VIII Знамя Мира
VIII Знамя Мира
I. Конвенция Знамени Мира
Друзья!
Приветствую вас, сошедшихся во имя священного дела Мира. Не случайно мир мыслит о мире, ибо, действительно, вражда и взаимная ненависть дошли до предела. Нарушение творческой жизни увлекает поколения в бездну одичания. Никакие поверхностные признаки цивилизации не скрывают одичание духа. В этой вражде, среди земных смятений, разрушаются истинные ценности, творения духа человеческого. Не будем оглядываться назад, где столько плачевных примеров, когда людям приходилось писать памятные слова: «Разрушено человеческим неведением — восстановлено человеческою надеждою».
Именно ради этой надежды человечества на лучшее будущее, на истинный прогресс духа необходимо охранить истинные ценности. Не буду напоминать историю нашего Пакта, над которым работало несколько Комитетов, Международный союз и две международные конференции. Несомненность нашей мировой идеи подтверждается существованием Красного Креста. Если Красный Крест печется о телесно раненых и больных, то наш Пакт ограждает ценности гения человеческого, тем охраняя духовное здоровье.
Мир всячески мыслит о мире. В каждом мирном предложении заключается стремление к тому же мировому прогрессу и благосостоянию. Каждый на своем языке повторяет благую формулу доброжелательства. Вот и мы знаем, что охранив, подобно Красному Кресту, все творческие ценности человечества особым Знаменем, мы вытесняем этим порядком и само понятие войны. Если весь мир покроется Знаменем охранения сокровищ истинной культуры, то и воевать и враждовать будет негде.
Были голоса, замечавшие, что зачем мыслить об охранении, когда проще, казалось бы, вообще прекратить войну. Но в то же самое время, когда такие голоса были слышимы, уже новые сокровища человечества разрушались и земля покрывалась новыми стыдными знаками. Итак, будем же, прежде всего, священно охранять творческие сокровища человечества. Прежде всего согласимся на самом простом, что, подобно Красному Кресту, Знамя в значительной мере может призывать человеческое сознание к охранению того, что, уже по свойству своему, уже принадлежит не только нации, но всему миру и является действительной гордостью человечества.
Нам могут сказать, почему мы мыслим о войне. Но ведь никто и не говорил, что Знамя нужно лишь во время формально объявленной войны. Ведь принцип охранения человеческих сокровищ нужен и во многих других случаях всевозможных потрясений. Действительно, не одна война, но многие другие потрясения и конвульсии человечества почему-то особенно яро обрушиваются на памятники культуры. Можно привести бесчисленное множество печальных примеров.
Кто-то сказал, что при дальнобойных орудиях Знамя не может быть охранителем. Но ведь и Красный Крест так же точно не может быть зрим физически на далеких расстояниях, и тем не менее никто не будет отрицать высокую гуманитарную полезность учреждений Красного Креста. Конечно, не забудем, что во время учреждения Красного Креста находилось много бездушных критиков, возражавших против этой высокочеловеческой идеи, но такое невежественное осуждение свойственно при каждом нововведении. Не забудем, что великое открытие Эдисоном фонографа некоторые академики считали шарлатанством.
Итак, не будем обращать внимание на тормозящие доводы, ибо Красный Крест, благородно полезный, достаточно показал, что даже при дальнобойных орудиях, и при воздушных атаках, и при газовой бесчеловечности понятие Красного Креста осталось высоконужным и неоспоримым. Когда повозка Красного Креста мчится во спасение по улицам, то движение приостанавливается, ибо всякий понимает, что поверх обыденности случилось нечто, требующее экстренных мер. И сейчас среди смятений человечества уже звучит СОС. Лучшие умы приходят к мыслям о необходимости широких мер для умиротворения и разоружения. Но одно телесное разоружение не поможет. Нужно разоружиться в сердце и в духе. И вот мировое Знамя — охранитель истинных сокровищ человечества поможет широко напомнить о том, что должно быть свято охранимо, как вехи и залог для светлого будущего. Школьники от малых лет должны твердо помнить, что там, где знамя — хранитель человеческих сокровищ, там должно быть приложено особое сбережение, особая забота о достоинстве и дружеское сотрудничество во Благо! Так же как Международный Трибунал Справедливости в Гааге, так же как идея почтового всемирного союза, так же как Красный Крест, в существе своем наш Пакт и Знамя не представляют никаких международных затруднений. Наоборот, Пакт призывает к еще одному сотрудничеству. Зовет к осознанию и к каталогированию религиозных, художественных и научных ценностей и к поднятию культурного взаимоуважения.
Нам нечего опасаться, что военные чины представят какие-либо непреодолимые затруднения. Как ни странно, но именно от военной среды нам не приходилось слышать никаких отрицаний, наоборот, все время приходится слышать голоса сочувствия и соображения о полной применимости Пакта. Даже такие неоспоримые авторитеты, как старейший маршал Франции Лиотэ, высказались совершенно определенно в пользу Пакта. Если вы ознакомитесь с письменными заявлениями таких военно-учебных авторитетов, как ген. де Ланнюриэн, уже вводящий лекции о пакте в военные школы, то еще раз станет ясно, насколько удобоисполнима гуманитарная задача та.
Правда, один ученый выразился, что Пакт может мешать военным действиям. Но ведь если Пакт не только помешает, но прекратит военные действия, то это будет лишь его несомненной заслугой. Ведь весь мир только и думает о прекращении смерто— и братоубийственных столкновений.
Люди глубоко понимают, что материальный кризис не может быть превращен в благосостояние одними декретами. Ведь сердце человеческое должно согласиться на разоружение и сотрудничество. И в этом общечеловеческом постулате все, что напоминает об истинной культуре духа, о творчестве, о строительстве, должно быть обережено и утверждено.
Мы имели многие тысячи сочувственных Пакту отзывов от высоких представителей человечества, от государственных и образовательных учреждений. Организации со многими миллионами членов почтили проект Пакта единодушными восторженными резолюциями. Музейная комиссия Лиги Наций также единодушно одобрила Пакт. Председатель Трибунала Международной Справедливости в Гааге состоит покровителем Международного союза Пакта, основанного в Бельгии.
Сейчас для меня необыкновенно знаменательна Конвенция в Америке. Из Америки произошли многие формулы мирного общественного строительства. Америка в своем необычайном в истории конгломерате всех наций уже не раз является поборницей мирных и гуманитарных идей. Потому я считаю, что как общественные массы Америки, так и правительство ее, выражающее высокий дух нации, активно поддержат Пакт и Знамя Мира, ибо это соглашение являлось бы еще одним звеном мирного мирового преуспеяния.
Сердечно жалею, что в сегодняшний день не могу быть с вами, но всею силою сердца, всем дружелюбием заклинаю вас твердо и повелительно создать еще одну мощную опору для процветания творческих сокровищ духа. Я уверен, что правительство Соединенных Штатов, которому вы передадите резолюцию вашу, со свойственною ему сердечностью отзовется безотлагательно.
Если человечество признало Красный Крест для телесно раненных и больных, то также признает оно и Знамя Мира, как символ преуспеяния и здоровья духа. Кланяюсь вам низко, от Гималаев, и прошу вас помочь символу здоровья духа человеческого.
II. Городу Брюгге
Сердечно благодарю город Брюгге, благодарю Международный союз моего Пакта. Мне драгоценно сознавать, что медаль выбита во имя мира всего мира. Без этого желанного мира в конце концов эволюция человечества станет невозможной. Мне драгоценно, что медаль выбита в Бельгии и дана в Брюгге, с которыми у меня связаны глубокие воспоминания. Город ван Эйков и Мемлинга всегда был притягателен мне. Да и где же другой город в Европе, где бы сохранился весь живой уклад старины в такой неприкосновенности. Эта неприкосновенность Прекрасного именно так нужна при мыслях об охранении сокровищ человеческого гения. Само Провидение судило, чтобы именно Брюгге стал постоянным местопребыванием нашего мирного союза. Освящение знамени нашего не случайно должно было произойти в соборе Св. Крови, во имя всей Мученической Крови, пролитой за Прекрасную Истину. Где объединяется столько высоких символов, там возникает истинная твердыня.
Помню, как в молодости первое поминание о Брюгге пришло мне от Вилле, звавшего скорей посетить Брюгге, до реставрации. Мы никогда не забудем посещений Брюгге. И колокола, которых нигде не услышишь; картины, как бы на местах их творения; улицы, хранящие следы великих послов прекрасного; стук деревянных сабо по камням мостовой; наконец, столетняя кружевница, манящая в каморку, чтобы показать свое рукоделие. Сколько чудесного и в великом и в малом! И когда писалась опера «Принцесса Малэн», то именно карилльон Брюггских колоколов лег в основу вступительной темы. Посвящена была эта музыка мне, как выразителю образов Метерлинка и обожателю старого Брюгге. Ведь во имя Бельгии, во имя Брюгге я заклинал войну первого марта 1914-го года картиною моею «Зарево». Сейчас облики Малэн и Брюгге в моих картинах живут в шести странах. В Риксмузеуме Стокгольма, в Атэнеуме Гельсингфорса, в Москве, в Киеве, в Париже, в Польше, в Нью-Йоркском нашем Музее, в Бостоне, в Чикаго и в далекой Небраске, в Омахе. «Башня принцессы Малэн». Перечисляю, что помню, с двоякою целью. Первое, Комитет наш должен знать, где посланники мои о Бельгии, о Брюгге, о Принцессе Малэн, о Сестре Беатрисе. И сам я, вспоминая их, тку новую сердечную связь с Брюгге, с драгоценною Каплею Крови, творящей и оживляющей. Второе, каждый перечень многих стран нам напоминает о нашей ближайшей обязанности в отношении Знамени Мира.
Не только признать и обобщиться мыслью Знамени Мира должны мы. Мы ведь освятили Знамя на Святой Крови и тем поклялись вводить его в жизнь повсеместно, всеми силами. Ведь не тщетно будут искать Знамя Мира над хранилищами истинных сокровищ все те, которые во всех концах мира поверили нам и наполнили пространство сердечными желаниями. Каждый день приходят новые письма, новые отзывы. Избирательная урна «За Мир» наполняется ценными знаками.
А ведь мир и культура сейчас так особенно нужны. Все, что мы все делаем, и есть служение Культуре, человечеству и тем самым миру всего Мира. Поучительно видеть, какие именно новые и неожиданные элементы вовлекаются этими манифестациями в орбиту мышления о Культуре. Поистине, многие из вновь заговоривших о Культуре без импульса деятельности нашей и не заговорили бы о великом начале, не нашли бы времени помыслить о нем, заваленные массою обиходных дел и житейских соображений. Пусть даже не надолго некоторые из них обратят мысли свои к Культуре, но все же, хотя бы временно, они помыслят о ней и тем приобщатся к сообществу строителей жизни. Драгоценно, что действия о Знамени Мира, о Культуре не только не застывают, но приносят самые новые и неожиданные следствия. Дело Знамени Мира настолько разрастается, что всякое злобное противоречие с каждым месяцем становится все более неуместным, все легче отвергаемым.
В каждой правильной деятельности всегда приходит такой момент ее развития, когда она до известной степени становится как бы самодеятельною, уже вне человеческих рамок и возможностей. Будем надеяться, что наш проект обновленной Культурной и мировой работы уже приходит в то состояние, когда жизненность его становится очевидною. Всем друзьям нашим в такой фазе развития проекта работа будет становиться легче и приятнее, ибо явится возможность постоянного благотворного посева, не затрачивая ценных сил на ненужные трения. Во имя этой устремленной и благой работы можем, поистине, приветствовать друг друга.
Пусть Знамя Мира, может быть, еще не развевается над всеми хранилищами творчества. Иду дальше, пусть оно временно пребудет внутри этих Учреждений, физическое его место не так уж сейчас безусловно, важно, чтобы росло и укреплялось его духовное значение. А для укрепления этого духовного значения и понимания, каждый может действовать посильно в своей сфере. Мы опять приходим к идее бесконечной цепи, когда приобщившийся к благой идее берет на себя приобщить к ней хотя бы семерых друзей своих, и таким образом это моление о Культуре и Мире, в быстро нарастающей прогрессии, безудержно входит в жизнь.
Нужен не столько еще один закон, сколько еще одно повелительное желание, одна народная воля всемирно охранить светочи человечества.
Таким образом, перед нами сейчас ближайшая двоякая задача. С одной стороны, насаждая всюду Знамя Мира, мы будем, способствуя миру, вообще уменьшать само физическое поле войны. С другой стороны, вводя в школах день Культуры, мы, также внушая задачи мирного строительства, будем возвышать и утончать сознание молодых поколений, утверждая его высокими примерами человеческого творчества.
Для дела, полезного миру и Культуре, вовсе не надо ждать всемирного признания. Начало общего Блага и Красоты творится во всяком размере, сохраняя свой животворный потенциал.
Прилагаю мое воззвание, которое по постановлению нашего Комитета в Нью-Йорке будет 27 сего декабря прочтено во всех храмах. Не сомневаюсь, что собор Св. Крови и другие славные храмы Бельгии присоединятся к этому благому пожеланию нашего Комитета.
Поистине хотелось бы признательно сердечно напутствовать всех наших сотрудников:
«Каждый посильно в своих возможностях, без промедлений и откладываний, в добрый путь!».
Еще раз сердечно благодарю героическую Бельгию и славный город Брюгге за высококультурное выступление на Благо Человечества.
III. Второй Конференции Международного Союза Пакта Охранения Памятников Искусства и Знания привет!
Драгоценно мне было в минувшем году приветствовать нашу Первую Конференцию и следить за развитием и распространением в жизни Пакта о Сохранении Памятников Искусства и Науки.
В свое время мы предлагали этот проект на основе неоспоримых исторических данных, повелительно требовавших обратить общественное внимание на опасности, окружающие незаменимые сокровища творчества духа человеческого.
Со времени Первой Конференции не прошло и года, как из целого ряда стран поступили сведения о новых прискорбных и незаменимых уничтожениях как предметов искусства, так и книгохранилищ. Эти печальные знаки еще раз напомнили всем нам, насколько сама современность, сама жизнь требует обращения внимания на защиту Памятников Творчества Человечества.
При этом можно было еще раз убедиться, что хотя и военное время жестоко угрожает Памятникам творчества, но и вне официальной войны, при прочих потрясениях человечества, эти Памятники подвергаются не меньшей опасности. Я очень рад был ознакомиться с мнением виконта Алэн д'Эрбе де Тюн, писавшего по поводу нашего Пакта, что Знамя Пакта, так же как и знак Красного Креста, не может быть обнародовано лишь при наступлении военных действий. Народное сознание, сознание целых армий должно узнать значение этого Знака и укрепить его в своем сознании, для чего требуется известное время.
Это совершенно правильное замечание еще раз подсказывает нам, насколько неотложно должно быть начато распространение сущности Пакта и Знака его в сознании народов. Ведь тем самым укрепится и обновится понимание исторических основ и созидательного прогресса. А такая строительная задача в отношении молодого поколения является поверх всего ближайшей обязанностью каждого образовательного деятеля и воспитателя.
Не будем скрывать друг от друга те необычайные кризисы и потрясения, колеблющие мировые основы. Не будем перечислять эти бедствия, ибо они известны каждому из нас. И не только известны, но и ощущаемы самым бедственным образом. Это уже не предположение, но уже труизм. Потому мысль об охранении основ высшей Цивилизации, высшей Культуры именно сейчас встает так необычно повелительно.
Все чуткие умы мира понимают серьезность настоящего положения. Только что выдающиеся умы заметили о необходимости построения нового Ноева ковчега ввиду несомненных опасностей, окружающих человечество. Об этих опасностях замечали все культурные водители. Из разных стран, при самых разных обстоятельствах приходили эти зовы Кассандры. А последующие события лишь подтверждали, что это не были безответственные глаголы.
Итак, мы видим, что каждый день, без преувеличения, подчеркиваю, именно не месяц, но уже день приносит новые фактические данные о необходимости собраться во имя Сохранения Сокровищ Творческого Духа.
Не может быть такой страны, которая бы заявила, что она не желает еще раз озаботиться сугубым хранением своих истинных Сокровищ. Не может быть настолько огрубевшего сердца, которое бы не желало понять, что государственный расцвет приходил вместе с расцветом высоких Начал Цивилизации и Культуры. Таким образом, не могу предвидеть, где же могут быть сознательные противники нашего общего желания процветания Цивилизации и Культуры, и прежде всего Охранения Памятников — Истинных Сокровищ Духа человеческого!
Чтобы решиться сказать, что мысли и заботы о Сохранении Прекрасного, а тем самым и о росте прогресса, не нужны, нужно сделаться тем варваром-разрушителем, который лишь иногда, в моменты упадка цивилизации, поднимал свой голос и руку. Итак, не будем говорить о противниках, ибо предпошлем, что мы живем не в варварские времена.
Значит, перед нами лежит задача лишь постепенного продвижения и внедрения в сознание народов мысли о неотложности и о необходимости обновления сугубой бережности ко всему творческому, созидающему, положительному. Разрушение и разложение утомили дух человеческий. Они внесли не только огрубение, но отупение, которое начало удовлетворяться лишь самыми грубейшими формами проявления.
В небрежении находятся Культурные начинания, ибо существует ошибочное мнение о том, что сейчас не время о них думать. Когда гремит СОС духа человеческого, тогда время думать и о спасательном круге, который вынесет опять ко временам Великолепного Расцвета.
Ведь мы оптимисты и понимаем, что стоит мышлению объединенно устремиться к Охранению и укреплению строительных начал, как и все остальное приложится. И самые трудные проблемы, разве не решались они именно основами высшей цивилизации и Культуры?
Сама история человечества за наши соображения. Кажущиеся препятствия и непонимания, пусть будут они лишь теми скрытыми возможностями, которые расцветают при одолении препон. Ведь во всяком случае мы не отступим от идеи сугубого Охранения истинных Сокровищ Духа. Мы хотим жить, и потому каждое омертвление нам противно.
И мы не одиноки в этом охранении, а тем самым и в накоплении пищи Духа. Перед нами письменные заявления многих тысяч лучших представителей Мира. Не буду вдаваться в перечисления, ибо какое же из этих прекрасных имен можно бы упустить, а упомянуть их все, как полное ожерелье ценнейших жемчужин, это значило бы написать книгу.
Конечно, эти книги и будут написаны. Имена вставших в первые ряды на защиту самого прекрасного, самого познавательного, самого ведущего и будут сохранены на ценнейших скрижалях. Человечество должно знать тех, кто более и заботился об истинном Расцвете Прогресса.
Вспомним историю возникновения Красного Креста. Этот высокий Знак скоро отметит семидесятилетие своего существования на пользу человечества. При этом, в назидание, позволительно будет вспомнить, как много непонимания к этой, казалось бы, общечеловечной идее было проявлено современниками доктора Дюнана. И тем не менее, несмотря на все пожимания плеч и сожалительные усмешки, идея человеколюбия была принесена в жизнь, и даже самые суровые критики не дерзнут сказать, что эта идея не дала замечательных последствий.
Есть особый вид людей негативного свойства, которые предпочитают говорить лишь о том, что они считают отрицательным. Но даже и эти своеобразные представители известных групп человечества не выскажут огульного порицания светлой идее Красного Креста.
История возникновения этого Учреждения должна быть очень изучена нами, чтобы применить ее во многих наших перипетиях.
Из истории Красного Креста мы видим, что Идея вошла в жизнь лишь вследствие неуклонного, несломимого, повелительно призвавшего действия всех соучастников-первоположенников. По счастью, ни насмешки, ни отрицания не внесли в ряды их губительного разложения. Пусть будет именно так же и в нашем случае.
Запомним одно, что во всяком случае мы не отклонимся от наших устремлений. Решительно ничто не сломит наших объединенных решений о вящем Охранении Памятников всего самого Прекрасного и Высокого.
Способы распространения и внедрения этой идеи в сердца народов, в сердца молодежи — наших наследников, чрезвычайно разнообразны. Они так же многоразличны, как и сама жизнь. Потому, повторяю, решительно каждое предложение имеет под собою то или иное основание. Каждая мысль должна быть благожелательно заслушана, и сами обстоятельства покажут, что и в каком порядке возможно к быстрейшему проведению в жизнь.
Если мы говорим об охранении творчества, то тем самым мы допускаем и широкое мышление. Пусть в этом мышлении, прежде всего, живет и дружелюбие и доброжелательство. Во имя светлых строительных начал, во имя бережности ко всему самому лучшему и высокому, приветствую вас и уверен в дружном успехе, который достигнет Конференция Пакта Сохранения Памятников Искусства и Знания.
Самые сердечные пожелания шлю славному городу Брюгге, который бессмертно высится символом множества прекрасных имен. Приветствую благородные труды председателя нашего Союза Камилла Тюльпинка и всех сотрудников, мыслящих об Общем Благе. Приветствую героическую Бельгию, которая породила столько прекрасных творческих мыслей и Образов. Приветствую всех членов Конференции, друзей Охранения истинных Сокровищ человечества.
Конференция трудами и решениями своими знаменует светлый путь созидательства, прогресса и Единения.
Гималаи.
1932
IV. «Не убий»
Передо мною внушительная книга «Первая мировая война». Издатели ее Саймон и Шустер, конечно, хотели показать все отрицательные моменты войны и ее последствий. Такие книги являются отличными показателями среди поисков и молений о мире. Если все эти ужасы произошли на наших глазах, в век цивилизации и великих открытий, то, значит, культура мировая очень потрясена.
Кроме текста, книга потрясает зрительными изображениями. Не будем перечислять эти позоры человечества. Достаточно взглянуть в глаза голодающего ребенка, чтобы почувствовать, в какую бездну ведет одичание и озверение. Позорные разрушения величественных памятников гения человеческого также вопиют к сердцам, еще не окаменевшим.
Такая книга белеет на столе, как наше Знамя Мира, которое будет обсуждаться на конвенции в Вашингтоне. Чем больше книг, чем больше знаков напоминания, тем более содрогнется сердце человеческое и помыслит о ближайших мерах к охранению достоинства, к охране печати века. Ибо что же может быть позорнее для этой печати века, как не потрясение культуры, во всем ее великом значении.
Мы должны быть признательны всем, кто теми или иными знаками старается ограничить поле убийства и разрушения. Правда, мы содрогаемся, смотря некоторые страницы книги «Великой войны», но тут же восклицаем: «Пусть школьный учитель, показывая ее ученикам, скажет: «Да не повторится!» Сколько ужаса вошло в жизнь, нарушив устои и моральные и материальные, что неотложно должны вспыхивать показатели на гибельных местах, от которых должно уйти человечество — если оно то человечество, которому были даны заветы добра.
Но чтобы учитель имел право не скрывать от детей ужасы, он должен покрыть каждую страницу ужасов десятью томами об истинных героях человечества. Должен прекрасно сказать о тех, которые кровью сердца своего защищали светлые основы строения и просвещения. Потому каждый издатель, показавший ужасы, тем обязывается дать и лучшие изображения светлых героев и водителей человечества.
В трудные дни особенно вспоминаются заветы жизни. Среди них встает один из самых кратких и самых повелительных: не убий. Среди тысячелетий протекшей жизни многократно на разных материках духовные водители человечества терпеливо напоминали об этом ближайшем устое жизни. Ведь именно эта заповедь имеет в виду бережливость к жизни, к этому величайшему дару самоусовершенствования. И опять посылался этот планетарный приказ, но опять кузнецы всего мира ковали мечи и копья, предполагая именно нападение и убийство.
Написаны бесчисленные книги против телесного убиения. Со всевозможных сторон показано было, насколько этот жестокий акт не входит в достоинство человеческое. Если бы собрать все изречения, образовавшиеся вокруг этого понятия, то какой поразительный венок мы бы увидели, и на каждом листе его сверкали бы слезы человечества всех веков и народов.
Но в смуте жизни сделалось даже непринятым и стыдным само упоминание этой заповеди. Из упоминающего будет сделан бессильный пацифист самого извращенного смысла. Говорящий о заповеди этой окажется если не умалишенным, то, во всяком случае, человеком подозрительным, как бы желающим низвергнуть основы современного быта. Действительно, если когда-то в древности убийства исчислялись тысячами, то в наше «просвещенное» время число убийств превышает многие миллионы. Если когда-то охотники с примитивным луком и копьем убивали немногих животных, то сейчас на одних скотобойнях в Чикаго убивается несколько десятков тысяч животных в кратчайший срок.
Если же вы, хотя бы со всеми научными данными в руках, заикнетесь о преимуществах и питательности вегетарианской пищи, то вы опять-таки будете заподозрены как бы в каких-то антиобщественных устремлениях. Среди цивилизованного и даже твердящего о культуре человечества кровь является чем-то очень питательным, и до сих пор находятся невежественные врачи, предписывающие кровавое мясо. При том все, что вы будете говорить о крови, о мясе, о жестоких забавах охоты или о так любимых толпою зрелищах казни, все это будет допущено как вполне приличный разговор в гостиных высокого общества. Прикусывая засахаренный бисквит и умывая губы в знаменитой чашке чая, вы можете, улыбаясь, рассказать о том, что при такой-то казни не только все места, но даже окна и крыши домов были заполнены желающими приобщиться к такому редкому зрелищу. И если вы будете говорить без явной критики, то общество очень охотно присоединится к этому разговору и многие добавят самые неожиданные подробности.
Итак, вместе с количеством заветов против убийства вырастает и само количество телесных убийств от мала до велика, от животного до человека; многие современные мудрецы вам скажут: «Таков закон жизни». Когда же вы начнете возражать, приводя неопровержимые заповеди, то ваш премудрый собеседник скажет: «А все-таки молоды вы очень», точно бы, по его мнению, старость должна быть признаком кровожадности и жестокости.
Жестоки дела мира сего. С одной стороны, люди пытаются найти всевозможные средства для продолжения жизни, а с другой, они так же быстро изобретают губительные орудия, смертоносные газы, которые помимо жизни человеческой отравляют всю планету и причиняют вред гораздо больший, нежели цивилизованное современное сознание хочет допустить. Это все говорится о телесном. Но не забудем, что, кроме телесного, мы должны иметь в виду дух человеческий, сознание, мысль, которые управляют миром. Об этом множество философов всех стран и веков и писали, и говорили, и в подтверждение своей истины шли на костры и на плаху.
Но сейчас ожесточение мира дошло до такой степени, что говорить об извращении и растлении духа будет сочтено просто ханжеством дурного тона. Действительно, где же люди сейчас могут слышать о живой этике, об очищении сознания, о дисциплине мысли? В церквах об этом говорят мало, и живо у нас у всех в памяти, как именно в церковь вносили пушки для благословения. В школах нет предмета этики, а ведь такой предмет во всей его живописной историчности был бы одним из самых увлекательных. Этика духа, учение о сердце имеет за собою прекраснейшую литературу во всех веках. Но ведь не принято читать эти летописи. Не принято в характерном слоге древности искать жизненность, нужную нам и для сего дня. Для нас, обуянных бесцельною быстротою, телесным соревнованием, досуг ли восхититься красотою издревле завещанных образов?
Переселив наше сознание на базары, на биржи, на стадионы, на всевозможные гонки и перегонки, мы просто утрачиваем понимание, в чем же заключается то самоусовершенствование, для которого мы вообще оказываемся в этом земном мире. Можно пробежать быстрее своего соседа. Можно пролететь быстрее птиц, но можно пожрать своего соседа кровожаднее тигра. Ожесточение породило то необыкновенное отрицание, которое уничтожает человеческие достижения. Нам приходилось упоминать слова британского инженера-изобретателя о том, что человечество не готово для принятия больших механических открытий. И Уэллс, не ввиду триумфа культуры, еще недавно советовал строить новый Ноев ковчег.
По правде говоря, среди семейной жизни, среди школьных занятий, среди работ общественных преподается много уроков жестокости. А взамен так скудно и скучно повторяется иссохшее в сердцах человеческих: не убий! И в теле люди как-то перестают понимать, что это значит — не убий, какой высший смысл имела эта суровая в своей краткости заповедь.
Когда же дело доходит до убийства духа, до омертвления сознания и сердца, то тут наш современный словарь приходит в совершенное расстройство и вообще оказывается малопригодным. Но кризис мира, повторяю, не на базаре, но в сердцах наших. Пока люди не поймут, в чем заключается предуказанное самоусовершенствование, они не в состоянии оценить всю практичность приказа не убийства не только тела, но, главное, духа.
Какие-то темные проповедники кричат: «Долой культуру, долой героев, вождей, учителей!» Но ведь через эти обновленные понятия может войти устроение и улучшение жизни.
Ожесточение в конце концов приводит к обнищанию, к вечному недовольству, при котором даже и богатство кажется бедностью. Жестокость делает сердце тем камнем, который мы стараемся бросить в ближнего, вместо того чтобы сердечным светом сотрудничества осиять соседа. В сотрудничество никак не войдет понятие убийства, ибо в нем будет необходима не смерть, но жизнь. И вот в трудные дни мне хочется приветствовать друзей на том благом сотрудничестве, которое приведет нас к взаимопониманию смысла самоусовершенствования.
Всегда, когда мы будем произносить великую заповедь «Не убий», будем ее понимать не только в телесном, но, главное, в духовном значении. Это последнее значение обратит наше внимание на сердце и поможет понять великую заповедь не только в тесном земном смысле, но и во всем великолепии всех прочих миров.
Сотрудничество, познавание, укрепление и оживление духа опять даст миру тех героев, о которых тоскует сердце человечества.
Гималаи. 1933
V. «Ангелюс»
В далеких Гималаях бегун-почтарь, с копьем, с бубенцами и рожком, приносит почту. Нью-Йоркский «Таймс» от 12-го августа — ровно месяц в пути и ровно год с нашей Первой Конференции в Брюгге.
В «Таймсе» телеграмма из Брюгге об успехе Второй Конференции нашего Союза об Охране памятников Искусства и Знания. В этой же газете на ближайшей странице следующее сообщение из Парижа — привожу его целиком во всей наготе:
«Безработный разрезал произведение Милле в Париже. Механик порезал «Ангелюс» в Лувре, чтобы привлечь внимание к своему бедствию. Париж 11-го августа. Пьер Гилар, тридцати одного года от роду, механик, недавно потерявший должность в Электрической компании, нанес ножом три пореза знаменитой картине Милле «Ангелюс» в помещении Лувра.
Он сделал это, по его словам, чтобы обратить внимание на свое бедственное положение. Управление Лувра заявляет, что реставрация холста будет сравнительно легка, ибо на нем лишь три пореза. Один под рукою молящейся женщины, другой через бедро крестьянина, обращенного к ней, и третий, длинный прорез между этими фигурами.
Гилар совершил свое нападение неожиданно и вначале сопротивлялся служителям, прибежавшим обезоружить его. В конце концов он сдался и был уведен. Министерство образования и изящных искусств начнет процесс против него.
«Ангелюс» является самым знаменитым произведением Миллэ и считается одним из наиболее прославленных произведений Мира. Оно написано в 1858–59 гг. и одно время было собственностью американского собирателя. В 1910 оно было вновь приобретено французским негоциантом Шошар, поднесшим его нации».
Итак, именно во время Конференции о сохранении Памятников Искусства изуродовано одно из самых гениальных произведений. Еще раз понятно, почему так настоятельно и неотложно нужно всемирное признание охранительного Пакта. За последние годы убеждаемся, что вовсе не одна официально объявленная война угрожает незаменимым творениям человеческого гения. Не одна война, но ползущее варварство и одичание в той же, если не в большей мере грозят лучшим памятникам творчества.
Не в шкурах пещерных, но в смокингах сидят «джентльмены», бесстыдно восклицающие: «Долой культуру», безнаказанные в своем губительном бесстыдстве и невежестве.
Довольно всяких Геростратов! Записываем имя безумца-механика как самое стыдное клеймо, но не для отягощения страниц истории. Преступное одичание обращается прежде всего на наиболее возвышенные и совершенные творения. Невежество пытается уродовать самое лучшее — в этом страшная печать тьмы.
Поистине, нужны самые проникновенные всемирные меры, чтобы обновить традиции культуры. Пожелаем от всего сердца, чтобы вновь образовавшаяся Всемирная Лига Культуры действительно всемирно просветила новым, благотворным светом все ожесточенные, обуянные, затемненные сердца.
На горных полях сейчас убирают ячмень, несутся переливчатые песни труда, и еще больнее думать, что такой трогательный и торжественный апофеоз труда, как «Ангелюс», изуродован рукою темного безумства преступного. Нет оправдания! Есть ужас перед одичанием, перед хаосом тьмы!
Больно звучит сообщение, что картина может быть сравнительно легко восстановлена. За долгие годы собирательства и экспертизы знаем, что значит инвалидная картина. Какое множество таких неизлечимых инвалидов пришлось осмотреть и сожалеть о неизбежных последствиях, которые рано или поздно дадут о себе знать. Нет такой реставрации, которая через вековой срок не обнаружилась бы вследствие разницы материалов. Сколько трещин непоправимых, сколько порезов нанесено невежеством. Сколько самого ценного стерто, испепелено варваром уничтожателем. Как бы ни был заклеен, замазан и укрыт под толстое стекло «Ангелюс», все-таки он будет инвалидом, и следы преступного нападения встанут, обнаружатся, как язвы стыда современности.
Не обвиним хранителей. Преступная рука дотянется всюду, если мозг и сердце прониклись преступностью. Но от первых детских лет должно быть сказано и в семье, и в школе, в чем заключаются истинные мировые духовные ценности. Если мы будем сознавать, что древний Китай и Египет больше нас почитали творчество, то это будет очень плохим сознанием. Механик изуродовал «Ангелюс». Не знаменательно ли это? Не напоминает ли это о различии механической цивилизации от культуры? Слава Богу, что такой «механик» не сродни всем истинным строителям, исследователям и улучшителям жизни.
Еще недавно слышали мы и о погибших Гойя в Испании, и о гибели ценнейшей библиотеки в Шанхае, и о многих варварствах. Говорят, гнев народный! Но почему же он обрушивается на прекрасное, а не на безобразное?! Стыд, стыд!
По всему миру начали праздноваться «Дни Культуры». Это хорошо. Пусть они будут истинным почитанием Света, Красоты и Знания, которые опустят руки варваров перед созданием прекрасным.
Говорить ли о значении Знания и Красоты? Не труизм ли? Но действительность во всей ее неприглядности заставляет бессменно и неустанно молить об утверждении культурных основ. Вместо вечерни труда во всей ее торжественности и строительности может наступить вечер зарева разрушения. Сами видите, что может наступить, несмотря на все «Олимпийские игры», которые в отличие от античных тоже иногда кончаются кулачною, дикой расправой.
Та же газета, что известила об изуродовании «Ангелюса», сообщила и о конференции двадцати трех стран о сохранении памятников искусства и знания. Пусть все Лиги, Институты, Музеи, Общества, Учреждения, Конференции, Конвенции растут и множатся, чтобы просвещением вытеснить все ужасы невежества и тьмы.
Сердце, слышавшее о просвещении, не поразит «Ангелюс».
Гималаи. 1933 г.
VI. Красный крест Культуры
Читаем в газете телеграмму из Нью-Йорка о 800 тысячах безработных в одном этом городе. В Штатах число безработных превысило двенадцать миллионов. При этом мы знаем, какое множество интеллигентных работников, конечно, не включено в эту цифру, но испытывают нужду, безработицу не меньшую. Такие цифры истинное несчастье; они показывают, что кризис не только вошел во все слои общества, но уже является разрушительным фактором. В той же почте сообщается о том, что само существование Метрополитен-Оперы находится в опасности. Письма сообщают не только о новых урезываниях просветительных учреждений, но и о многомиллионных потерях таких людей, которые считались незыблемыми столпами финансовой мудрости.
Когда на наших глазах потрясаются основы этой многожитейской мудрости, то не является ли это знаком, что эти материалистические основы дошли до какого-то предела и уже изживаются? И не является ли это знамение еще одним свидетельством о том, что нужно из праха поднимать забытые, запыленные знамена духа, чтобы противоставить очевидному для всех разрушению ценности незыблемые?
Когда же, как не теперь, должны быть зажигаемы сердца детей свидетельствами о подвигах, об истинном образовании и познавании. Может быть, еще не было такого времени, когда самым спешным порядком нужно входить в трудности семьи и, на основании всех исторических примеров, указывать, чем именно были преоборены многократно возникавшие в истории человечества кризисы.
Ведь нельзя более скрывать, что кризис произошел, невозможно утешаться тем, что какой-то новый однодневный сбор накормит всех безработных и голодающих. Совершенно очевидно, что случившееся гораздо глубже.
Уже давно народная мудрость сказала: «Деньги потеряны — ничто не потеряно, но мужество потеряно — все потеряно». Сейчас приходится вспомнить об этой мудрой пословице, ибо о кризисе стало принято говорить; и пострадавшие и, почему-то, мало пострадавшие стали одинаково ссылаться на кризис, одинаково подрезая все инициативные, творческие устремления.
Так, если не будут приняты основные противодействия, то, быть может, этот кризис явится лишь прологом чего-то еще более грандиозного.
Мы, оптимисты, прежде всего должны предотвращать всякую панику, всякое отчаяние, будет ли оно на бирже или в священнейшем Святилище Сердца. Нет такого ужаса, который, вызвав к жизни еще большее напряжение энергии, не мог бы претвориться в светлое разрешение. Особенно ужасно слышать, когда отягощенные кризисом люди, не очень плохие сами по себе, начинают говорить, что сейчас не время даже помышлять о Культуре. Мы уже слышали подобные недопустимые в робости и отчаянии своем голоса.
Нет, милые мои, нужно именно сейчас спешно думать не только о Культуре, как таковой, но прилагать этот источник жизни молодому поколению. Можете себе представить, во что превращается едва начавшее слагаться миросозерцание юношества, если оно будет слышать и в школах, и в семье своей лишь ужасы отчаяния. Если оно будет слышать лишь о том, что нужно отказаться от самого животворного, что нужно забыть о самих источниках жизни и прогресса.
Это ужасное «нельзя», «не время», «невозможно» приводят молодое сознание в тюрьму беспросветную. И ничем, ничем на свете вы не осветите эти потемки сердца, если они, так или иначе, были допущены. И не только о юношестве должны мы мыслить, в то же время мы должны думать и о младенчестве. Каждый воспитатель знает, что основы миросозерцания, часто неизгладимые на всю жизнь, складываются вовсе не в юношеские годы, но гораздо, гораздо раньше. Часто лишь молчаливый взгляд дитяти говорит о том, что окружающие обстоятельства для него вовсе не так уж недоступны, как кажется гордыне взрослых. Сколько основных проблем разрешается в мозгу и сердце четырехлетнего, шестилетнего ребенка!
Каждый, наблюдавший развитие детей, конечно, припомнит те замечательные определения, замечания или советы, которые совершенно неожиданно произносились ребенком. Но, кроме этих гласных выражений, какое множество искр сознания освещает молчаливый взгляд детей! И как часто эти малыши отводят свой взгляд от взрослых, точно бы оберегая какую-то решительную мысль, которую, по мнению детей, старшие все равно не поймут.
Вот этот прозорливый ум ребенка и нужно занять именно сейчас самыми светлыми мыслями. Не пустыми надеждами, ибо идеализм, повторяю, не в туманной пустоте, но в том непреложном, что может быть доказано историками, как самая точная математическая задача.
Разве не время именно сейчас в школах, начиная от низших классов, прийти с увлекающей и вдохновляющей вестью о подвигах человечества, о полезнейших открытиях, и о всем светлом Благе, которое, конечно, суждено и лишь по неосмотрительности не подобрано.
Мы начали с упоминания о Нью-Йорке, пораженные последним газетным сообщением, пораженные тем, что в, казалось бы, богатейшем городе городскому управлению неотложно нужны десятки миллионов, чтобы предотвратить голод. Повторяем это газетное сообщение, ибо оно не только не далеко от истины, но, по существу, оно даже не выражает всю истину. Сообщенное о Нью-Йорке, конечно, относится и ко всем городам, и не только Америки, но всего мира. Часто эти сведения закрыты или условными ограничениями, или беспросветною пылью извержений. Сейчас пишут из Южной Америки, приводя отчет аэропланов, посланных в пораженные катаклизмом местности: «Ничего не видно». Действительно, из многих мест земного шара «ничего не видно». А когда мгла извержения рассеивается, то мы видим еще большее смятение духа человеческого.
Тот, кто усматривает сейчас несомненность кризиса, вовсе не есть Кассандра в зловещих пророчествах (которые в случае Кассандры оправдались). Подающий сигнал о кризисе сейчас просто подобен тому стрелочнику на железной дороге, который, усмотрев неминуемость крушения, подымает флаг предупреждения машинистам, всем сердцем надеясь, что они бодрствуют и увидят эти сигналы. Уподобимся этому стрелочнику.
Поднимем Знамя Охранения Культуры! Вспомним о предложенном еще в прошлом году Всемирном Дне Культуры, о школьном дне, когда сказания о лучших достижениях человечества, вместо обычных уроков, светлою вестью могут зажечь молодые сердца. Если в прошлом году мы мыслили о Лиге Молодежи и хотя бы об одном Дне, выявляющем Сад Прекрасный человечества, то теперь мы видим, что спешность этого выявления лишь умножилась. Один день уже не укрепит все то сознание, которое расшатано общественными и семейными невзгодами. Чаще нужно говорить о спасительном, творящем, вдохновляющем начале.
Воспитать — это не значит только дать ряд механических сведений. Воспитание, формирование миросознания достигается синтезом, и не синтезом невзгод, но синтезом радости совершенствования и творчества. Если же мы пресечем всякий приток этого радостного осветления жизни, то какие же мы будет воспитатели? Какое же образование может дать педагог, распространяющий вокруг себя печаль и отчаяние? Но недалека от отчаяния подделка под радость, и потому всякая насильственная улыбка недаром называется улыбкою черепа. Значит, и нам самим нужно убедиться в том, насколько нужна и жизненна программа Культуры, как оздоровляющее начало, как жизнедатель.
Из медицинского мира мы знаем, что так называемые лекарства-жизнедатели не могут действовать скоропостижно. Даже для самого лучшего жизнедателя нужно время, чтобы он мог проникнуть во все нервные центры и не только механически возбудить их (ведь каждое возбуждение влечет реакцию), но должен действительно укрепить и оздоровить нервное вещество. Если мы видим на всех примерах жизни нужность известного времени для процесса оздоровления, то как же неотложно нужно подумать и начать действовать под знаком, подобным Красному Кресту Культуры.
Человечество привыкло к знаку Красного Креста. Этот прекрасный символ проник не только во времена военные, но внес во всю жизнь еще одно укрепление понятия человечности. Вот такое же неотложное и нужное от малого до великого и должен дать, подобный Красному Кресту, знак Культуры. Не нужно думать, что возможно помыслить о Культуре когда-то, переваривая пищу вкусного обеда. Нет, именно в голоде и холоде, как тяжело раненным светло горит Знак Красного Креста, так же и голодным телесно и духовно будет светло гореть Знак Культуры.
Время ли препятствовать, протестовать, не соглашаться и привязываться к мелочам? Когда по улице следует повозка Красного Креста, то для нее останавливают все движение. Так же и для неотложного Знака Культуры нужно хоть немного поступиться привычками обыденности, вульгарными осадками и всеми теми пыльными условностями невежества, от которых все равно рано или поздно придется очищаться.
Людям, не прикасавшимся близко к вопросам воспитания, Знак Культуры может показаться интересным опытом; конечно, не скрою, что этим самым такие люди покажут лишь свое недостаточное историческое образование. Но если кому-то это покажется опытом, согласимся и на том, ибо никто не скажет, что этот опыт может быть разрушительным или разлагающим. Созидательность мышления о Культуре настолько очевидна, что смешно говорить об этом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.