Кто похож на Жерара Филипа?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Кто похож на Жерара Филипа?

Джанфранко Марроне составил и опубликовал в «Эйнауди» серию «записей» Ролана Барта, которые еще не выходили в свет по-итальянски. Все они полезны, их стоит прочесть, хотя иногда и понимаешь, почему Барт не поместил их в свои основные сборники. Есть, например, прекрасный анализ Фоли-Бержер[114], помню, я читал его в «Эспри» в 1953 году. Возможно, Барт не поместил его в «Мифологии» из-за длиннот и повторений. Понятное дело, любой гордился бы, написав такой отрывок, но Барт, наверное, не счел его таким блестящим, как его собственный анализ автомобиля «ситроен».

Книга полна тонких наблюдений, откровений, какими славится Барт. В «Ликах и лицах» (1953) он замечает, что на улицах все чаще встречаются юноши с лицами Даниэля Желена[115] и Жерара Филипа. То есть мода настолько заразительна, что вторгается в глубокую морфологию, и индивидуум, сраженный ленью, оставляет выбор собственного облика на волю средств массовой информации. Джанфранко во введении подхватывает эту тему, припоминая, что и у нас по улицам ходит множество Амбр Анджолини[116]. А вот прекрасная догадка, продолжающая Барта: «Мы считаем, что Амбра – стереотип, вобравший в себя все особенности поведения и самовыражения современных девушек. Но на самом деле все наоборот: это они, девушки с улицы, являются, сами того не ведая, стереотипами для телевизионной реальности».

Антология, вышедшая недавно, была отпечатана в июле 1998 года, это означает, что Марроне сдал рукопись в середине 97-го, а предисловие написал еще раньше. Времени достаточно для того, чтобы по улицам больше не ходили девушки, похожие на Амбру, которая в мире средств массовой информации уже стала ископаемым. Но проблема не в том, сколь долговечен образец. Вопрос в том, на самом ли деле люди перенимают черты лица своих идолов. И, чтобы не спорить о модели, которая продержалась одно утро, вспомним другую, прожившую почти десятилетие: Брижитт Бардо. Нет сомнения, что между 1950 и 1960 годами и улицы, и танцплощадки были полны девушек, похожих на Брижитт Бардо. Чем это было вызвано?

Думаю, что в этом и в других подобных случаях в игру вступают четыре фактора. Самый очевидный – тот, что девушки старались перенять макияж, прическу, одежду Брижитт. Второй заключается в том, что черты лица и жесты человека, живущего в определенном сообществе, мало-помалу приспосабливаются к модели, бытующей в той среде. Не зря же про семинаристов говорят, что у них лица семинаристов; а про коммунистов, которые учились в Франтоккье[117], – что у них лица коммунистов из Франтоккье. Телеэкран и гламурные журналы представляют собой замкнутую, словно в монастыре, среду. Если день за днем глядеть на одни и те же образцы, мускулы лица видоизменяются, приобретают чужую форму.

И все-таки эти два фактора приспособления работают лишь в том случае, если имеется подходящее лицо. Ты никогда не превратишься в Брижитт, если у тебя лицо Фернанделя. Следовательно, можно стать похожим на Х, если в твоих чертах есть какое-то сходство с Х. А если нет? Тогда ты не в моде. Это означает, что в эпоху Брижитт женщины, похожие на Франческу Бертини[118] или на Клодетт Кольбер[119], не считались интересными с эстетической или сексуальной точки зрения (разумеется, то же самое относится и к мужчинам, не похожим на Жерара Филипа или Эмилио Гионе[120]).

В этом смысле модель осуществляет чуть ли не расистскую селекцию. Продвигая один тип внешности, она выносит безжалостный приговор другому, который, заметьте, в иную эпоху мог бы возобладать. Можно говорить о дарвинистском отборе, который идет по синусоиде или по спирали, – во всяком случае, не по прямой. Сегодняшние изгои завтра могут стать избранниками и наоборот. Девушки, похожие на Франческу Бертини, могут на что-то надеяться, но не в этот конкретный момент, а когда они уже станут зрелыми матронами.

Последний фактор – избирательность взгляда. В 50-е годы многие девушки походили на Брижитт Бардо, а многие по-прежнему походили на Клодетт Кольбер. Мужской взгляд останавливался на тех, кто был похож на Брижитт, и прежде времени оставлял в старых девах тех, кто был похож на Клодетт (а двадцать лет назад наблюдалась совершенно обратная картина). И в этом смысле некоторым женщинам и мужчинам не везет: они рождаются не в свое десятилетие. Такова нелицеприятная правда. Но такое может случаться только в эпоху средств массовой информации. В прошлые века универсальных моделей не было, маркиза Помпадур или пастушка из Каринтии могли по каким-то причинам нравиться или не нравиться, но не потому, что их сравнивали с женскими образами, мелькающими на телевидении и в журналах. Отбор был не таким строгим, и желание имело больше демократических прав.

1999

Данный текст является ознакомительным фрагментом.