждены заночевать в непосредственной близости от перевальной точки (без палаток и теплой одежды). В результате двое носильщиков погибли от истощения и холода. Большинство их товарищей отказалось идти дальше и весь склон был усеян сброшенными тюками и ящиками. Экспедицию выручили шерпы, переносившие через перевал двойные и тройные грузы, пока не удалось завербовать новых носильщиков — горцев из Сола Кхумбу.

29 сентября экспедиция достигла Намче-Базара. Дожди к этому времени уже прекратились, установилась ясная, почти безветренная погода. 2 октября швейцарцы покинули Намче-Базар и направились к леднику Кхумбу. На этот раз предполагалось установить базовый лагерь выше (на месте весеннего лагеря 1) с тем, чтобы сократить расстояния между следующими лагерями. Для устройства мостов через трещины были заготовлены бревна: переправы по веревкам занимали слишком много времени.

10 октября было закончено оборудование базового лагеря, являвшегося в то же время лагерем 1 (5250 м). Местные носильщики были отосланы, остались шерпы и группа носильщиков, предназначенные для транспортировки грузов через ледопад. В тот же день участники экспедиции установили лагерь 2 (5600 м). Путь по ледопаду проходил несколько правее, чем весной, что было безопаснее в отношении лавин. По мнению участников экспедиции, состояние ледопада по сравнению с весной несколько улучшилось. 14 октября ледопад был пройден и у входа в Западный Цирк организован лагерь 3 (6000 м). Через большую поперечную трещину перекинули мост из бревен. Однако уже наследующий день пришлось выбирать новый вариант пути! от лагеря 2 к лагерю 3 — за ночь из-за передвижки льдов 1 открылись новые огромные трещины. В результате пришлось перенести на новое место и палатки лагеря 2.

20 октября в середине Западного цирка был разбит лагерь 4 (6450 м), который впоследствии превратился в солидную опорную базу, «верхний базовый лагерь». Теперь можно было начинать борьбу за Южное седло и снова встал вопрос о выборе пути подъема: «Эперон де Женевуа» или стена Лхоцзе? Весной подъем вдоль «Женевского контрфорса» был сравнительно прост и безопасен, но с тех пор обстановка изменилась, скалы сильно обледенели и сверху угрожали ледовые обвалы. Однако это был кратчайший путь, и Ламбер решил идти здесь.

26 октября на ледниковой террасе у подножья склона, ведущего к Южному седлу, был установлен лагерь 5 (6800 м). На следующий день две связки прокладывали путь к Южному седлу. Преодолев большую подгорную трещину, они 1 вышли на крутой ледовый склон. Шедшая первой связка | (Ламбер, Тенсинг и Гросс) рубила ступени, вторая связка 1 укрепляла веревочные перила. Такая работа на высоте около 7000 м была весьма утомительна. Поднявшись на 250 м, группа была вынуждена повернуть назад, чтобы темнота не застигла ее на склоне. Через день вторая группа (Бузио и пять шерпов) проложила еще 250 м пути.

31 октября четыре связки вышли из лагеря 5 для заброски грузов на Южное седло. Преодолев подгорную трещину, они вышли на ледовый склон. Первая связка (Шпоэль, Дава Тхондуп и Анг Темба) уже вышла на скалы, вторая (Шевалье, Да Намгиал и Анг Ньима) была всего в нескольких метрах от гребня, когда со склонов Лхоцзе сошел ледовый обвал. Две связки шерпов находились в это время на открытом склоне, укрыться было негде, к тому же тяжелые рюкзаки сковывали движение носильщиков. Обломок льда ударил прямо в лицо одному из лучших шерпов — Мингма Дорье, другой попал в спину его товарищу. Вторая связка шерпов сорвалась и пролетела по склону около 200 м. Из этой тройки только Да Норбу отделался легкими ушибами; Айла получил сильный удар в бок, у Мингма Ситара была повреждена нога и сломана ключица. Все трое выбыли из строя.

О дальнейшем подъеме нечего было и думать, пришлось транспортировать пострадавших вниз. Через несколько часов Мингма Дорье умер. На следующий день он был похоронен на морене между лагерями 4 и 5 у подножья гигантской южной стены Эвереста.

«Черная пятница» (31 октября) была для экспедиции тяжелым днем. Шерпы были деморализованы аварией, и Тенсинг с большим трудом смог восстановить их готовность продолжать работу.

Прямой подъем оказался слишком опасным, пришлось избрать более длинный, но менее сложный путь. Он был проложен по стене Лхоцзе, значительно южнее «Эперон де Женевуа». 5 ноября был установлен лагерь 6 (7150 м), 7 ноября — лагерь 7(7450 м).

Прокладка пути и организация страховки занимали много времени, к тому же погода не благоприятствовала восходителям. Полярная стужа и ветер, переходивший в бурю и днем и ночью трепавший палатки верхних лагерей, истощали силы швейцарцев и шерпов.

Только 19 ноября Ламберу, Тенсингу и Рейссу в сопровождении семи шерпов удалось достигнуть Южного седла. Они разбили лагерь 8 на том же месте, где весной был расположен лагерь 6. Обстановка была весьма критической.

В своем дневнике Ламбер пишет:

«19 ноября. Несмотря на изобилие продуктов, мы ничего не можем есть: воду невозможно довести до кипения, все продукты даже в самой хорошей упаковке замерзли. Рейсс и я устроились в палатке вдвоем; мы располагаем на двоих двумя спальными мешками и одним надувным матрацем.

Заботливый, как всегда, Тенсинг приносит шоколад, подбадривает нас и уходит спать. Однако заснуть невозможно, снова начинается адская ночь. Буря рвет палатку, температура внутри палатки падает до —40°, ветер и мороз все усиливаются. Надеемся, что завтра будет лучше.

Каждый час кажется годом. Я зажег две свечи, чтобы хоть немного согреть руки. Все время разговариваем друг с другом и то и дело массируем руки и ноги. Эта страшная борьба за жизнь с холодом продолжается всю ночь. Завтра все же хотим установить лагерь 9.

20 ноября. Светает, пурга не прекращается, но хуже всего то, что солнце не освещает наших палаток. Солнце еще не вышло из-за Лхоцзе, и только в 10 часов его живительные лучи достигнут места нашего лагеря.

Тенсинг приходит в нашу палатку, мы советуемся, что же делать. Через полчаса можно было бы выходить, но один из шерпов (Гундин) заболел и придется перепаковывать грузы. Ждем, пока шерпы принесут нам чай.

Как ни трудно заставить себя покинуть палатку, в 11.30 мы берем свои рюкзаки и направляемся к юго-восточному гребню, чтобы установить на нем лагерь 9. Пурга и холод почти парализуют наши движения. С трудом траверсируем седло и начинаем подъем по склону. Здесь находим мертвого орла, заброшенного ветром на скалы.

Очень медленно продвигаемся вперед. Нос и пальцы постепенно теряют чувствительность. Несмотря на теплую одежду, холод пронизывает нас до костей. Тенсинг чувствует себя неважно, остальные шерпы почти не в состоянии двигаться. На высоте около 8100 м останавливаемся — дальше идти нельзя. Пурга усиливается и грозит сорвать нас со склона. Начинаем спуск».

С большим трудом группа добралась до Южного седла и, оставив там все снаряжение и продукты, спустилась прямо в лагерь 7. Это было не планомерной эвакуацией, но отступлением; нельзя было заботиться о палатках и мешках, когда речь шла о жизни.

21 ноября штурмовая группа спустилась в лагерь 4, а на следующий день в сильнейшую метель достигла базового лагеря». Дальнейший путь до Катманду прошел благополучно, и 31 декабря швейцарцы уже прилетели в Женеву.

1953 г. К осени 1952 г., когда в Лондон из зоны британских оккупационных войск в Западной Германии прибыл приглашенный начальником очередной XI экспедиции на Эверест Джон Хант, были не только отчетливо ясны главные трудности восхождения на высочайшую гору Земли, но и меры их преодоления и даже основное направление нового, непальского варианта пути вплоть до предвершинного гребня. Лишь последние 300 м оставались неведомыми.

Разрабатывая план экспедиции, которой предстояло отплыть из Англии не позднее середины февраля 1953 г., Хант считал, что предстоит в первую очередь борьба с тремя, наиболее грозными факторами: громадной протяженностью и высотой маршрута, условиями погоды, техническими трудностями рельефа.

Южная седловина, достигнув которой альпинисты вступали на массив самого Эвереста, расположена на высоте около 8000 м, это лишь немногим уступало высоте Аннапурны, которая к 1953 г. оставалась наиболее высокой из всех покоренных к этому времени вершин.

Надо не только достичь этой высоты, что само по себе будет сложным и изнурительным предприятием, но и поднять сюда несколько сот килограммов продуктов, снаряжения, горючего. Кроме основного состава штурмовой группы, нужно сосредоточить у исходного пункта штурма и надежную группу поддержки.

Хант, анализируя причины поражения своих предшественников, пришел к выводу, что «швейцарцы, несмотря на их достойные восхищения усилия, потерпели поражение именно на этом участке маршрута. Хотя Тенсинг и Ламбер поднялись высоко над Южной седловиной, они не имели за собой надежного резерва, способного поддержать их замечательную попытку».

От Южной седловины уходит к вершине юго-восточный гребень, и на высоте более 8750 м возвышается Южный пик Эвереста. По мнению швейцарских альпинистов, до этой высоты подъем по гребню не представлялся особенно сложным. Дальше?.. Там снова начиналась область загадок.

С Южного седла гребень не просматривался, и две экспедиции швейцарцев не могли дать ответа на вопросы, волновавшие британских альпинистов. На кадрах аэрофотосъемки Хант и его соратники видели узкий заснеженный, а, быть может, местами оледенелый гребень. Особенно устрашающе выглядели образованные господствующими здесь западными ветрами громадные, в 7-8 м карнизы, нависшие над обрывающейся к востоку стеной, у подножья которой течет ледник Кангчунг.

На совещании в ноябре, подытоживая общее мнение, Хант высказал предположение, что «Эверест как бы приберег этот орешек для смельчаков, сумевших забраться так далеко». По мнению начальника XI эверестской экспедиции, «преодоление участка протяжением в 450 м с разницей высот в 120 м, отделявшего Южный пик от вершины Эвереста, потребует от восходителей ясности мысли, сосредоточенного внимания и достаточного запаса сил, тем более что спуск на участке до Южного пика (после восхождения. — Ред.) должен был быть почти столь же напряженным, как и подъем».

План штурма был намечен в Лондоне, принят к середине октября и уже в ноябре каждый из тех, кто был утвержден участником, получил этот документ. Было решено провести три штурма группами из двух альпинистов каждая и в соответствии с этим первоначальный состав альпинистов насчитывал 10 человек. Детальный и кропотливый подсчет потребного снаряжения и всех грузов показал, что для транспортировки грузов понадобится 34 высотных носильщика-шерпа, не считая тех сотен кули, которые доставят грузы от Катманду до нижнего базового лагеря у языка ледника Кхумбу.

Предполагалось, что 14 шерпов будут курсировать на ледопаде, поднося грузы к нижней кромке Западного цирка; на долю остальных 14 выпадет дальнейший подъем грузов до передового базового лагеря, расположенного в глубине цирка. Намечалось также, что шесть шерпов, наиболее выносливых и опытных альпинистов, будут сопровождать штурмовые группы к седловине и дальше по вершинному гребню.

Само восхождение разбивалось на два этапа: первый — «заброска лагерей» с транспортировкой грузов из базового лагеря у подножья ледопада Кхумбу в глубь Западного цирка и затем на Южное седло и второй — штурм вершины. По предварительным расчетам, заброска лагерей должна была продлиться около трех недель, период штурма не более семи дней.

Изучая опыт своих предшественников, руководители экспедиции 1953 г. внимательно вчитывались в слова выдающегося восходителя Нортона: «Вся история гималайских экспедиций, как мне кажется, подчеркивает то обстоятельство что попытки штурма производились из лагеря, который был расположен недостаточно высоко. Штурмовые группы терпели поражение, пытаясь пройти слишком длинный путь в последний день... Старайтесь установить ваш штурмовой лагерь на Южном пике или непосредственно под ним. Учитывая, что выше Южного пика предстоит вырубить значительное количество ступеней, я никогда не смогу серьезно надеяться на успех экспедиции, если штурмовой лагерь не будет расположен на этой высоте».

Напутствуя Ханта, один из виднейших руководителей английского альпинизма Лонгстафф рекомендовал ему лично взять на себя организацию штурмового лагеря, подняв его возможно ближе к конечной цели.

Английские альпинисты, анализируя восхождения швейцарцев, пришли еще к одному выводу. После того как их весенняя экспедиция 1952 г. вынуждена была отступить, было решено приступить к подготовке новой экспедиции, которая предпримет попытку штурма в этом же году. Решение об этой экспедиции было принято лишь осенью и вторая группа прибыла в Гималаи слишком поздно: к тому времени, когда она достигла верховьев Западного цирка, беспощадные зимние ветры обрушились на Эверест.

Подготавливая весеннюю экспедицию, Объединенный гималайский комитет английских альпинистов вынес решение: потерпим неудачу весной, будем штурмовать вершину сразу же после прекращения летних муссонов. Было решено, что в те месяцы, когда в горах будет действовать экспедиция Ханта, независимо от ее успеха начнется подготовка к осенней попытке.

Как указывалось выше, первоначальный состав был определен в 10 альпинистов, не включая врача и запасных I участников. Руководителю экспедиции Джону Ханту было 42 года, первые свои восхождения на главные альпийские вершины он совершил пятнадцатилетним подростком. Кроме многих скальных восхождений в Англии и десяти сезонов, проведенных в Альпах, он был отличным горнолыжником и участвовал в трех гималайских экспедициях. Хант много занимался боевой подготовкой горных войск и, по его признанию, «благодаря занимаемым мною военным I должностям, смог совершить большое количество восхождений в различных странах».

Военному врачу Уолтонского госпиталя в Ливерпуле Чарльзу Эвансу ко дню выезда экспедиции исполнилось 33 года. Один из сильнейших скалолазов Англии — он много ходил в Альпах, участвовал в трех гималайских экспедициях (1950 г. хребет Аннапурна Химал, 1951 г. — массив Кхулу, 1952 г. — Чо-Ойю).

28-летний физик Министерства снабжения, специалист по реактивным двигателям Том Бурдиллон был спутником Э. Шиптона в двух его разведывательных экспедициях на Эверест и Чо-Ойю. По мнению его коллег, восхождения Бурдилона во Французских Альпах по своей сложности превосходили все маршруты, когда-либо пройденные другими британскими альпинистами. Участвуя в экспедиции на Чо-Ойю, Бурдиллон вел там испытания новых типов кислородной аппаратуры. Это делало его участие особенно ценным, так как план Ханта предусматривал самое широкое использование кислорода. Директор Туристского агентства Альфред Грегори по возрасту (39 лет) был после Ханта самым старшим. Во время экспедиции на Чо-Ойю он показал свою способность хорошо переносить влияние высоты.

Двумя сильными альпинистами была представлена в экспедиции Новая Зеландия. 28-летний учитель из Хейстингса Джордж Лоу прославился серией сложных восхождений, совершенных им в Новозеландских Альпах, и своей высокой техникой движения по ледовым маршрутам.

Имя его земляка Эдмунда Хиллари, 33-летнего пчеловода из Оклэнда, стало известно лишь в послевоенные годы, когда он под руководством Лоу приобщился к альпинизму. Хиллари успешно дебютировал и в Центральных Гималаях.

Основным помощником Ханта в подготовке экспедиции был офицер бригады гуркхов (народность Непала) Чарльз Уайли, совершивший немало сложных восхождений в Великобритании, Альпах и Гарвале. Уайли было 32 года.

Статистик Ротэмстедской экспериментальной станции Майкл Уэстмёкотт (27 лет), школьный учитель Уилфрид Нойс (34 года) и самый молодой участник Джордж Бенд (23 года) были первоклассными восходителями, в частности Нойс был победителем одной из высочайших вершин Сиккима — Паухунри (7140 м).

Предметом особенно тщательной заботы было снаряжение экспедиции.

По мнению сопровождавшего экспедицию 1953 г. физиолога Гриффита Пафа, увеличение веса обуви на 1 кг равнозначно увеличению веса рюкзаков на 5 кг. Вот почему перед конструкторами высотной обуви была поставлена задача резко снизить вес ботинок, исходя из того, что выше 6100 м альпинист пробудет немногие считанные дни и не успеет износить обувь. Вместе с тем она должна была быть достаточно прочной для того, чтобы выбивать в фирне ступени.

На холоде влажная кожа становится твердой как камень, что не раз уже приводило к тяжелым обморожениям (см. выше описания восхождений на Аннапурну, Нанга-Парбат и др.). Высотная обувь была снабжена двойным верхом с меховой прокладкой, кожа обработана специальным составом, предохраняющим от смерзания. Верха ботинок утеплили особой прокладкой, заключенной между тонким слоем лайки и внутренней водонепроницаемой подкладкой. Основным принципом были паронепроницаемые перегородки: специальный изолирующий материал тропал (ткань из нераспряденных капоковых волокон), который для эффективности действия должен оставаться сухим, заключили во влагонепроницаемую оболочку, не пропускающую ни талого снега снаружи, ни пота изнутри. Для дополнительной защиты от влаги к наружному краю подошвы прикрепили тонкий чехол из прорезиненной ткани; на той высоте, где снег уже не тает, можно было снять этот чехол.

Обычные горные ботинки с мехом между двумя слоями кожи и стелькой из шерстяного фетра поверх тонкой резиновой подошвы использовались только до высоты 6150 м.

Для альпинистов были изготовлены усовершенствованные двухместные «гималайки». В основном конструкция стандартной «гималайки» не изменялась со времен экспедиций 20-х годов. Для шерпов были взяты более экономичные палатки больших размеров, поскольку, по откровенному признанию Д. Ханта, «шерпы привыкли к скученности и не находят неудобства в том, чтобы спать, разместившись, подобно сардинам в коробке» (X, 63 с).

Для палаток использовалась нейлоновая ткань, пропитанная мистоленом. Как лабораторные, так и полевые испытания показали ее большую прочность и ветронепроиицаемость при легком весе. Выше Верхней базы (лагерь 4) в палатках использовались внутренние съемные нейлоновые стенки. При незначительном весе, они повышали на четыре градуса температуру внутри палатки, немаловажное обстоятельство для высотного восхождения. Специальная конструкция двойных входов позволяла соединять между собой палатки, этим обеспечивалось внутреннее сообщение между ними.

При весе квадратного метра ткани в 35 г по прочности она не уступала значительно более тяжелым материалам. После пропитки ткань для палаток (хлопчатобумажная основа и нейлоновый уток), как показали испытания, была абсолютно водонепроницаемой, штормовые ткани выдерживали самый сильный ливень. Экспериментальные испытания в аэродинамической трубе показали абсолютную ветронепроницаемость их при скорости воздушного потока в 160 км в час.

Для каждого альпиниста было изготовлено по два нейлоновых спальных мешка: наружный и внутренний. Была усовершенствована и модель надувного резинового матрасика: он состоял из секций, расположенных в два яруса, верхний обычно надувался слабее.

Для защиты рук использовались три пары перчаток и рукавиц: верхние нейлоновые, средние — пуховые или шерстяные, нижние — из тонкой шелковой ткани. Предполагалось, что когда альпинист должен вести фотосъемку или лезть по скалам, он сможет работать, не снимая шелковых перчаток.

Физиолог экспедиции определил потребность в жидкости на больших высотах — до 4,5 литра в день. Известно, как трудно бывает растопить снег и получить котелок чуть тепловатой воды. По мнению Пафа и Уорда, одной из причин выхода из строя участников весенней швейцарской экспедиции 1952 г. было и то, что, находясь на Южной седловине, альпинисты в течение трех дней получали меньше 600 г жидкости в день. «Если же потребность в жидкости не будет удовлетворена, — читаем мы в статье Пафа и Уорда,— в организме вскоре образуется дефицит воды и это приведет к дополнительной усталости и слабости, сверх того, что происходит под действием высоты».

Для уменьшения потерь тепла и экономии горючего Ч. Куком был сконструирован к примусу с высотной горелкой специальный алюминиевый кожух, полностью закрывавший кастрюлю и направлявший все тепло на ее днище и боковые стенки.

Восхождения на гималайские гиганты указали предел, «потолок» активной акклиматизации. Участники экспедиций на Эверест приходят к существенному выводу, который, кстати сказать, не принимается во внимание некоторыми из наших авторов (Е.А. Белецкий, П.С. Рототаев, Д.М. Затуловский)[89]. По мере акклиматизации спортивная форма восходителей улучшалась вплоть до высоты 7000 м, хотя начиная от 6000 м наблюдается сравнительно незначительное истощение организма, но акклиматизация позволяет преодолеть болезненные симптомы. На большей высоте день за днем, с каждой новой сотней метров слабость прогрессирует, наступает невосстанавливаемый упадок сил с потерей аппетита и атрофией мышц. Альпинист выходит из строя.

По наблюдениям английских и швейцарских физиологов, полное восстановление после такого испытания, каким является подъем на высоту более 8000 м, требует нескольких недель отдыха и за время одной экспедиции вряд ли найдется альпинист, способный дважды подняться выше 8000 м.

Паф и Уорд приводят поучительную таблицу высот, достигнутых на Эвересте:

Серьезные испытания кислородной аппаратуры были проведены английскими альпинистами и физиологами в 1952 г. на склонах Чо-Ойю и Менглунгла. Стало очевидно, что надо добиваться снижения веса аппаратуры и подачи 4 л кислорода в минуту. Чем выше потребление кислорода, тем существеннее эффект: происходит реально ощутимое сокращение легочной вентиляции, уменьшается усталость, пропадает ощущение тяжести в ногах.

Экспедиция 1953 г. пользовалась кислородной аппаратурой трех типов: с открытой циркуляцией, с замкнутой циркуляцией и специальной «ночной» системой для сна. В аппарате первого типа альпинист вдыхает обогащенный кислородом воздух и выдыхает его в окружающую атмосферу. Регулируя отверстия в коллекторе, можно варьировать подачу газа в пределах от 2 до 6 литров в минуту.

При системе с замкнутой циркуляцией альпинист дышит смесью с высоким содержанием кислорода, поступающей непосредственно из дыхательной камеры. Воздух окружающей атмосферы в аппарат не поступает. Выдыхаемый воздух проходит через патрон с натронной известью, поглощающей углекислоту и направляющей выдыхаемый кислород снова в дыхательную камеру.

Можно назвать ряд других новинок в снаряжении, в первую очередь сборные металлические лестницы из пяти секций длиной по 1,8 м каждая. История повторяется, экспедиция 1953 г. вновь возвратилась к лестницам, которыми пользовались в Альпах во времена восхождения Соссюра на Монблан в 1787 г. Были изготовлены также девятиметровые веревочные лестницы, компактные радиоустановки, подобран ассортимент продуктов для различных высот, продумана упаковка грузов.

5 февраля состав экспедиции собрался в Лондоне, выслушав сообщение Д. Ханта и Ч. Эванса об их поездке в Цюрих для консультации с участниками швейцарской экспедиции. Неделю спустя 473 промаркированных тюка общим весом в 7,5 т, содержавших все необходимое для экспедиции, от стальных ледовых крючьев до консервированных персиков, были погружены в трюмы парохода «Стратеден», в каютах которого находился основной состав экспедиции. Англичане получили от непальских властей разрешение находиться в районе Эвереста весь год, и Объединенный гималайский комитет вынес решение: если весенняя экспедиция потерпит неудачу, она же повторит попытку, когда затихнут летние муссоны.

В столице Непала Катманду начальника экспедиции поджидало двадцать шерпов, уроженцев района Сола Кхумбу в Восточном Непале, по языку и происхождению более близких к тибетцам, чем к непальцам или индийцам, среди которых они живут.

Скупой на похвалу Д. Хант отмечает, что эти горцы «обладают всеми качествами прирожденных альпинистов», что это люди «бодрые духом, покладистые и мужественные, обладающие исключительной смелостью... Шерпы прекрасные товарищи при восхождении на вершину».

Хант с удовлетворением отметил точность горцев: все они, как и было условлено, собрались в саду посольства ее величества королевы в назначенный срок 4 марта со своим сирдаром, прославленным альпинистом Тенсингом.

Предводитель шерпов начал свой путь к гималайским вершинам с разведывательной экспедицией 1935 г. на Эверест, где он был рядовым носильщиком. Экспедиция 1953 г. была для 39-летнего шерпа из Дарджилинга его шестым выходом на Эверест. После своего дебюта в 1935 г. он принимал участие почти во всех последующих экспедициях к третьему полюсу Земли.

Хант ожидал встречи с шерпом с волнением, он опасался не пошатнулось ли здоровье Тенсинга после экспедиции 1952 г., особенно после тяжелого подъема поздней осенью на Южную седловину. Будет ли в состоянии присоединиться к их экспедиции Тенсинг, которого, по мнению английских восходителей, можно было считать «одним из сильнейших альпинистов не только своего народа, но и в мировом масштабе».

Личная встреча рассеяла все опасения: Тенсинг ни на минуту не сомневался в том, что он пригоден играть предназначенную ему роль.

Шел девятый день пути, когда, перейдя через перевал высотой в 2750 м, караван очутился в районе, ландшафты и жители которого ничем уже не напоминали оставшиеся позади долины Непала. Выше вздымались горы, лишенные здесь ярких красок растительности, лишь изредка пестрели на суровом фоне хребтов возделанные участки, все реже попадались хижины. «Вначале пейзаж был более похож на альпийский, затем стал типично гималайским», — пометил в своем дневнике Хант.

После подъема на гребень высотой около 4 тыс. м дорога спустилась в глубокий каньон, по дну которого несла свои быстрые голубовато-зеленые воды Дуд-Коси, собирающая воды ледников обширного горного района к западу от Эвереста. Повернув на север, альпинисты двигались теперь прямо к своей цели.

Ясным утром 25 марта экспедиция вышла на ведущую к Намче-Базару широкую дорогу.

Отойдя в сторону от дороги, альпинисты увидели перед собой Эверест. Темные, почти лишенные снегового покрова скалы верхней грани свидетельствовали, что там, на больших высотах, бушуют зимние ветры.

Из Тьянг-Бочи начались тренировочные выходы на ближние вершины. Поднимаясь на одной веревке с Тенсингом на пик Чукхунг (высота около 5900 м), Хант «не только убедился в том, что он (шерп. — Е.С.) одаренный альпинист, но и в том, что даже в то время он был подготовлен лучше любого из нас».

Группа Ханта перешла из лагеря на другую сторону ущелья и, поднимаясь по северо-западным склонам, вышла на левый берег ледника Кхумбу. Бурдиллон, Нойс и Уорд совершили здесь восхождение на заснеженный пик высотой в 6 100 м, который, как они узнали впоследствии, имеет местное название Покалде.

Двигаясь по восточной стороне ледника, альпинисты пересекли его и вышли на тропу, ведущую к верховьям долины. Отсюда они увидели остроконечную пирамиду вершины Пумори и двух пиков Лингтрен, покоренных участниками эверестской экспедиции 1935 г.

В этот же день альпинисты достигли Мелкого ледникового озера, расположенного между мореной и южным контрфорсом Пумори. Сложенные по кругу каменные стенки указывали место, где весной 1952 г. разбивали свой базовый лагерь швейцарские альпинисты.

Тем временем группа Хиллари, в которую, кроме альпинистов и шерпов, входили 39 кули, была застигнута метелью на пути к ледопаду. «Мы не ожидали снегопадов раньше, чем группа достигнет места назначения и поэтому не сочли нужным обеспечить кули таким специальным снаряжением как ботинки и темные очки», признается в своих записках начальник экспедиции.

Нелегко пришлось непальцам в их незатейливой войлочной обуви, когда им пришлось пробиваться «сквозь толщу свежевыпавшего снега»: все они вымокли до нитки, намерзлись, некоторые жестоко страдали от снежной слепоты. Но и это не все: палаток не хватало, и многим пришлось провести ночь прямо на снегу.

«Но жители Кхумбу выносливы и гордятся этим», - пишет Хант, рассказывая о том, как кули, защитив глаза самодельными очками «из картона, черной тесьмы и кусочков цветного целлулоида... без единой жалобы двинулись дальше к месту назначения, нисколько (разрядка наша. – Е.С.) не смущаясь трудностями пути».

Группа продвигалась по широкой каменистой дороге посередине ледника, ориентируясь на выложенные за год до этого туры швейцарской экспедиции. Причудливый лес ледяных пиков-кальгаспоров (некоторые из них достигали высоты 30-40 м) поднимался вдоль пути. Кое-где можно было видеть внушительных размеров валун, удерживающийся на кончике обтаявшей ледяной иглы и как бы указывавший на прежний уровень поверхности ледника и на масштабы стаивания.

12 апреля на высоте 5450 м был установлен нижний базовый лагерь, и рекогносцировочная группа день спустя начала разведку пути через ледопад, этот первый этаж огромного здания Эвереста.

Гляциолог, характеризуя ледопад, выделил бы две части, на которые он распадается. Это более крутая нижняя часть, где к моменту прихода английской экспедиции произошли серьезные изменения. После грандиозных обвалов и подвижки ледяных масс перед участниками экспедиции вздымался труднопроходимый лабиринт нагромождений ледяных глыб огромных размеров. Вторая, более высокая часть, которую альпинисты сравнивали с полкой, находилась в верхней части ледопада.