За Великой Стеной
За Великой Стеной
«В пути со своими учениками Конфуций увидел женщину, рыдавшую около могилы, и спросил о причине скорби. «Горе, — отвечала она, — мой свекр был убит здесь тигром, затем мой муж, а теперь и сын мой погибли тою же смертью».
«Но почему вы не переселитесь отсюда?»
«Здешнее правительство не жестоко».
«Вот видите, — воскликнул учитель, — запомните: плохое правительство хуже тигра».
«Какие основы хорошего правительства? Почитай пять превосходных, изгони четыре мерзкие основы. Мудрый и хороший правитель добродетелен без расточительности; он возлагает обязанности, не доводя народ до ропота; желания его без превышения; он возвышен без гордости; он вдохновителен и не свиреп. Мерзости суть: жестокость, держащая народ в невежестве и карающая смертью. Притеснение, требующее немедленного исполнения дел, не объясненных предварительно. Нелепость, дающая неясные приказы, но требующая точного их исполнения. Препятствие производством в скупости правильного вознаграждения достойных людей». «Познавать и прилагать в жизни изученное — разве это не истинное удовольствие? Прибытие друга из далекой страны — разве это не истинная радость?»
«Человек без сострадания в сердце — что общего он имеет с музыкой?»
«Благородный ни на мгновение не отступает с пути добродетели. В бурные времена и в часы напряжения он спешит по тому же пути».
«Человек знания радуется морем, человек добродетели радуется горами. Ибо беспокоен человек знания и спокоен человек добродетели».
«Человек духовно добродетельный, желая стать твердо, разовьет твердость и в окружающих. Желая быть просвещенным, он озаботится просвещением ближних, чтобы сделать другим то, что он желает себе».
«Искренность и правда образуют желание культуры».
«Благородный человек выявляет лучшие стороны других и не подчеркивает дурных. Низкий поступает обратно».
«В частной жизни покажи самоуважение, в делах будь внимателен и заботлив, в действиях с другими будь честен и сознателен. Никогда, даже среди дикарей, не отступи от этих основ».
«Благородный тянется кверху, низкий устремляется вниз».
«Благородный человек не знает ни горя, ни страха. Отсутствие горя и страха, в этом знак благородства! Если в сердце своем он не найдет вины, чего горевать ему? Чего страшиться ему?»
«Сделай сознательность и правду ведущими началами и так иди творить обязанности о твоем ближнем. Это высокая добродетель».
«Смысл милосердия в том: не причиняй другим то, чего не желаешь себе».
«Благородный заботится о девяти основах. Видеть ясно. Слышать четко. Глядеть дружелюбно. Заботиться о низших. Быть сознательным в речи, быть честным в делах. В сомнении быть осторожным. В гневе думать о последствиях. При возможности успеха думать лишь об обязанности».
«Духовная Добродетель заключается в пяти качествах: самоуважение, великодушие, искренность, честность и доброжелательство. Докажи самоуважение, и другие будут уважать тебя. Будь великодушен, и ты откроешь все сердца. Будь искренен, и поверят тебе. Будь честен, и достигнешь великого. Будь доброжелательным, и тем сообщишь и другим доброе желание».
«Благородный сперва ставит праведность и затем мужество. Храбрец без праведности — угроза государству».
«Отвечай справедливостью на несправедливость и добром на добро».
«Основа милосердия делает место привлекательным для житья».
«Благородный человек не имеет ни узких предрассудков, ни упрямой враждебности. Он идет путем Служения».
«Благородный прилежен в познании пути Служения, а низкий человек — лишь в делании денег».
«Мудрец медленно говорит, но быстро действует».
«Все люди рождаются добрыми».
«Смысл высокой добродетели. В жизни веди себя, как бы встречая высокого гостя. Управляя народом, веди себя как на торжественном священном служении. Чего не желаешь себе, не причиняй другим. Как на людях, так и дома не выражай злую волю».
«Кто грешит против неба, не может рассчитывать ни на чье заступничество».
«Можем выйти из дома лишь через дверь. Почему не пройти жизнь через врата добродетели?»
«Разве далека добродетель? Лишь покажи желание о ней, и вот она уже здесь».
«Чей ум уже испытан против медленно проникающего яда клеветы и острых стрел оговоров, тот может быть назван яснозрячим и дальнозорким».
«Вывести неподготовленных людей на битву все равно что выбросить их».
«Если человек всюду ненавидим или он повсюду любим, тогда необходимо ближайшее наблюдение».
«Ваши добрячки — воры добродетели».
«В 15 лет мой ум склонился над учением. В 30 лет я стоял прочно. В 40 лет я освободился от разочарований. В 50 лет я понял законы Провидения. В 60 лет мои уши внимали истине. В 70 лет я мог следовать указу моего сердца».
Итак, познавание, освобождение, понимание законов, внимание Истине — все привело к следованию указам сердца. Это кратчайшее и полнейшее жизнеописание кончается сердечною молитвою о путях праведных. И не пожалел великий философ о том, что была в запряжке колесница его. Кони взнузданные, готовые домчать до путей сердца, были уже благословением. Не к великим ли домам должна была нести колесница не изгнания, но достижения.
Княжеское освобождение от горя и страха, мощь Тао умостили путь прочный. «Бестронный король» — так называли Конфуция. Не он ли на колеснице шествует по Великой Стене в страже несменной?! Не его ли кони следуют по следам белого коня Великой Стены? Кто его видел? Кто уследил его всходы и спуски? Поверившее сердце за белым конем прошло стремнины и горы. Не предрешим ход коня.
Ко всем своим путям Конфуций мог прибавить еще одно заключение. Все враги, его гнавшие, были людьми темными и мерзкими. Имена их или стерлись, или остались в истории на черном месте. Значит, и в этом отношении праведность Конфуция и утверждена, и прославлена историей.
Только что сообщалось: «Работа по реставрации Мавзолея в Чуфу обсуждалась шантунгскими властями».
«Обширные работы по восстановлению Мавзолея Конфуция в Чуфу в Шантунге были решены в заседании в присутствии представителя Нанкинского Правительства.
Провинциальные власти, кроме сотрудничества по восстановлению Мавзолея Конфуция, который находился много лет в небрежении, также избрали Комитет для восстановления Дня Конфуция повсеместно в Китае. Собщается, что Центральное Правительство даст особые почести потомку великого мудреца».
Опять победа Конфуция! День, посвященный ему, будет днем Культуры.
Странно читать известие, где так скорбно и обычно говорится о том, что Мавзолей Конфуция в течение многих лет оставался в небрежении. Что это значит «в течение многих лет»? Какие именно потрясения и перемены заставили забыть даже о величайшей гордости Китая! Впрочем, это забытие лишь односторонне. Может быть, Мавзолей и был забыт, но память и заветы Конфуция продолжали жить, ибо Китай без Будды, Лао-цзы, Конфуция не будет Китаем.
Какие бы новые познания ни входили в жизнь, все же устои древней мудрости остаются незыблемы.
Монголы могут узнать много новых вещей, но имя Чингисхана и его наставления будут жить в сердцах народа, и само это имя произносится с особым вниманием. Так же точно, как когда-то мы писали о звучании народов, так и памятные имена и места все же жить будут.
Конечно, надо предполагать, что Мавзолей Конфуция уже не может опять впасть в небрежение, ибо страна в своем развитии все глубже и выше будет беречь всегда живые заветы мудрого. И действительно, какой бы выше сказанный завет ни вспомнить, он одинаково будет касаться и нашего времени.
Лишь в очень отсталых умах не будет понятна разница между отжившим и вечным. Пусть и до сих пор лучшие заповеди не исполняются — это не значит, что они не должны были быть даны, а сейчас повторены. Уж чего проще? — «Не убий», «Не лги», «Не укради», а каждый день и эти повелительные Заветы не исполняются. Что же? Отставить ли их за неприменимостью? Или продолжать настаивать? Впадать ли в одичание или настойчиво выплывать на гребень волны? В наставлениях Конфуция нет безвыходного осуждения. Как и все благие наставления сказаны им близко к жизни. Если он отставляет что-либо, то только для того, чтобы выдвинуть нечто лучшее и более полезное. Подчас наставления Конфуция обсуждались несправедливо, и им приписывался смысл, явно не относящийся к их содержанию. Это значит, что кто-то подходил к рассмотрению его заветов с какой-то предубежденностью.
Но, рассматривая большого человека, неуместны ни предубежденность, ни преувеличенность. Пусть будут приняты во внимание действия и слова в их полном значении. Конечно, говоря о последнем значении, мы не должны забывать, что во всех языках, а в том числе и в китайском, и в санскрите, есть свои непереводимые выражения, которые можно понять и изложить, лишь вполне освоившись как с языком, так и с устоями местной жизни. Сколько бедствий произошло из-за переводов, из-за толкований!
Всякие злотолкования и умышленные извращения, ведь они должны быть судимы, как умышленные преступления против чужой собственности. Иногда же эти умышленные извращения равны покушению на убийство. Из жизнеописания Конфуция не видно, чтобы он впадал в отчаяние или страх. То, что он был вынужден держать колесницу наготове, обозначает лишь его предусмотрительность для вящей полезности будущих действий.
«Я молиться уже начал давно» — так отвечал Конфуций при одном важном обстоятельстве. Неоднократно в жизнеописаниях Конфуция употребляется выражение, что жизнь его была непрестанной молитвой. Торжественно он переплывал океан. Потому-то, оборачиваясь на Великую Стену, мы опять вспоминаем Конфуция как признак Китая. Мы уверены, что предположенный День Конфуция выльется в настоящее торжество Культуры.
29 марта 1935 г.
Цаган Куре
Данный текст является ознакомительным фрагментом.