Нападения, пытки и запугивания политиков, общественных деятелей и журналистов
Нападения, пытки и запугивания политиков, общественных деятелей и журналистов
Нападениям и пыткам участников Евромайдана подвергся целый ряд политиков и общественных деятелей, не разделявших их политическую позицию. Одним из наиболее известных случаев стало нападение на Ростислава Василько, первого секретаря Львовского горкома Коммунистической партии Украины, которого избивали и пытали прямо на Евромайдане.
В интернете появилось его собственное эмоциональное обращение, в котором он описывал произошедшее[168]:
«Уважаемые товарищи! Я, Василько Ростислав Степанович, 1-й секретарь Львовского горкома КПУ, в Киеве избит бандерлогами по самое не могу. Преследуют мою маму, угрожают расправой моими детьми. Угрожают убить меня и мою гражданскую жену. Помогите найти политическое убежище в другой стране. Меня 22.02.2014 с 11 ч до 2В ч пытали майдановцы в Мариинском парке, загоняли иголки под ногти, били палками, кулаками, пробили мне правое легкое, сломали три ребра, носовую перегородку, лицевую кисту. Потрошили череп. Получил сотрясение 2-й степени. Весь синий. Завтра будут делать пункцию спинного мозга. Беда черная! Почистили всего, отобрали документы, деньги, цепочку золотую с крестиком».
Посетившие его в больнице общественные деятели темпераментно описывают его ситуацию:
«Лицо — сплошной кровоподтек, кровоизлияние в оба глаза (хорошо, не вытекли), сотрясение мозга, сломаны два ребра, а самое неприятное — ребро разорвало левое легкое, поэтому говорит Ростислав хрипя, с легким присвистом. Единственное, что, слава богу, не подтвердилось — ногти не вырваны, целы. Под них фашистские уроды загоняли иголки, поэтому пальцы еще какое-то время будут заживать.
Документов у Ростислава никаких нет — орки прихватили их с собой. „Напишу заявление в милицию об отъеме документов", — говорит... Казбек рассказал Ростиславу о подробностях своего визита к нему в киевскую больницу — он не без проблем прорвался через кордоны вооруженных уродов „Правого сектора", обнаружив полную палату вооруженных людей и каких-то мутных типов в милицейской форме, а также странных людей в белых халатах, якобы приехавших за Ростиславом с тем, чтобы увезти его на реанимобиле во Львов. До полусмерти искалеченному и едва отошедшему от наркоза Ростиславу хватило бдительности вежливо отказаться от их транспортных услуг — пока неизвестно кем присланные „доктора" продолжали уговаривать больного, один из них украдкой шепнул Казбеку, мол, пусть ваш друг ни в коем случае не соглашается с нами ехать...»[169]
Сам Ростислав Василько дал Фонду исследования проблем демократии следующие свидетельские показания[170]:
«Меня начали заталкивать к Мариинскому парку, будто проверять документы, люди в масках из „Правого сектора". Вытаскивали документы, просто оскорбляли, под дулом пистолета — одного, второго, начали бить. Забрали удостоверение пенсионное, я сам — бывший сотрудник по линии МВД, паспорт забрали, водительские права, тех. паспорт на машину.
У меня много травм. Первая — сотрясение головного мозга второй степени, лицевые, суставы, челюсть, ушибы, трещины. Легкое прострелили, ребро проломали, продырявили правое легкое. Пытали, иголки загоняли под ногти — там два гвоздя было. Начали пытать телефон супруги, я не хотел давать, они начали загонять. Сказали: давай сейчас поедем, детей будем чирковать, будем по кусочку привозить тебе. Карточку кредитную „Приват банка" забрали. Говорят, нам же деньги нужнее. У меня спрашивают, сколько там, я говорю: слушайте, это пенсионная карточка моя, по которой я пенсию получаю, а деньги — в кармане было 400 гривен, половину фактически уже забрали по дороге. Спрашивают, на карточке есть еще? Я говорю: моих нет. А чьи есть, спрашивают. Я знал, что у меня там 18 тысяч можно в долг брать. Они поняли, что банковские, говорят, давай пароль. Начали снова пытать, бить.
Спрашивали: „Чего сюда приехал? Почему до сих пор не записался в ряды, почему на стороне вражеской партии, тем более ты первый секретарь Львовского городского комитета?"
Еще до выезда моего в Киев, где-то за месяц ситуация настолько усложнилась, что постоянная слежка за мной была. Неизвестные люди, машины какие-то, камеры поставили, это не коммунальщики поставили. То есть смотрят, когда я захожу, выхожу, фактически полностью отслеживают. И в офисе в городе Львове постоянно сигналят, где у меня общественная приемная, где я проводил, как консультации, там постоянно были звонки, говорят: „Ростислав, возьми закрывай контору, потому что сейчас на Майдане был призыв вас уничтожить, побить, повесить и так далее".
Меня уже в третье помещение отвели, где амуницию выдавали. Меня избивали, я там истекал кровью, потом дальше избивали, каждые два часа менялась группа. Я терял сознание, приходила их медпомощь, нашатырку давали, потом обезболивали мне грудную клетку каким-то спреем, обрабатывали эти раны, потому что я полностью в крови был. И продолжали дальше, дальше, дальше. Потерял сознание. Просто издевались, а еще по поводу жены, они хотели сначала палец отрезать.
Там были прямые удары, палками и ногами, и руками. Я же объясняю, потерял сознание, уже полностью, меня выносят в скорую помощь, где-то около Майдана, в 100 метрах. Мне чего-то укололи в этой скорой помощи, мне сказали — надо полежать. Они говорят: „Какое лежать, мы его дальше". И полностью меня под руки потянули в это помещение. У меня капюшон был, набросили, чтобы не видели, и дальше туда.
Когда третий раз уже сознание терял, я полностью уже не видел ничего, мне часиков в 10 все-таки вызвали Скорую помощь — была команда, что фактически он почти мертвец, и разрешили меня в скорую помощь в сопровождении „Правого сектора".
Меня привезли в больницу в центре, потом минут за 10 рентген сделали, подтвердилось, сказали в срочном порядке делать операцию, потому что легкое прострелено, и если не сделать, можешь не выжить. Начали сразу оперировать, даже без наркоза, сказали, что после того, что ты перенес, наркоз ты не выдержишь. Легкое чистили, зашивали, потом дренаж поставили, это вытяжка воздуха, с трубочкой и с баночкой и на ночь ставится система, чтобы откачивали. В результате врачи условия эти недодержали. Пошла команда в срочном порядке снимать, потому что приезжают врачи, которые были вооружены, которые пришли в палату за мной, и по команде кого-то сверху меня перевозят во Львов. Вот такая ситуация была».
Политолог Ростислав Ищенко был также вынужден покинуть Украину. О причинах своего отъезда он рассказывает[171] следующее:
«Ну как вы понимаете, ждать, пока там придут, расстреляют, у меня большого желания не было. Сразу же закрылся доступ к СМИ, а там, куда вас еще могли пригласить на прямой эфир, не было гарантии, что после этого эфира вы выйдете и куда-то уйдете.
Буквально 23-24 февраля побили журналиста Рулева, его узнали. Я думаю, что если его узнали, меня тоже в любой момент могут узнать. Дважды ловили Рогова, один раз в Запорожье, один раз под Харьковом, один раз местные представители „Правого сектора" продержали трое суток. Ловили, потому что известный. До этого, это было еще до переворота, в последних числах февраля, эксперта одного ждали доброжелатели с битами и просто избили. Когда вам по голове бьют палкой толщиной в 5 см, вы не знаете — это пройдет без последствия, станете вы инвалидом или вас сейчас поднимут и отнесут в морг, а когда эти люди вышли на улицы с автоматами и взяли под контроль Верховную раду? Это все равно, что сидеть в яме с крокодилами и предполагать, что они могут вас и не укусить, могут, конечно, и не укусить, а могут и съесть.
Лично мне угрозы поступали давным-давно и коллегам тоже. Увидят мой эфир на радио, телевидении, тут же могли туда позвонить и сказать, что таких, как вы, мы будем вешать. В Фейсбуке мне постоянно пишут, причем мне непонятно, в чем они видят какую-то неправильную позицию, если я публикую отрешенную аналитическую статью, какие интересы у этих, какие интересы у этих, какие наиболее вероятные действия такие, наиболее вероятные результаты такие. Мне тут же начинают приходить сообщения: надо расстрелять, надо повесить, подумай о семье. В социальных сетях собирались данные не только на Беркут, они собирались на всех журналистов, политологов, которые выступали не с тех позиций, которые они считали правыми. Домашние адреса, место учебы детей, место работы родственников. Это регулярная практика запугивания.
Можете спросить у любого человека, кто это время работал в Киеве. Я думаю, что только абсолютный счастливчик скажет вам, что ему никто не говорил, что вас надо арестовать, посадить, расстрелять. А то, что мы сделали ошибку в 2004 году, не приняли меры к врагам народа, больше мы этой ошибки не допустим, и в следующий раз будут ликвидировать физически, это говорилось пять лет, это говорилось не только мальчиками, и журналистами, которые обслуживали Майдан, и политиками неоднократно, все публично. Как вы понимаете, политики и журналисты могут высказываться для красного словца, но заявления „Правого сектора", „Самообороны Майдана" и все этих неонацистских организаций серьезные.
Скачко, Скворцову угрожали журналисты эти. Мой знакомый встречался с Погребинским, политолог, он сказал, что он из дома не выходит, комментарии не дает, потому что боится за свою жизнь, не уезжает, потому что жаль квартиру бросать.
Потом еще до переворота, мне трудно назвать точную дату, у Киевского председателя госадминистрации Матвиенко взяли ребенка в заложники, и он был вынужден сделать заявление, что он против Януковича, что он за Майдан. Будут брать детей и членов семьи в заложники, они говорили постоянно. Это связано не только с Матвиенко, но и целый ряд губернаторов, депутатов Верховной рады от Партии регионов еще до переворота писали заявления об уходе из партии. Потом выходили и говорили, что заявление написано под давлением».
Журналист Александр Чаленко о причине своего отъезда из Украины говорит следующее:
«Там действительно „Правый сектор", всякие „Самообороны Майдана" неконтролируемые с автоматами пришли к власти. У меня до этого даже было несколько случаев, когда на улицах Киева меня встречали националисты, окружали, у меня даже видео есть. Свобода приходила на мероприятия, в которых я и мои товарищи участвовали.
Я понял, что мне там, в Киеве, оставаться опасно и мы уехали. Запугиваниям подвергались не только общественные и партийные деятели, но и представители церкви»[172].
Секретарь Одесской епархии РПЦ, член Синодальной библейско-богословской комиссии и Межсоборного присутствия РПЦ, протоиерей Андрей Новиков свидетельствует:
«Меня вызвали в СБУ по телефону, пока в качестве свидетеля. Сказали, что посмотрят по результатам допроса, попробуют сначала в Одессе, а если не получится, то тогда заберут меня в Киев. Я понял, что отсюда надо уезжать.
От Архиепископа Алексея требовали перейти в Киевский патриархат, иначе они грозили, что будут его воспринимать как пособника-оккупанта. „Правый сектор" тоже приходил к нам, чтобы он служил на украинском языке, иначе они его накажут.
Ко мне на Благовещение приходил сотрудник СБУ, поскольку я раздаю телефоны представителя комиссии ООН по правам человека в Одессе. Наши прихожане постоянно жалуются на вызовы в СБУ по участию в митингах. Также он меня попросили доносить о случаях сепаратистских настроений среди прихожан».
Архиерей Сумской епархии архиепископ Сумской и Ахтырский Ев-логий рассказывал средствам массовой информации:
«Прибыли люди, которые в ультимативной форме потребовали, чтобы я открыл собор для филаретовского епископа, дал ему возможность служить в соборе, и если бы я захотел, мог бы служить с ним.
Мы в спокойной форме говорили этим людям о позиции нашей Церкви, об Обращении, которое вчера было принято нашим Синодом. У нас потребовали, чтобы мы запустили этого человека, филаретовского епископа, в собор.
Затем начались потасовки в здании епархиального управления. У меня как раз проходило совещание с казаками, и благодаря казакам нам удалось преодолеть это сопротивление, вывести этих людей, которые захватили епархию, за пределы епархиального управления.
Уходя, эти люди угрожали, сказали, что „весь Майдан будет здесь и забросают епархию коктейлями Молотова"».
По этому поводу на сайте Епархии опубликовано следующее официальное обращение[173] к председателю Верховной рады Украины А. В. Турчинову в связи с обыском, проведенным у протоиерея Олега Мокряка:
„Открытое обращение духовенства и верующих Одесской епархии Украинской Православной Церкви к председателю Верховной рады Украины
А. В. Турчинову
Уважаемый Александр Валентинович!
По решению Шевченковского суда г. Киева от 24 марта 2014 года согласно ходатайству следователя Главного управления СБУ капитана юстиции В. Я. Фурик в доме председателя епархиального отдела Одесской епархии по религиозному образованию, миссионерству и катехизации, настоятеля храма святой мученицы Татианы, заслуженного священнослужителя, отца троих детей, протоиерея Олега Мокряка состоялся обыск. Отец Олег обвиняется в преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 110 и ч. 2 ст. 110 УК Украины — действиях, направленных против национальной безопасности Украины.
Обыск осуществлялся присланным из Киева следователем, которого сопровождал спецназ СБУ „Альфа" в числе шести сотрудников, вооруженных автоматами. Понятыми, согласно протоколу обыска, были два гражданина Украины — один из г. Черкассы, другой из Волынской области, которые прибыли вместе с группой захвата. По действиям СБУ видно, что развязывающие террор против населения Юго-Востока Украины спецслужбы не верят в поддержку своих преступных действий со стороны одесситов и завозят и понятых, и следователей издалека. Присылка вооруженного до зубов спецназа для обыска в доме безоружного и беззащитного священника напоминает нам обстоятельства ареста фарисеями и первосвященниками Господа нашего Иисуса Христа, Который сказал Своим мучителям: „Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня. Но да сбудутся Писания" (Мк. 14. 48-49). Страшно, что аресты и обыски совершаются во дни печальные Святаго и Великого Поста, когда Царь царствующих и Господь господствующих Спаситель мира Иисус Христос приносит Себя в Жертву за людские грехи и молится о врагах Своих.
При обыске в доме протоиерея Олега Мокряка, как свидетельствует протокол, „ничего не найдено и ничего не изъято". Мы все, духовенство канонической Церкви и православные одесситы, крайне возмущены вопиющим беззаконием и произволом, чинимым спецслужбами Украины в отношении достойного пастыря Церкви Христовой, а также преследованиями любого инакомыслия и давлением на свободу совести.
В чем же вина протоиерея Олега Мокряка, по мысли его гонителей? Он не выступал с трибуны митингов, не делал никаких призывов и прокламаций. Он лишь, исполняя пастырский долг, по просьбе тысяч православных одесситов, собравшихся на Куликовом поле, молился об упокоении убиенных во время событий на киевском Майдане, в частности, о погибших сотрудниках МВД. Также отцу Олегу вменяют в вину общение (!) с активистами одесского Антимайдана, которые являются прихожанами наших храмов. Подобные обвинения являются грубейшим нарушением основополагающих прав человека и достойны стать в одном ряду с большевистскими и нацистскими репрессиями.
В наше неспокойное время духовенство и верующие Одесской епархии ежедневно, с первых дней противостояния на Майдане, молятся о мире и согласии в украинском обществе, о примирении враждующих, о вразумлении неразумных, чтобы не началась братоубийственная война и не пролилась человеческая кровь на нашей многострадальной земле. Поэтому особым цинизмом киевских властей выглядит травля и нападки на православного священнослужителя. Сейчас, когда в стране существует полярность мнений, многотысячные волнения в связи тяжелой политической, экономической ситуацией и социальными потрясениями, необходимы не репрессии и запугивания, аресты и обыски невинных людей, а общенациональный диалог, чтобы власти могли услышать свой народ на Западе, Севере, Востоке и Юге и сохранить мир, стабильность и согласие в Украине. Действия, предпринятые в отношении отца Олега, являются непродуманной попыткой поднести фитиль к пороховой бочке и взорвать страну не только в политической и культурно-языковой, но и религиозной сфере.
Все мы выражаем свой решительный гражданский протест действиям Службы Безопасности Украины, которая руководствуется мерами устрашения, запугивания и репрессий. Требуем от Вас, как главы Украинского парламента, немедленного вмешательства в ситуацию для прекращения антиконституционных действий, нарушения прав и свобод граждан Украины — в том числе священнослужителей Украинской Православной Церкви. Языком угроз, ультиматумов, запугиваний, провокаций, политических расправ, преследований инакомыслящих нельзя объединить Украину!
Мы не хотим, чтобы народные волнения обрели массовый характер и нарушили мир в нашем многонациональном и многокультурном государстве. Надеемся на справедливое и благоразумное решение данного вопроса.
Духовенство и верующие Одесской епархии Украинской Православной Церкви».
Давлению и многочисленным нападениям подверглись также активисты партии с позицией, отличавшейся от позиции Евромайдана в самых различных регионах Украины.
Например, 10 февраля было совершено нападение на депутата Николаевского городского совета от Партии регионов, главврача Максима Бекало. С заявлением о том, что Максима Бекало избили, вчера в милицию обратилась его адвокат. У депутата черепно-мозговая травма[174].
26 февраля 2014 года председатель Пятихатской районной организации Партии регионов Владимир Чепурко сообщил, что ночью его дом также подвергся нападению: «Только вчера я под давлением вооруженных битами радикально настроенных молодчиков был вынужден написать заявление об увольнении с должности председателя Пятихатской районной администрации, — рассказал он. — А сегодня в два часа ночи на мой дом было совершено бандитское нападение. Несколько неизвестных бросили бутылки с »коктейлем Молотова» во двор и на здание. Нападавшие быстро скрылись. К счастью, я вовремя услышал, и огонь не успел разгореться. Все удалось быстро потушить, но когда я задумываюсь, что могло произойти в результате этого ночного происшествия... Я взрослый человек, партиец со стажем, я многое видал и в „лихие девяностые", мне не привыкать быть и в оппозиции, но сегодняшняя „власть народа" такова, что боюсь за свою семью»[175].
Фондом исследования проблем демократии был получен целый ряд свидетельств развернутого политического террора — запугивания и угроз против целого ряда депутатов Верховной рады, придерживавшихся взглядов, отличных от взглядов участников Евромайдана. Многие на протяжении длительного времени получали угрозы физического уничтожения.
Например, угрозы с помощью смс поступали депутату Верховной рады Валентине Ивановне Лютиковой. Приведем их дословный перевод с украинского на русский язык:
«Вы и ваши родственники подлежите расстрелу за принятие вами антинародных и антиконституционных законов. Аминь. УПА», «Вы признаны врагом Украинского Народа. Приговор: смертная казнь. Мы вас знаем и вооду найдем. Амнистия возможна за выход из ПР. Р. А. У.», «Ты захлебнешься в собственной крови!», «Гореть тебе в аду! Час расплаты настал!»
Интересно отметить, что часть этих угроз приходила с иностранных телефонных номеров.
Об угрозах в свой адрес рассказывает депутат Верховной рады Виталина Алексеевна Дзызос:
«Угрозы — все это было. Я участвовала на Антимайдане, все это я прошла, конечно. Я ведь не только на Антимайданах выступала, я сейчас говорю о выступлениях в Раде. Когда я выступала, то получала: „Сука, мы тебя ждем. Привет от Пиночета", извините, из песни слов не выкинешь. Смс я получала, звонки. Один вечер особенно запомнился, это было где-то 20-21 января. Там у меня было порядка пятидесяти смс с „признаниями", что они со мной сделают. Я специально не отключала телефон, они приходили и приходили. Тексты были разные, но все с одинаковой пропиткой: „Мы за тобой придем", „Мы знаем, где ты", „Кровь на твоих руках", „Покайся", „Иди на Майдан, встань на колени" и т. д.».
Ниже будет приведено свидетельство участника Антимайдана, подвергнувшегося жестокому нападению.
По отношению ко многим политическим деятелям угрозы носили более широкий характер, чем угрозы по телефону. Украинские СМИ, например, писали, что 21.01.2014 в Краснолучский горотдел милиции Луганской области поступило заявление о повреждении общественной приемной народного депутата Украины Валерия Мошенского, расположенной на первом этаже двухэтажного жилого дома на улице Малидовского в Красном Луче. «Оперативники установили, что в три часа ночи по окнам приемной было произведено пять выстрелов, предположительно из охотничьего ружья 12-го калибра. Данный факт занесен в ЕРДР и квалифицирован по статье 296 УК Украины („Хулиганство"). Принимаются меры по розыску и задержанию лиц, причастных к совершению уголовного правонарушения», — рассказали в областной милиции Луганска[176].
Впрочем, пытки и избиения на Евромайдане применялись не только к политикам и общественным деятелям, но и просто к жителям Киева, которые не разделяли их политическую позицию. В репортаже телевизионного канала рассказывается история ветерана Великой Отечественной войны П. Филоненко, которого избили на Евромайдане боевики «Правого сектора»:
«Чтобы хоть как-то собраться с силами, ветеран Великой Отечественной и советский актер Петр Филоненко достал свой тяжелый китель, усыпанный медалями, к лацкану аккуратно прикрепил георгиевскую ленту и сел разглядывать старые фотографии. Окунувшись в военные воспоминания, он ненадолго забыл о той боли, что осталась у него после Майдана. Сегодня знаменитый фронтовик нашел в себе силы рассказать о том, как несколько радикалов, которых он пытался призвать к миру, напали на него и жестоко избили.
Петр Филоненко, ветеран Великой Отечественной войны: „Я им говорю: что выделаете, жжете, ломаете! Имейте совесть! На три буквы послали меня, коммунякой обозвали. Ну, я им: коммуняки не люди, что ли? Один дал в грудь, два ребра выбил".
Ветеран чудом вернулся домой живым. Многочисленные переломы дали осложнения на сердце. Но раны душевные, похоже, сильнее физических. Фронтовику сложно забыть, как экстремисты показательно жгли перед ним георгиевские ленты и, не стесняясь в выражениях, оскорбляли. С таким отношением он столкнулся впервые. И на Украине, и в России Филоненко всегда считали героем. Он был сыном полка, в 11 лет уже был на фронте, повторил подвиг Матросова (закрыл собой вражескую амбразуру), вернувшись с войны, в милиции дослужился до полковника и параллельно снялся почти в трех сотнях фильмов, в том числе «Бумбараш», «За двумя зайцами», «Гадюка».
В этом году герой Великой Отечественной понял, что после кровопролитного госпе-реворота фашизм снова вернулся в его страну. Тогда он сам решил попытаться остановить радикалов. Петр Филоненко: «Призывать к войне — это уже преступление. А тут брат на брата... Хотел, чтобы меньше крови было, меньше жертв, но кто меня послушал?»
Заявление на экстремистов ветеран так и не написал. Милиция в Киеве, по словам фронтовика, сейчас на стороне радикалов, идти туда и неприятно и даже страшно.
Елена Балашова, председатель Совета ветеранов г. Киева: «Филоненко Петр Алексеевич вообще-то бывший полковник милиции. Говорить о том, что его дубинками на Майдане избили мальчишки из „Правого сектора", ветерану стыдно». Таких как Петр Алексеевич — тех, кто пострадал, пытаясь заставить экстремистов остановиться, — немало. Пенсионерка вместе с волонтерами работала фельдшером. Она уверяет, что ее ограбили и избили несколько боевиков „Правого сектора". Но и она жаловаться никуда не стала, посчитав это бессмысленным».
Украинские средства массовой информации сообщали и о практике использования пыток на Евромайдане. Например, они описывают случай с участием народного депутата от партии «Свобода» Игоря Мирошниченко, позднее лично принимавшего участие в избиении руководителя Первого Украинского канала за его «неправильное освещение Евромайдана»[177]:
«Главный редактор украинского оппозиционного проекта „Гром TV" Андрей Павловский рассказал о „комнате пыток" в стане украинской оппозиции.
В подвале Киевской городской государственной администрации (КГГА), захваченной революционерами Майдана, устроена „комната пыток". Ее обнаружил главный редактор украинского оппозиционного проекта „Гром TV" Андрей Павловский. Он же разыскал жертв этой комнаты. Так впервые подтвердился факт существования на Майдане собственной репрессивной системы. О том, что происходит в лагере протестующих, Павловский рассказал „Известиям".
— Существование комнаты для допросов и избиений в подземельях КГГА считалось одной из легенд Майдана. Почему вы уверены, что это не вымысел, а реальность?
— „Комната пыток" действительно существует, я ее видел. Кроме того, это подтверждает и главный герой моего расследования — пострадавший от издевательств активист Майдана Владимир Яременко. Об этом говорят и многие другие жители Майдана. Просто они не предавали произошедшее с ними огласке. Одни просто не знали, как и кому сообщить, что стали жертвами пыток. Другие боялись, что их самих посчитают врагами Майдана. Я сам был свидетелем того, как пьяных, пойманных на площади, объявившей сухой закон, не выводили за периметр, а зачем-то заводили в арендованный штабом протестов Дом профсоюзов. Это навело на мысль о существовании некоего внутреннего репрессивного отдела на территории Майдана. Жертвы избиений подтвердили мои догадки.
— Пострадавший от пыток Яременко утверждает, что его задержала охрана Майдана в палатке Сумского землячества. Его якобы завели в подвал захваченного протестующими здания Киевской администрации. Там над ним издевались, надевали на него противогаз, перекрывали ему воздух. Чем подтверждаются его слова?
— Я не сомневаюсь, что он говорит правду. Он оказался в больнице. У него тяжелые травмы, переломаны пальцы на ногах, ушиблена голова. Свидетели подтверждают, что его действительно забрали из палатки представители самообороны Майдана, после чего он оказался в реанимации. Заместитель начальника штаба „афганцев" Майдана Вячеслав Лихолит подтвердил: „комната пыток" действительно была. „Афганцы" обыскали здание киевской администрации и нашли „пыточную". В ней на самом деле по ночам орудовали садисты, которые отлавливали пьяных на Майдане. Тяжело сказать, сколько это продлилось и сколько человек прошло через эту комнату. По нашим подсчетам, около сорока.
— Что именно происходило в „комнате пыток"?
— Со слов Яременко, первое, что с ним сделали, — положили на пол, накрыли матрасом, чтобы не оставалось синяков, и долго били палками. Потом надели каскуна голову и били палками по каске. Также ему связали руки простынями и подвесили к потолку.
По словам трех разных источников, Владимира задержали парни из „Свободы". Те же свидетели рассказали, что после того, как все это произошло, в палатку приходил депутат от „Свободы" Игорь Мирошниченко. Он говорил, что беспокоиться по поводу Яременко не следует и все вопросы по нему они закроют. Если „Свобода" невиновна, почему приходил ее представитель, а не, скажем, комендант или охрана Майдана? После я звонил Мирошниченко, но он мне сказал, что Яременко просто упал с лестницы, и ничего более.
— Под каким предлогом схватили Яременко?
— Люди, которые за ним пришли, обвинили его в продаже наркотиков и краже телефонов. Он все отрицал. Его допрашивали в подвале, после чего он очнулся уже в реанимации. Избивавшие чувствовали свою безнаказанность в условиях революции.
— Знала ли комендатура Майдана о существовании „комнаты пыток"?
— Представьте: в здание затаскивают человека под руки. Неужели охрана этого не видела? И это ведь происходило неоднократно. Комендатура должна была знать о пытках. Но сейчас ее позиция такова: если ты говоришь что-то, что им не нравится, то они тебя сразу называют провокатором, и на этом разговор окончен. На мои вопросы они сказали лишь то, что я больше к ним на Майдан не попаду.
— Яременко обращался в милицию?
— Он этого не сделал, потому что после избиения ему пообещали все уладить. Теперь он не хочет даже говорить о произошедшем, проходит курс реабилитации. Только через полтора месяца ему снимут гипс с ноги. Он предан Майдану. Он пришел сюда, чтобы выступить против беспредела. Но в этом, похоже, уже нет никакого смысла, если охрана Майдана ведет себя подобным образом с людьми, которых и так немного осталось».
Политики, придерживающиеся коммунистических взглядов, стали одной из наиболее распространенных мишеней для активистов-боевиков Майдана. 24 февраля ими было совершено нападение на дом сына руководителя Коммунистической партии Украины Петра Симоненко[178]:[179]
«Группа молодчиков, представившихся бойцами самообороны Майдана, ворвались в дом, который, как они считают, принадлежит лидеру коммунистов Петру Симоненко, — уточнили в Компартии. — При этом журналисты в дом допущены не были, а серверы видеонаблюдения были уничтожены. Не обнаружив ничего ценного, никакого „компромата" и чтобы окончательно скрыть следы своего преступления, молодчики подвезли к дому на трех машинах ящики с „коктейлями Молотова" и сожгли его». Как сообщили в партии, речь шла об автомобилях «ауди», «мерседес» и «шевроле».
Информационные агентства процитировали самого Петра Симоненко[180]:
«Во-первых, они ворвались и избили человека, который был там. Во-вторых, понимая, что там ничего нет, а там обычная обстановка в этом доме, и увидев, что нечего показывать и нечего просто забирать как мародерам, они просто из трех машин выгрузили оттуда ящики, по первому впечатлению, с „коктейлями Молотова"». Он утверждает, что нападающие начали ходить по соседям и заявлять, что «нашли в доме у Симоненко взрывчатку, пластид и так далее, мол, готовьтесь, сейчас взорвем этот дом».
За свою политическую позицию, отличавшуюся от позиции Майдана, нападению активистов-боевиков подвергались журналисты, мирные участники митингов, общественные деятели. Например, 5 марта 2014 года непосредственно на Майдане за свои интервью с сотрудниками правоохранительных органов был жестоко избит и подвергнут пыткам журналист Сергей Рулев. Средства массовой информации подробно цитируют пострадавшего журналиста[181]:
«Возле главпочтамта неизвестный мужчина в камуфляжной форме увидел меня и стал кричать: „Это он делал интервью с „Беркутом!"" После этого меня схватили, заломали и затащили в палатку напротив Дома профсоюзов. Там меня оскорбляли, били ногами, вменяя мне, что я за „Беркут", что я делал репортажи про него, что я виновен в гибели ста человек.
Били меня четыре человека, с ними была женщина в платке, которая, не говоря ни слова, ударила меня ногой в пах. Затем меня потащили в захваченное министерство АПК, где обыскали, отобрали документы, журналистское удостоверение, аккредитацию в Верховную раду, визитки, два телефона и два фотоаппарата...
Когда меня вновь вытащили на Крещатик, я начал кричать и звать на помощь, падал на землю, меня вновь били ногами, но никто не реагировал. Примерно в 12 ч меня затащили в сгоревшее здание Дома профсоюзов. В вестибюле меня тут же принялись избивать. Во внутреннем дворе неизвестные люди в камуфляже стянули брюки, раздели до трусов и продолжили избивать. Они кричали: „А, попался!", „Он с Беркутами", „Он нас убивал!" После этого, вчетвером навалившись на меня на полу, снова что-то вкололи в руку — мол, „сейчасты у нас, сука, заговоришь, на какие спецслужбы работаешь!"»
По словам Рулева, когда его скрутили, неизвестная женщина начала пытать его плоскогубцами — дергать за ногти. Через некоторое время Рулеву надели мешок на голову и куда-то отвезли.
«Привезли — посадили на пол и стали снова избивать. Я заявил, что знаю руководителя пресс-службы „Правого сектора" Артема Скоропадского, а также сочувствующую националистам журналистку Елену Билозерскую. Неизвестные стали звонить ей, Билозерская подтвердила, что Рулев журналист, но упомянула, что ранее я закрашивал таблички с указателями на улице Мазепы. Это вызвало негодование — меня вновь принялись бить и угрожать поставить в тазик с цементом и сбросить в Днепр», — продолжил репортер.
«Потом в помещение пришел человек с властным голосом, который сказал им, что Сергей Рулев действительно журналист, действительно он снимал события на Грушевского и всех их выгнал».
Приведем еще один пример — 15 февраля 2014 года за свою политическую позицию были избиты участники акции «За чистый Киев», которые проводили мирную демонстрацию рядом с баррикадами со стороны Бессарабской площади. Управление по связям с общественностью МВД Украины сообщило:
«По состоянию на 13 ч в милиции поступило 13 официальных сообщений об избиении участников мирной акции активистами так называемого Евромайдана. Участники акции „За чистый Киев" отмечают, что к ним подошли около десяти молодых людей в камуфляжной одежде и масках. Молодые люди имели при себе резиновые дубинки, деревянные дубинки, баллончики со слезоточивым газом и пистолеты. Они дубинками избили участников акции, применили к гражданам слезоточивый газ, после чего побежали за баррикады, расположенные на улице Крещатик. Сейчас медики оказывают пострадавшим необходимую помощь, а правоохранители выясняют все обстоятельства произошедшего и принимают заявления от пострадавших лиц. По состоянию на 13 ч в милицию уже поступило 13 официальных сообщений об избиении людей. Все сведения внесены в Единый учет. Продолжается дальнейшая проверка»[182].
Фондом исследования проблем демократии у пострадавших участников акции были взяты свидетельские показания. Свидетель Иван Проценко — организатор мирного мероприятия рассказывает:
«Тема акции была: „Мы против войны, мы за диалог". Суть нашего мероприятия была таковой, что мы хотели предотвратить эти незаконные бандформирования в центре столицы, которые не идут ни на какие диалоги, которые не слушают никого, которые считают только свое мнение правильным, а всех остальных считают врагами. Фактически это то, против чего они борются. То есть они борются, как они говорят, за демократию, а на самом деле они сами являются первыми разносчиками диктатуры, тоталитаризма, фашизма. Мы принесли стол, стулья и пытались вступить в диалог с боевиками Майдана. Никто к нам на диалог не пошел... Мы четко заявили, что мы не будем разбирать баррикады майдановцев, мы не будем применять никаких силовых воздействий, мы пришли с миром. Мы пришли без оружия». Однако «никто на наши призывы поговорить не вышел и никто с нами не говорил. Они просто выставили несколько кордонов самообороны, в касках, с бронежилетами, в масках с закрытыми лицами, с топорами, кто-то с Молотовым... Когда уже я понял, что ситуация может перерасти в конфликт, в силовое противостояние, я сказал всем возвращаться на Бессарабскую площадь. Люди начали отходить, они начали отходить вслед за нами. Мы прошли метров, наверное, 70-100, не больше. Нам в спины посыпались удары дубин, без всяких причин. Собственно говоря, эта самооборона Майдана, как они себя позиционируют, они пошли в атаку. Они группами кинулись расчленять нашу группу на отдельные мелкие группы. И в этих мелких группах избивать просто людей. Было видно, что был отдан приказ избить людей».
Другой пострадавший в ходе нападения участников Евромайдана рассказывает:
«Били не только мужчин, били и женщин, и детей. У женщины одной выбит зуб, ей пятьдесят с чем-то лет. За мужчин говорить не приходится, головы разбиты. Меня лично валили три раза. Били дубинами, ногами, я не видел. И перцовым газом, и какой-то краской брызгали в лицо. Шариками-подшипниками стреляли из рогаток. Причем били не только битами резиновыми, от саперных лопаток были металлические пруты, самодельные. И били, вот моей жене досталось по пальцу. Именно таким вот металлическим прутом».
Целый ряд участников мирной акции «За чистый город» получили различные травмы. Приведем их свидетельства:
«У меня ссадины на обеих ногах, вывих плеча, стертые руки, локоть забит, правая кисть выбита, правое колено выбито. Синяки я не считаю, их много», «У меня было разбито две губы, был разбит нос — это у всех...», «У меня две рубленые раны головы, гематома на спине от удара битой, гематома на правой руке, синяки на руках, на ногах и разбитая губа. Это да, это у всех. Я помню конкретный удар битой по голове. Как я не потерял сознание — это чудо, конечно. И удар палкой... Меня не упекли в больничку только потому, что каким-то чудом при таком ударе удалось избежать сотрясения. Голова выдержала, не было сотрясения головного мозга. Если бы было сотрясение, я бы сегодня здесь не сидел, а лежал бы в больничке. Есть люди, которые получили гораздо более серьезные травмы, но боятся об этом говорить. То есть здесь все травмы, которые могут быть от ударов металлическими прутьями или битой. Руки забиты, ноги забиты, спина забита, мне просто еще лицо зашивали. Пять человек до сих пор в больницах. Это те, которые находятся на стационарном лечении. То есть позашивали на месте, меня даже выписали сразу же, а есть люди, которые находятся в больнице».
Интересно отметить, что организаторы мероприятия пытались заранее договориться с руководством Майдана о проведении акции: «Чтобы вы знали факт, я решил заранее договориться с кем-то из сотников о мирной акции. Они достали пистолет и сказали: сейчас прострелю ногу, чтобы ты сюда больше не приходил».
Жестокому нападению подверглись и участники митинга Антимайдан, возвращавшиеся домой в Крым 19 февраля 2014 года. Около города Корсунь-Шевченковский трасса была перекрыта баррикадой с флагами УПА, партий УДАР и «Свобода».
Автобусы, в которых находились участники митинга, были остановлены и обстреляны из огнестрельного оружия, были разбиты стекла, часть автобусов подожгли. Анатолий[183], свидетель и пострадавший, рассказывает: «Из автоматов были очереди, короткие: по три-четыре патрона. Стреляли по окнам, по колесам. Начали палками бить стекла, потом, по мере разъярения, закидывали бутылками с горючей смесью. Одна залетела к нам, не загорелась, а вторую мы выкинули назад. Автобусы сжигали. У нас вернулось меньше половины, только три автобуса. Наш автобус так вообще в поле остался».
После остановки автобусов, участников митинга против Евромайдана «...вывели из автобуса, через коридор. Встали в коридор — с битами. Только из автобуса человек вылезает, его сразу битой по голове, куда попадут. Они не разбирались — женщины, мужчины, — им было одинаково. И всех сваливали нас на обочину. Потом один подошел с канистрой солярки или бензина, начал нас поливать, говорил: „Сейчас спичку зажгу и все — полыхнете, москалики".
Другие кричали: „Подождите, мы к вам в Крым еще приедем. Будем вас резать, стрелять, кого не добили и не достреляли"».
Пострадавший свидетельствует: «Саперными лопатами рубили захваченных. У одного ключицу перебили, рука не работала. Руки отбивали дубинами. Руку кладут и прямо по пальцам, по кисти. Кто убегал, сразу стреляли. У нас есть парень — ему сломали ребра и пробили легкое. Он сейчас тоже госпитализирован, лежит... Со многих участников сняли обувь. Сказали, что послужит бойцам на Майдане. И потом по стеклам гоняли нас — стекла в автобусах побили. И вокруг автобусов нас гоняли, заставляли эти стекла собирать. В кульки собирать, потом грузить в багажник автобуса, чтобы „не загрязнять" дороги стеклами, проезжую часть».
Свидетель Анатолий рассказывает: «У нас в автобусе человека подстрелили, я за других не могу сказать, потому что тогда было просто не до этого. Тогда ехали все, молились. В поле, где мы стояли, вызвали ему „скорую помощь", и врач прямо ему говорит: я могу, конечно, тебя отвезти в больницу, но там вас уже ждут. Так и говорит, что там вас уже ждут, там вас будут добивать. Парень, соответственно, отказался от госпитализации, поехал домой».
В регионах Украины системным нападениям подвергались и те, которые только собирались отправиться в Киев. Например, руководитель аппарата Винницкой областной организации Партии регионов Александр Побережец сообщил о том, что в ночь с 22 на 23 января группа праворадикалов осуществила нападение на сторонников партии, которые готовились к поездке в столицу, чтобы принять участие в митинге с требованиями остановить попытки силового захвата власти в стране[184].
После антиконституционного переворота количество нападений на оппозиционных Евромайдану политиков, общественных деятелей и участников акций протеста значительно увеличилось. При этом активисты-боевики не только не скрывали продолжения политического террора, но наоборот — рекламировали свои действия. Например, 9.04.2014 ими было совершено нападение на кандидата в президенты Украины Олега Царева. По этому поводу сам «Правый сектор» написал:
«Вместе с патриотически настроенной общественностью Николаева местные активисты „Правого сектора" прервали „гастроли" известного украинофоба Царева. Кремлевского урода забросали яйцами, а также провели с ним „физически разъяснительную работу". Официальной целью поездки Царева был визит в больницу, где, испытав на себе народный гнев, лечатся „сепаратисты", чей палаточный городок недавно было ликвидирован. При этом он вел себя нагло, прибегал к антиукраинской риторике и оскорблял местных жителей. Жители Николаева продемонстрировали, что не будут терпеть на своей земле разную антиукраинскую сволочь»[185].
15.04.2014 после участия Олега Царева в программе «Свобода слова» произошло очередное нападение на кандидата в президенты Украины. Группа боевиков набросилась на него после выхода из здания телекомпании. Украинские средства массовой информации писали[186]:
«После того как пострадавшему удалось освободиться от рук злоумышленников и добраться до машины скорой помощи, нападающие не позволили ему уехать. Они подговорили полицию, чтобы Царева отвезли в Службу безопасности страны, но позже оказалось, что вывезли его на белом автомобиле в неизвестном направлении. Помощник депутата, находящийся рядом с Царевым во время нападения, сказал, что сейчас депутат находится в очень тяжелом состоянии».
Однако самым тяжелым нарушением международных норм права стало использование вооруженных сил и боевиков Евромайдана против участников акций протеста на Восточной Украине.
Пришедшие к власти в результате антиконституционного переворота сформировали правительство, не включавшее в себя представителей восточных областей Украины. Средства массовой информации сообщали[187]:
«...кабинет состоит из бывших соратников бесславно ушедшего президента Виктора Ющенко, сподвижников экс-премьера Юлии Тимошенко и националистов из партии „Свобода" Олега Тягнибока. <...> В составе правительства значительное число ключевых портфелей досталось „львовским" и „иванофранковским" кандидатам, в то время как представителей востока и юга Украины среди министров не оказалось. По сути, все должности поделили между собой две политические силы: радикальные националисты из партии „Свобода" и умеренные националисты из партии „Батькивщина". Одним из первых законопроектов стала борьба с русским языком. 23 февраля 2014 года во время выступления в Раде народный депутат от фракции „Батьювщина" Вячеслав Кириленко заявил, что закон Кивалова-Колесниченко был принят с грубым нарушением Регламента и противоречит положениям Конституции Украины. За соответствующий законопроект по отмене закона о государственных языках проголосовало 232 народных депутата из 334 зарегистрировавшихся в зале»[188].
Неудивительно, что в восточных и южных областях Украины начались выступления населения с требованиями учета мнений людей, проживающих на этих территориях.
Например, 1 марта 2014 года в Донецке во время митинга около здания Донецкой областной государственной администрации участники мероприятия провозгласили народным губернатором активиста Павла Губарева[189]. Примечательно, что митингующие «...требовали неподчинения киевским властям и референдум о федерализации»[190]. Участники митингов протеста также указывали на то, что, с точки зрения закона, киевские «власти» не являются легитимными.
В ответ на это «новая власть» начинает репрессии в отношении участников массовых акций протеста, а все они объявляются «сепаратистами» или «российскими диверсантами». Сотни человек были арестованы Службой безопасности Украины.
Так, 4 марта 2014 года СБУ открыла уголовное производство по факту посягательства на территориальную целостность Украины, а 5 марта генеральный прокурор Олег Махницкий сообщил, что прокуратура предъявила Губареву обвинение в преступлениях против государства[191]. 6 марта 2014 года народный губернатор Донецкой области Павел Губарев арестован представителями СБУ в сопровождении группы спецназа. Жена Павла Губарева поделилась текстом подготовленного им обращения:
«Сегодня ночью в областной администрации и казначействе были арестованы наши активисты Народного ополчения Донбасса. Представители бандеровской власти сначала вывели из строя электрощитовой модуль, который отвечал за электроснабжение здания, а потом под покровом темноты стали происходить аресты людей, которых потом силой вывозили в места временного заключения.
Два дня назад в зале заседания Областного совета в присутствии депутатов и донецкой общественности начальник УВД Донецкой области Р. Романов заявил, что он будет с народом. В ответ на это киевская хунта тут же назначала нового начальника К. Пожидаева, который тут же начал проводить репрессии против населения Донбасса.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.