{1} Здесь точно какая-то ошибка

{1} Здесь точно какая-то ошибка

Дэрил, мы все еще ждем ответа. Вы действительно думаете, что умрете?

Конечно, каждый умирает. Фрэнк Синатра умер. И Норман Мейлер. Не говоря уже о Наполеоне, Гарри Трумэне, Чингисхане и тетушке моей супруги Эдне. Так что, рассуждая логически, само собой разумеется, что однажды и я умру. Я уверен в этом так же, как и в том, что яблоки падают вниз, а не вверх.

Хорошо, Дэрил. Отлично сказано. Но давайте разберемся, речь не идет о вашем научном складе ума человека XXI в., который называет вещи так, как он их видит. Нет, мы говорим о вашем обыденном сознании. Вот прямо сейчас верите ли вы, что ваши дни сочтены, что каждое прошедшее мгновение уменьшает отведенное вам время? Что когда вы достигнете последней отпущенной вам минуты, вы прекратите существовать во всех смыслах этого слова?

А? Как-то невнятно вы говорите, Дэрил. Мы знаем, это пугающий вопрос, но, возможно, мы поможем найти ответ.

Мы считаем, что в глубине души вы не верите в то, что умрете. И причина в том, что вы – цивилизованный человек. Тут нечего стыдиться – по крайней мере, пока. Нам, людям, чертовски трудно допустить эту очевидную истину. То, что мы делаем ежеминутно и ежедневно, – это отрицание нашей смертности. На самом деле мы делаем это легко и просто с помощью социальных структур и обычаев, предлагаемых нам цивилизацией, в которой нас угораздило родиться.

В своем шедевре «Отрицание смерти» антрополог и культуролог ХХ в. Эрнест Беккер писал, что, даже если мы объективно знаем, что смертны, мы пойдем на любые махинации, дабы избежать принятия этой горькой правды (он умер за два месяца до награждения Пулитцеровской премией за свою книгу – несвоевременная кончина, если вообще бывают своевременные).

Причина, по которой мы так страстно отрицаем свою смертность, довольно очевидна: перспектива смерти ужасает! Она погружает нас в беспредельный страх. Она сводит с ума, демонстрируя, что мы тут ненадолго, а когда уйдем, то уйдем навеки. Как можно радоваться жизни, когда над ухом так громко тикают часы?

По Беккеру, единственный способ для большинства из нас справиться с ситуацией – иллюзия. Большая Иллюзия. Большая Иллюзия – основной двигатель человечества, более мощный, по его словам, чем секс; она взращивает «системы бессмертия», внерациональные структуры веры, которые дают нам возможность считать себя вечными. Есть распространенная стратегия идентификации себя с племенем, расой или государством, которые простирают свое существование в неопределенное будущее – вместе с нами как частью этих общностей. Есть и бессмертие в искусстве, когда артист надеется посредством своей работы остаться навсегда, а значит, стать бессмертным – в пантеоне великих артистов или, на худой конец, в виде подписи в углу закатного пейзажа, пылящегося на чердаке дома внуков.

Кроме того, существуют пользующиеся наибольшим рыночным спросом теории бессмертия, закрепленные в мировых религиях, от продолжения жизни в качестве части космической энергии на Востоке до ухода из этого мира ради воссоединения с Иисусом на Западе. Менее возвышенными оказываются теории достижения бессмертия посредством оздоровительных систем. Таковые предлагают нам модную цель жизни, пробуждающую нас к жизни по утрам: иметь как можно больше денег. Тем самым мы отвлекаемся от мысли о финальной черте.

Богатство тоже обеспечивает нам доступ в сообщества, которые будут продолжать жить: в элитарные клубы сильных мира сего. Здесь есть даже бонус: мы можем передать кусочек себя – свои бабки – следующему поколению.

Однако caveat emptor! (Или, если вы родом не из Древнего Рима: «Пусть покупатель будет бдителен!»)

Когда Боб понял, что после кончины больного отца станет наследником состояния, он решил найти женщину, которая разделила бы с ним это счастье. И вот однажды вечером отправился в бар для одиноких людей, желающих с кем-нибудь познакомиться, где заметил самую красивую женщину, которую когда-либо видел.

От ее красоты у Боба перехватило дыхание.

– Может быть, я выгляжу как обыкновенный парень, – сказал он, подойдя к ней, – но через неделю или две умрет мой отец, и я унаследую 20 миллионов долларов.

На женщину это произвело сильное впечатление, и в тот же вечер она отправилась к нему домой. А через три дня стала его мачехой.

«Больше денег надо было транжирить».

Маршрут в вечность с помощью баксов предлагает и другой способ имитации бессмертия: поддерживать какой-нибудь нетленный социальный институт в надежде, что ваше имя будет упомянуто на фасаде его здания или отказаться от промежуточного звена и просто воздвигнуть памятник самому себе.

Однако перед тем как вы придете к выводу, что обет бедности (или, по крайней мере, средненькая зарплата) позволит вам выкрутиться, подумайте еще раз, советует Беккер. Возможно, вы прилагаете усилия, чтобы достичь какой-то земной цели, которая убаюкивает вас верой в то, что вы тут навсегда. Вы можете говорить, что стараетесь «быть знающим», или «быть праведным», или «задавать стиль» – это не имеет значения. Вы все так же попадаетесь на крючок Большой Иллюзии, полагая, что перехитрили Костлявую, разыгрывая роль, которая выходит за пределы вашей ничтожной и робкой личности и делает вас «больше, чем жизнь»… и смерть.

По Беккеру, мы поддерживаем эти разнообразные иллюзии просто в силу нашей цивилизованности. Фактически каждая цивилизация создает собственную систему представлений о бессмертии. По существу, эти системы представляют собой базовую функцию культуры. Без них мы все рехнулись бы от страха смерти и не смогли бы сохранить нашу цивилизацию. Мы бы вернулись к закону джунглей. Отрицание смерти – это стратегия выживания цивилизации!

Иллюзию поддерживать легче, если вы разделяете ее с другими представителями своей культуры, а еще лучше – со своими домочадцами. Возьмем общую иллюзию Клары и ее мужа.

Клара пошла на прием к психиатру и сказала:

– Доктор, надо что-то делать с моим мужем, он думает, будто он – холодильник!

– Я бы не стал особенно тревожиться, – отвечал врач. – Многие страдают такими безобидными бредовыми идеями. Это пройдет.

– Вы не понимаете, – настаивала Клара. – Он спит с открытым ртом, и лампочка, которая у него внутри, не дает мне заснуть.

К сожалению, системы бессмертия вынуждают нас вести себя плохо. Если мы идентифицируем себя с одной из таких систем представлений и наделяем ее смыслом, мы оказываемся перед неприятной проблемой: вступаем в конфликт с представителями других систем. Подобное часто наблюдается в столкновении мировых религий, и это составляет главную трудность: все представления о бессмертии не могут быть истинными, поэтому взгляды других должны быть ошибочными.

Но и на этот случай цивилизация обеспечивает нам средство: убивать ублюдков! Будучи мертвыми, они не представляют угрозы нашему чувству бессмертия. И знаете, это работает!

Сколько чернил пролито по поводу крови, пролитой во имя тех или иных религиозных доктрин и их специфических представлений о вечности. Книга Кристофера Хитченса «Бог – не любовь: как религия все отравляет»[3], библия неоатеистического движения, содержит полный реестр преступлений против человечности, совершенных под знаменем превосходства собственной религии. У известного юмориста-сюрреалиста Эмо Филипса есть анекдот, который хорошо обобщает ситуацию.

«Ты выбрал неправильную религию – и точка. Я не собираюсь обсуждать это».

Однажды я шел по мосту и увидел мужчину, стоящего на краю и собирающегося утопиться. Я подбежал к нему и сказал:

– Остановитесь! Не делайте этого!

– Почему? – спросил он.

– Ну, существует столько вещей, ради которых стоит жить!

– Например?

– Ну… вы веруете в Бога?

Он ответил положительно.

– И я! – сказал я. – Видите? У нас много общего, поговорим об этом. Вы христианин или буддист?

– Христианин.

– И я тоже. Католик или протестант?

– Протестант.

– И я тоже! Вы член Епископальной церкви или баптист?

– Баптист.

– Вот и я тоже! Вы член Баптистской церкви Бога или Баптистской церкви Господа?

– Баптистской церкви Бога.

– И я тоже! Традиционной Баптистской церкви Бога или реформатской Баптистской церкви Бога?

– Реформатской.

– И я тоже! Вы член реформатской Баптистской церкви Бога, образованной в 1879 году, или реформатской Баптистской церкви Бога, образованной в 1915-м?

– Я прихожанин реформатской Баптистской церкви Бога, образованной в 1915-м! – сказал он.

– Умри же, мерзкий еретик, – сказал я и столкнул его в воду.

У Филипса[4] есть более короткая версия (для тех, кто экономит время):

Вероятно, самое трудное время в жизни каждого – это когда тебе приходится убивать любимого из-за того, что он – дьявол.