Особенности национального характера

Особенности национального характера

Мне приходилось встречать иностранцев, которые считали бразильцев бесцеремонными и грубоватыми. Вполне возможно, что такие суждения отчасти имеют право на существование. Не могу забыть гнетущую сцену в одном из частных университетов. Возмущенные недавним повышением платы за учебу, студенты не только выкрикивали дерзости по адресу супруги президента страны Рут Кардозу, которая приехала туда для участия в каком-то публичном мероприятии. Среди них нашлись и такие, кто стал бросать в нее помидоры. Примерно в то же время, летом 1999 года, еще более бесцеремонному обращению бастовавших сотрудников учебных заведений подвергся губернатор Марио Ковас[74]. В центре Сан-Паулу на площади Республики они соорудили несколько палаток у главного входа в секретариат по образованию, чтобы круглосуточно выражать свое возмущение нежеланием правительства штата удовлетворить требования о повышении зарплаты. Марио Ковас, очень популярный губернатор, ранее избиравшийся мэром Сан-Паулу и сенатором, слыл смелым человеком и решил разобраться на месте с бастующими. Появившись на площади, он не пожелал воспользоваться запасным входом, как ему советовали помощники, а направился через толпу учителей к главному входу в здание секретариата. Тут-то возмущенные педагоги и проявили свой нрав и южный темперамент. М. Ковасу пришлось не только выслушать каскад грубых слов и оскорблений. Кто-то умудрился даже ударить его по голове палкой с прикрепленным к ней плакатом. Возмущенный губернатор пытался что-то объяснить бастующим учителям, но его никто не хотел слушать. С большим трудом он протиснулся через негодующую толпу и скрылся в секретариате по образованию.

Мои знакомые бразильцы, сталкиваясь с проявлениями грубости или отсутствием элементарной бытовой культуры, обычно объясняли это тем, что нельзя требовать много от людей, которые прошли через материальные лишения и не получили нормального воспитания в семье. Хотя, может быть, это и не совсем правильное суждение. Воспитание человека не всегда находится в прямой зависимости от его социального происхождения. Нередко человека с хорошими манерами можно встретить именно среди тех, кто когда-то испытал нужду, а из обеспеченных слоев выходят люди, коих в Бразилии называют «кафажесте» (cafajeste). Изучая португальский язык, я был заинтригован этим словом. Мои расспросы знакомых о том, что оно означает, ничего не давали. Так продолжалось до тех пор, пока один литератор после некоторых раздумий не сказал, что иностранцу трудно понять тип бразильца, к которому применим этот нелестный эпитет. Из его разъяснений мне стало ясно, что «кафажесте» — это что-то вроде проходимца, изворотливого человека, не отличающегося щепетильностью, что помогает ему добиваться поставленной цели. Но, по моим наблюдениям, среди бразильцев их не так уж много, в любом случае не больше, чем среди жителей других стран.

Бразилец сразу переходит на «ты» с едва знакомым человеком, независимо от его возраста и положения в обществе. Наверное, это продиктовано стремлением к демократизму в общении с людьми — свойство людей, вышедших из низов. Однажды президент страны Ф. Кардозу принимал в своем дворце «Планалто» лидеров движения безземельных крестьян. Все обращались к нему уважительно — «господин президент». Все, кроме одного крестьянского вожака, страдавшего чрезмерной говорливостью. Он неоднократно обращался к президенту фамильярно на «ты». Некоторое время Ф. Кардозу не замечал такого неуважительного отношения к своей персоне, но наконец не выдержал.

— А ты кто? — возмущенно спросил президент.

Крестьянский лидер смутился от такого вопроса.

— Извините, президент, я представляю крестьян южного штата Риу-Гранди-ду-Сул.

Поняв намек, в дальнейшем он обращался к президенту только на «вы».

Разговаривая с незнакомым человеком, бразилец далеко не всегда назовет его «сеньором», хотя это слово давно потеряло свое первоначальное значение — «господин» и стало просто вежливой формой обращения. Даже взрослые люди с трудом произносят это слово, что уж говорить о подростках! Они частенько, обращаясь к незнакомцам, называют их «дядей» или «тетей». Казалось бы, куда проще сказать «сеньор» или «сеньора». Но нет. Я долго ломал голову над объяснением этого феномена. Только ли в недостатке воспитания причина столь странного обращения?

— Все гораздо проще, — сказал мой сосед Маркос. — В последние годы население Сан-Паулу быстро растет во многом за счет выходцев из сельской местности. Они принесли с собой и простонародные манеры обращения. Слово «сеньор» в их обиходном словаре не фигурировало. Даже своего хозяина на фазенде они обычно называли просто — патрон.

Мне его объяснение показалось вполне логичным. И все же даже малообразованный бразилец никогда не будет обращаться к незнакомому человеку, употребляя такие явно неуместные слова, как «женщина» или «мужчина». Здесь не принято подчеркивать в обращении ни половую принадлежность, которая в таких случаях не имеет никакого значения, ни тем более возраст человека. У бразильца хватит такта и воспитания, чтобы не шокировать незнакомца таким неучтивым обращением.

Бразилец говорит слова благодарности во всех случаях, зная, что вежливость ничего не стоит, но зато дорого ценится. Это у него в крови. Разница в утонченности — от простого «спасибо» до более изысканной формы — «я очень признателен за вашу любезность». При встрече приятелей принято разговаривать громко, сопровождая свою речь для большей убедительности жестикуляцией. В дебатах на различных форумах в порядке вещей проявлять запальчивость, перебивать собеседника и вообще не давать ему возможности открыть рот. Многие считают, что бразилец склонен к тщеславию, а скромность — не самая яркая черта его характера. Ему очень хочется подчеркнуть значимость своей персоны, даже если он не отличается никакими особыми достоинствами.

В Сан-Паулу я подружился с одним бизнесменом. Флавио происходил из знатной семьи. Его деду принадлежала большая скотоводческая фазенда. Мне довелось как-то гостить в его родовом поместье. От прежней фазенды почти ничего не осталось. В городке Сорокаба Флавио принадлежал старинный особняк с большим садом и бассейном. Дом был выстроен со вкусом и после недавней реставрации производил неотразимое впечатление. В нем было приятно жить. Трудно было поверить, что дед Флавио построил его более 100 лет назад — настолько в нем все выглядело цивилизованно. После обеда, состоявшего из традиционного шураско, мы отправились на джипе осматривать земельные владения, которые использовались для разведения крупного рогатого скота. У Флавио осталось 500 га, большую часть земли он разделил на участки и продавал под строительство складских помещений для иностранных фирм, промышленных предприятий, жилых зданий. Земля вблизи Сан-Паулу, как правило, была в большой цене, и мой приятель хорошо зарабатывал на земельных операциях. В Сан-Паулу у него была роскошная квартира в высотном здании престижного квартала недалеко от проспекта Паулиста. Но этого было мало его неугомонной натуре. В это время среди людей с приличным достатком стало модным приобретать квартиры в США. Флавио тоже не хотел отставать от моды. В Майами он купил квартиру, которая большую часть года пустовала.

Однако солидное положение в санпаульском обществе его перестало удовлетворять. Преуспевающих бизнесменов в Сан-Паулу более чем достаточно, даже таких, кто имеет квартиру в США или счет в заграничном банке, хотя этого не позволяет бразильское законодательство. И вот один приятель надоумил Флавио приобрести звание почетного консула какой-нибудь маленькой страны. После недолгих поисков Флавио стал почетным консулом Гватемалы. Когда мы с ним встретились после столь знаменательного события, его буквально распирало чувство самодовольства. Он с гордостью показал мне удостоверение в красивой обложке, на которой под бразильским гербом красовалась надпись «консульский корпус». Эту красочную обложку он сам заказал в типографии, ибо удостоверение почетного консула, которое выдал МИД Бразилии, выглядело невзрачно и не производило особого впечатления.

В Сан-Паулу в 90-х годах набралось около 50 почетных консулов из местных бизнесменов. В своем большинстве они представляли мелкие африканские, европейские и латиноамериканские государства. О существовании африканских стран, которые учредили в Сан-Паулу почетные консульства, большинство бразильцев даже не догадывалось. У этих стран не было никаких политических, культурных или торговых интересов в Бразилии, но это не мешало тому, чтобы обзавестись своими почетными консулами. Им это ничего не стоило, так как бразилец, пожелавший стать почетным консулом, брал на себя все расходы по содержанию офиса. Флавио, например, выделил комнату в своей фирме, где одна из его сотрудниц вела всю канцелярскую работу консульства. Обычно, вылетая в США, он по пути заезжал в Гватемалу, где ему нужно было решить кое-какие вопросы в местном МИД.

Чтобы подчеркнуть свою принадлежность к дипломатическому корпусу, почетные консулы договорились с властями штата Сан-Паулу об использовании на своих автомашинах специальных номеров, указывавших на их принадлежность к этой привилегированной категории чиновников. Такого же типа литые черные номера устанавливались на автомашинах губернатора и членов его правительства. По бразильским законам почетный консул, как местный гражданин, не имел права ни на какие дипломатические привилегии, в том числе и на особые номера для автомашины, Но бразильское «жейто» помогало найти выход и из этой ситуации. Невзирая на протесты МИД, почетные консулы горделиво ездили на своих лимузинах с особыми номерами, подчеркивая свою принадлежность к местным «шишкам».

Власти Рио-де-Жанейро в 80-х годах ввели звание почетного гражданина города. Его присваивали особо отличившимся жителям. Хотя это нигде и не было записано, но считалось, что удостоверение почетного гражданина давало его владельцу много привилегий, в том числе право посещать официальные мероприятия, приемы у мэра и во дворце губернатора штата, носить с собой оружие, парковать автомашины в любом месте. С появлением такого нововведения жители города разделились на две категории — почетных и не очень почетных. Естественно, в Рио-де-Жанейро оказалось много желающих обзавестись таким удостоверением. Один мой знакомый, почетный консул небольшой африканской страны, не имевший никаких шансов стать почетным гражданином, но считавший себя персоной значительной, тоже загорелся желанием обзавестись заветным документом.

— Мне нужно приобрести удостоверение о том, что я — важное лицо в городе, — заявил он как-то мне.

— Как же ты его получишь, — спросил я, — если ты всего лишь мелкий бизнесмен, каких в Рио-де-Жанейро много? Не могут же все они получить это почетное звание?

— Как у тебя язык поворачивается говорить такие слова, — возмутился мой приятель. — Я не простой коммерсант, а почетный консул иностранного государства. Их не так уж и много в нашем городе.

— И как же ты рассчитываешь получить такое удостоверение? — продолжал настаивать я. — Наверное, звания почетного консула для этого недостаточно.

— У моего приятеля есть друг, который знаком с одним очень влиятельным человеком в администрации мэра. Возможно, он поможет достать удостоверение почетного гражданина Рио-де-Жанейро.

— Мне приходилось слышать, что это звание присваивается муниципальной палатой?

— У меня есть два знакомых депутата. Я поговорю с ними об этом.

— Но тебе придется потратиться на угощения и подарки.

— Приглашу их пару раз в хороший ресторан. Я знаю, как такие дела делаются. Зато сколько преимуществ дает такое звание! Можно будет беспрепятственно ставить автомашину в любом месте, посещать официальные мероприятия, по праздникам иметь свободный доступ на трибуну для представителей властей.

Мой приятель с большим трудом стал обладателем удостоверения почетного гражданина. Придя однажды к нему на работу, я увидел на стене его кабинета красиво оформленный диплом в рамочке под стеклом. С гордостью он показал мне это письменное подтверждение его принадлежности к почетным гражданам города. В День Независимости, взяв свое новое удостоверение, он отправился на трибуну для важных персон города и почетных гостей на проспекте Варгаса. Ему очень хотелось поприветствовать мэра и губернатора. Полицейский, взглянув на его удостоверение, беспрепятственно пропустил к трибуне, где уже толпилось много гостей. Ожидали приезда губернатора и высших чиновников его администрации. Играл военный оркестр. Войска с нетерпением ждали начала праздничного парада. Мой приятель поднялся на трибуну и затерялся среди других почетных граждан города.

В баре на пляже ко мне подошел мужчина в поношенной одежде, походивший на бродягу, и предложил сделать ставку на крокодила. Я не понял, о чем он говорит, и отказался. Так повторялось несколько раз. Сеньор Подаване, с которым мы частенько пили пиво в баре, выслушав мой рассказ, рассмеялся: «Вам предлагали сыграть в самую популярную азартную игру — „жогу де бишу“ („игра в зверей“). Кто и когда ее изобрел, я не знаю. Видимо, она вышла из народа».

Сам Подаване никогда не пробовал сыграть в народную лотерею, хотя в Бразилии трудно найти человека, который хотя бы один раз не попытался испытать свое счастье, сделав ставку на попугая или обезьяну. Суть ее в том, что играющий делает ставку (обычно не более 10–20 реалов) на животных, например на тигра, которому каждый раз дается номер, взятый из последних четырех цифр ближайшего розыгрыша государственной лотереи. По его итогам становится известно, кто и сколько выиграл. Игорных агентов обычно знают те, кто играет постоянно. Они берут у своих клиентов ставки и исчезают. После того как состоялся очередной розыгрыш лотереи, они появляются, чтобы вручить выигрыш или сообщить клиенту о проигрыше. При этом все делается под честное слово, без каких-либо формальностей. При желании агент дает клочок бумаги с цифрой, присвоенной сегодня избранному игроком животному, и с указанием суммы, которую он поставил.

В ходе последующих расспросов мне удалось выяснить, что эта азартная игра была изобретена в 1892 году одним изобретательным предпринимателем, пытавшимся таким способом спасти от банкротства собственный зоологический парк в Рио-де-Жанейро. Сначала она была довольно проста, и в ней участвовал каждый посетитель зоопарка, которому вместе с билетом вручалась карточка с изображением зверя. Итоги такой лотереи подводились в конце дня. Позже игру усовершенствовали. Она уже не имела никакого отношения к зоопарку, а от прежней затеи остались одни звери. Нашлись находчивые люди, которые привязали ее к официальной лотерее. По существу «игра в зверей» копирует государственную лотерею, только вот государство от нее ничего не получает. Со временем она приобрела общенациональный характер и стала причинять ущерб официальной лотерее, ибо бразильцы предпочитали делать ставки на животных, а не покупать лотерейные билеты. Такая конкуренция не понравилась властям, и в 1930 году эта игра была запрещена.

Однако от этого в нее не стали играть меньше, напротив, с годами игорный бизнес стал приносить его владельцам огромные доходы. В нем задействованы десятки тысяч человек. Вся страна поделена на сферы влияния, вторжение в которые чужаков приводит к кровавым разборкам. Сами хозяева игорного бизнеса («бишейру») — это богатые и уважаемые люди, имеющие связи в политических и деловых кругах. Они подкармливают полицию, чтобы та не мешала заниматься этим подпольным бизнесом. Но это не всегда удается. В середине 90-х годов полиция нанесла мощный удар по нелегальному бизнесу в Рио-де-Жанейро. В здании полиции этого города был задержан сын крупного «бишейру» Рио-де-Жанейро — Пауло Андраде. При нем находились портфель, набитый деньгами, и список полицейских чинов, которым они предназначались в качестве очередной взятки. После этого ареста верхушка игорного бизнеса была отдана под суд. А виновник столь крупного провала в октябре 1998 года был убит, когда выходил из офиса своей фирмы: как писали газеты — по приказу главарей игорного бизнеса, которые хотели завладеть оставшимся после смерти его отца подпольным банком.

В отношении народа к «игре в зверей» проявляются многие черты бразильского характера, в частности такая, как верность традициям, даже если приходится идти наперекор запретам властей.