Темная ночь

Темная ночь

7 октября 2008

Г-н президент, знакомы ли вам слова: «Верю, встретишь с любовью меня»? Все, кого спросишь, сразу начинают петь:

Темная ночь, только пули свистят по степи…

Это одна из самых знаменитых военных песен. Может быть, и вам (несмотря на вашу молодость) она знакома. А если нет – поверьте: эти слова и мелодия будят в душах людей святые чувства. Не парадные, госпатриотические, а гораздо более глубокие…

Это песня не о Победе, не об атаке; здесь нет ни армии, ни товарищей – никого. Солдат совершенно один. И он мечтает вернуться живым, но не знает: здоровым или калекой. «Верю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось» – это он верит, что она будет любить его даже безногого.

…Недели две назад в метро на стене вагона, на каком-то рекламном плакате вдруг читаю: «Верю, встретишь с любовью меня!» Под зелененькими буквами молодая довольная морда, а сбоку темный лес. Геолог, что ли, думаю, в тайге чего-нибудь нашел? А внизу написано: «Вклады стали выгоднее» – и название Сбербанка.

Знаете, так иногда бывает: и смешно, и противно. Смешно, потому, что, увидев эту морду и тайгу, я успел подумать (сдуру), что парень нашел кусок золота и поэтому верит, что баба встретит его с любовью. А потом, когда прочел «вклады стали выгоднее», опять смешно, потому что в этот самый день рухнула биржа, затрещали банки, об этом непрерывно кричали ТВ и радио, и эта реклама выглядела просто идиотски[39].

А почему было противно, объяснять не стоит. Если кто не понимает, то и не поймет. Только для вас надо сделать исключение. Потому что вы теперь Верховный Главнокомандующий и обязаны каждый год говорить высокие слова в День Победы.

В этом году вы в первый раз поздравляли народ, принимали парад, произносили речь:

– Мы должны беречь память о подвиге отцов, дедов и прадедов, беречь по призыву чести, совести и долга.

Г-н президент, что такое «беречь память»? Меньше пить? Помнить войну и помнить о войне – большая разница. Помнить войну может только старичье. Воевали они, или работали в тылу, или были детьми, голодной шпаной, – все равно им уже за семьдесят. И ваши призывы «помнить» им не нужны.

А беречь память – значит: не давать хватать ее грязными руками; мягко говоря, не позволять на ней зарабатывать. Такой цинизм приносит больше убытков стране, чем доходов по депозитам.

Видишь такую рекламу, и получается – жену фронтовика, что у детской кроватки не спит, заменил депозит. Но действительно ли он ждет с любовью? Если задуматься, то банку ведь лучше, чтобы вкладчик сгинул в тайге – тогда ничего отдавать не придется.

Несуразные соображения возникают, если задумаешься. Лучший выход: не надо задумываться.

Банки аморальны по определению. Но на Западе банкиры знают, как выгодно иметь население, воспитанное на идеалах добра и справедливости. Там даже торговцы табаком и алкоголем не продают свой товар подросткам (хотя это очень выгодно). Там понимают, что вред, причиненный нации, не окупят доходы. А у нас…

Отодрал я от стены вагона этот плакат (люди смотрели, но никто не упрекнул), выхожу из метро, а над головой огромный билборд – гигантские буквы «ВЕРЮ, ВСТРЕТИШЬ С ЛЮБОВЬЮ МЕНЯ», гигантская пустоглазая рожа и «ВКЛАДЫ СТАЛИ ВЫГОДНЕЕ».

Сами понимаете, оторвать билборд мне не по силам – потому вам и пишу. Ведь ваши слова «мы должны беречь память о подвиге отцов, дедов и прадедов, беречь по призыву чести, совести и долга» – эти слова, наверное, обращены и к вам самому. Вы же, приказав народу беречь, не хотите сами остаться в стороне, правда?[40]

Конечно, банк, используя песню, никого не хотел огорчить, он хотел как лучше. Он хотел произвести хорошее впечатление. Знаете, так бывает: человек бахвалится каким-то своим поступком, не замечая, что слушающие опустили глаза.

В цеху у нас (в конце 1960-х) был слесарь Иван, парторг, родом с Украины. Он любил весело рассказывать, как в юности с друзьями ходил в Бабий Яр; там они выкапывали «жидивские кости, сдавали во вторсырье и покупали пиво». Некоторые одобрительно смеялись, услышав о такой предприимчивости, другие опускали глаза. Никто не спросил: пили ли они за Гитлера, который обеспечил им вторсырье. Но вот этот рекламный парень на парторга удивительно похож! Такой же короткостриженый, такой же веселый. (Естественно, никаких параллелей между парторгом и банком проводить не следует.)

Г-н президент, сочинять рекламу, переделывая любимые песни и стихи, очень просто. В том же вагоне рядом была наклеена реклама о продаже какого-то барахла, и яркая надпись красивым шрифтом: «Осенняя пора! Вещей очарованье!» и подпись: «Пушкин». Понимаете, не очей очарованье, а вещей. Рекламщики – люди веселые. Хотите, я вам (и банку) бесплатно спою:

Верю – банкир,

Он у сейфа с деньгами не спит!

Даже кризис ему нипочем,

Он всегда извернется!

Радостно мне!

Деньги в честный я банк положил.

И поэтому мой депозит

мне с доходом вернется.

…Сомневался: писать ли вам об этом. А вчера случайно оказался у телевизора в тот момент, когда на экране выскочила довольная физиономия этого лжегеолога, а за кадром душевный голос пропел строчку из бессмертной песни.

Оказалось, людям (которые смотрят телевизор) плюют в душу с доставкой на дом.

Но телевизор – это не билборд. Телевизор – это такая сила, что даже вам в одиночку не справиться. Даже вдвоем с премьерминистром, тандемом… Денежный поток – это ж как грязевой поток – всё сметает.

…Я уже четыре плаката отодрал.

P. S. Всего отодрал штук 20. Ни разу никто не сделал замечания, ни разу никто не поддержал. Может, принимали за сумасшедшего. Глубочайшее презрение власти (всей власти: президентов, грефов, чубайсов, ивановых, сердюковых, грызловых) соответствует глубочайшему равнодушию массы. Хотел написать «равнодушию народа», но это, конечно, масса.