Хозяева снов

Мы спим треть жизни. Вот почему у нас нередко такие беспокойные сны: нам совестно проспать так много. Но, с другой стороны, не проспать тоже нельзя. И мы ворочаемся по ночам, не зная, как умоститься, чтобы проспать эту треть жизни как можно более достойным образом.

Вот тогда-то мы совершаем великие открытия, сочиняем бессмертные симфонии и поэмы, — словом, делаем то, что в остальные две трети жизни нам сделать не удается. А просыпаясь, мучительно пытаемся вспомнить, что мы там наработали в своем сне. Пытаемся — и не можем. И мы опять ворочаемся, пытаясь уснуть, чтобы вернуться в то высокое состояние, но мысли о сне не дают нам уснуть.

Одна лишь анестезиология научилась использовать сон в интересах человека: уснет человек больным, а проснется здоровым. Вот это уже не обидно — не зря поспал.

Но ведь нельзя треть жизни проспать на операционном столе. А как все-таки быть с третью жизни? Как ее достойно проспать?

Видимо, тут не приходится рассчитывать на анестезиологов: у этих морфеев у самих не все в порядке со сном (вот и еще один представитель старинной семьи: Морфей, сын Гипноса).

А. П. Зильбер, который приходит на работу в пять утра и уходит в пять ночи (цифры приблизительные., но, увы, близкие к истинным), в частной беседе признается, что он хронически хочет спать. Е. В. Трухан спать хочет периодически, но сны ее не приносят ей настоящего удовлетворения, так как они, оказывается, перестают быть цветными. Раньше они были цветными, но профессия анестезиолога постепенно их обесцветила, и теперь они — как рентгеновские снимки.

Вот они, морфеи, хозяева снов! Врачу, исцелися сам!

Нет, не может исцелиться анестезиолог. Как бы он ни старался, ему не удается проспать треть жизни и при этом видеть цветные сны.

Но и те, для кого часы, прожитые во сне, по сравнению с остальной жизнью, являются поистине звездными часами, всякий раз возвращаются на землю со звезд, так и не взяв ни одной увиденной во сне вершины. Мне рассказали о человеке, которому многократно давали дышать наркотическим газом. Момент перехода от бодрствования к наркозу сопровождается видениями, и этому человеку каждый раз открывалась Главная Тайна Вселенной, но, проснувшись, он никогда не мог ее вспомнить. И вот однажды, когда Тайна снова открылась ему, он заставил себя ее записать… Очнувшись после наркоза, он схватил свой листок и прочитал: «Повсюду пахнет нефтью».

Если учесть, что запись была сделана задолго до возникновения проблемы загрязнения водных пространств и атмосферы, то станет ясно, что на роль Главной Тайны Вселенной она (по крайней мере, в то время) претендовать не могла.

Нет, это не звездные часы, хотя они порой кажутся звездными часами. Вряд ли нам удастся достичь во сне вершин, которые сохранятся в памяти благодарного человечества и при нашем пробуждении не рассыплются в прах, вряд ли удастся достойно проспать треть жизни, которую нам положено проспать.

Что же нам остается?

Только одно: достойно прободрствовать остальные две трети.