Хантер С. Томпсон «Ангелы ада»: сага страшная и странная (отрывок)

Хантер С. Томпсон

«Ангелы ада»: сага страшная и странная

(отрывок)

[146]

Одно из достоинств «Ангелов ада» в том, что Томпсон описывает не только среду самих «ангелов», но и людей, в жизнь которых «ангелы» вторгаются. Многие описывали уикенд «ангелов» на озере Басе в 1965 году, но только Томпсон уловил такие обертоны, как контртеррор сельских парней, вооруженных палками и готовых драться до смерти, или любопытство туристов, специально приехавших поглазеть на «ангелов». Мне особенно понравился диалог шерифа Крошки Бакстера с Сони Барджером, главарем «ангелов», завершенный словами Барджера: «Брось, шериф. Ты же прекрасно знаешь, что мы все раздолбаи, иначе бы нас здесь и не было».

В данном случае Томпсон ведет рассказ от первого лица, сделав повествователя-репортера участником действия. Позднее он также применял этот прием в своей так называемой гонзожурналистике, но там это было уже совершенно иначе. Здесь же репортер использует повествование от первого лица исключительно для выявления характеров «ангелов» и местных жителей.

Т.В.

Каждый знает, что наши всадники непобедимы.

Они дерутся, потому что хотят есть.

Мы окружены врагами.

История наша написана кровью, а не вином.

Вино мы пьем, празднуя победы.

Энтони Куш в роли Аттилы в фильме «Гунны»

Басс-Лейк — фактически не город, а курортная местность, цепочка мелких поселений, растянувшаяся вдоль берега узкого, как будто спрыгнувшего с почтовой открытки озера длиною в семь миль и шириной не более мили. Почта находится на северном его берегу, в гуще торговых и иных строений, принадлежащих человеку по фамилии Вильямс. Почту «ангелы» выбрали местом встречи, но местный шериф, гигант по прозвищу Крошка Бакстер, решил сдержать их при помощи второго блокпоста примерно в полумиле от центрального квартала, где и сконцентрировал все свое войско — трех копов, — усиленное полудюжиной лесников.

Я прибыл к месту конфронтации, когда силы хаоса уже облепили обе обочины, а Барджер широким шагом направлялся к блокпосту. Шериф поведал атаману и его «преторианской гвардии», что специально для них подготовлено живописное местечко на макушке горы, где «им никто не помешает». Бакстер — великан ростом под потолок и сложения идеального для футбольного защитника. Барджер на добрую голову ниже, однако никто из сопровождавшей его толпы не сомневался, что, если дело дойдет до рукопашной, их вожак не побоится разницы в весовых категориях. Думаю, и сам шериф тоже в этом не сомневался. В Барджере чувствовалась какая-то стальная неспешность, сдержанность, позволяющая разумно рассуждать, взвешивать, аргументировать, спорить. Но ощущались в этой сдержанности и угроза, эгоцентрический фанатизм, обостренный восемью годами пребывания во главе дикого легиона, опасного уже своей численностью, нависшего сейчас над шерифом и его крохотным отрядом. Не надо было гадать, кто победит, случись тут сражение, но Барджер должен был решить, нужна ли ему такая победа.

Он решил, что не нужна, и вся толпа загремела за ним в горы. Лесник-провожатый сказал, что по шоссе всего десять минут до поворота на грунтовую дорогу. Я проводил взглядом отбывающую армаду и подошел к двум парням шерифа — лесникам, стоявшим возле своего грузовика на блокпосту. В лицах их читалось напряжение, но когда я спросил, не боятся ли они, что хулиганы Барджера захватят город, лесники улыбнулись. В кабине лежали винтовки, к счастью не понадобившиеся. Я рассмотрел помощников шерифа. Обоим слегка за двадцать, оба в приподнятом настроении, под впечатлением успеха, маленькой победы, миновавшей угрозы. Их боевой настрой я приписал влиянию шерифа Бакстера, единственного копа, сумевшего осадить Сони Барджера.

Примерно полчетвертого пополудни я направился вверх по грунтовке, ведущей к лагерю «ангелов». Прошло полчаса, а я все еще полз по мотоциклетным следам, испещрившим полосу, вырезанную бульдозером в лесу, напоминавшем филиппинские джунгли. Подъем требовал первой скорости на всем протяжении просеки, вилявшей как олений след, а отведенное для лагеря место обнаружилось на такой высоте, что казалось, только густой, тяжелый туман мешал разглядеть Манхэттен на другом краю континента. На горе ни капли воды, а «ангелов» уже мучает жажда. Их заманили в безводную ловушку на высоте в десять тысяч футов. Черт с ним, с подъемом, но ребята чувствуют себя обманутыми и жаждут мести. Барджер тоже считает, что шериф его надул. Онилге верблюды и не горные козлы. Вид, конечно, превосходный, но лагерь в Калифорнии 4 июля без воды — все равно что пивная жестянка без пива.

Под воинственные вопли я направился вниз, чтобы позвонить в Вашингтон, в редакцию, сообщить о предстоящем репортаже с театра военных действий. Навстречу мне все еще попадались мотоциклы отставших, карабкающиеся вверх. Грузовик из Фриско, украшенный свастикой, вез в кузове два мотоцикла, третий тарахтел в густом облаке пыли сзади, на буксире. Мотоциклист в зеленых очках обвязал физиономию платком, закрыв нос и рот. Чуть позади следовал красный «плимут», приветствовавший меня воплями и гудками. Я остановился. В «плимуте» оказались Ларри, Пит и Паф, глава филиала во Фриско. Давненько я их не встречал. Пит увлекался мотогонками и работал курьером, Ларри пробавлялся вырезанием тотемных шестов для других «ангелов». Оба сломались на шоссе возле Модесто, но привлекли внимание трех девушек, которые остановились, чтобы им помочь. Девушки присоединились к компании; одна из них, полуодетая, сидела на коленях у Пита на заднем сиденье и рассеянно улыбалась, пока я объяснял ситуацию в горном лагере. Они решили продолжить подъем, и я пообещал увидеться с ними позже в городе… или еще где-нибудь. Возможно, в тюрьме, подумал я. Обстановка накалялась. Скоро «ангелы», не расположенные к долгим разговорам, посыплются с горы.

В Каролинах говорят, что «люди с холмов» отличаются от «людей из долин». Как уроженец Кентукки, с кровью скорее горца, нежели жителя равнин, я склонен с этим согласиться. Я обдумывал эту теорию, пока ехал из Сан-Франциско. В отличие от Портервиля или Холистера, Басс-Лейк — поселение горное. И если мыслить на старый аппалачский манер, люди здесь медленнее поддаются гневу или панике, но тем полнее отдаются эмоциям, если дело дойдет до взрыва. Как и «ангелы», они будут действовать без жалости и рассуждений, руководствуясь своим врожденным чувством справедливости, весьма слабо схожим с законодательными постановлениями. «Горцы», по моему мнению, больше вытерпят от буйных «ангелов», чем жители равнин, но реакция их на насилие или оскорбление будет гораздо более бурной и беспощадной.

Спускаясь, я услышал по радио, что «ангелы ада» в массовом порядке направляются в Басс-Лейк, дабы учинить там всяческие беспорядки. В новостях сообщалось также о лос-анджелесском детективе, который выстрелил в задержанного, подозреваемого в изнасиловании его дочери. Полицейский потерял над собой контроль, выхватил пистолет и уложил свою жертву, мирно шагавшую между двумя копами. Потерпевший, как сообщалось, принадлежит к братству «ангелов ада», и тем же вечером газетные заголовки на стендах в Басс-Лейк сообщили о подстреленном «ангеле»-насильнике. Раненый выжил и оказался бродягой двадцати одного года от роду, не имевшим отношения к «ангелам» и совершенно не причастным к насилию над дочерью детектива… которая продавала книги по кулинарии, курсируя от двери к двери, пока ее не заманили в некий дом с весьма дурной репутацией. Детектив покаялся, большое жюри Лос-Анджелеса оправдало его на основании временного помешательства, но все это произошло потом, а в тот вечер газетные заголовки лишь подлили масла в огонь. Дрязги в Лаконии, страсти, расписанные в газетах и по радио, а тут еще и пальба с изнасилованием — и как раз к 3 июля!

Поэтому я вовсе не считал себя раздувающим из мухи слона паникером, когда наконец соединился с Вашингтоном и начал обрисовывать ситуацию. Я звонил из стеклянной будки в центре Басс-Лейка. Крохотная почта, здоровенный супермаркет, бар, кафе, несколько других строений из местного дерева, с виду весьма легко воспламеняемых. Подкатил на мотоцикле Дон Мор, прорвавшийся сквозь блокпост при помощи своей пресс-карты. Он знаками дал мне понять, что срочно хочет позвонить в свою «Трибюн». Мой редактор из Вашингтона все еще поучал меня, как и когда «давать», хотя я его не слишком внимательно слушал. Я уже представлял, что и когда я выдам. Во-первых, не раньше, чем дойдет до решительных действий с заметными последствиями, ранениями и разрушениями, а во-вторых, лишь стандартный набор из «кто, что, когда, где, почему».

Я еще не повесил трубку, когда к Мору подошел рослый парень с пистолетом на поясе и предложил ему убираться из города. Из будки я не очень-то расслышал их беседу, но видел, как Мор с ловкостью карточного шулера извлек и развернул веером пачку своих журналистских удостоверений, пресс-карточек, доверенностей. Я видел, что ему срочно нужен телефон, поэтому быстренько отвязался от своего редактора и вышел. Мор немедленно впрыгнул в будку, предоставив мне продолжать переговоры с собравшейся толпой.

Облачение мое солидности не излучало. Джинсы, высокие сапоги и пастушья куртка «Монтана» поверх белой футболки-тенниски. Парень с пистолетом поинтересовался, кто я такой. Я вручил ему свою визитку и спросил, зачем ему пистолет.

— Сам знаешь зачем, — отчеканил он. — Первый сукин сын, который начнет возникать, получит пулю в пузо. Другого языка они не понимают. — Он мотнул головой в сторону Мора, стоявшего в будке с трубкой, прижатой к уху, не скрывая, что жест этот относится и ко мне. Украшал его пояс «смит-вессон» 0,375 «Магнум», достаточно мощный, чтобы пробить насквозь головку блока цилиндров моровского БСА. Убойную силу пуля его сохраняла далеко за сто ярдов. Висел этот убойный инструмент в кобуре полицейского типа поверх бедра, облаченного в армейское «хаки», но висел слишком высоко, неудобно для того, чтобы быстро выхватить оружие. Однако парня переполняло сознание обладания пистолетом, и я понимал, что зажатый в его пятерне ствол мог натворить немало бед.

Я спросил, не служит ли он помощником шерифа.

— Нет, я работаю на мистера Вильямса, — сообщил он, все еще изучая мою визитку. — А что вам нужно в этой толпе мотоциклистов?

Я объяснил ему, что в качестве журналиста выполняю свою обычную работу. Он кивнул, крутя мою карточку в руках. Я предложил ему оставить визитку у себя, и это ему понравилось. Парень сунул ее в карман рубашки цвета хаки, схватился обеими руками за широкий кожаный пояс и спросил, что конкретно меня интересует. По тону его можно было заключить, что в моем распоряжении шестьдесят секунд на ответ.

Я пожал плечами.

— И сам толком не знаю. Посмотреть, записать.

Парень самодовольно усмехнулся.

— Запишите, что мы готовы их принять. Получат по полной программе — все, что полагается.

На пыльной улице было столько туристов, что я сначала даже не заметил специфического облика окружавшей нас толпы. Меня окружили не туристы. Около сотни добровольцев скопилось вокруг. Человек пять-шесть были тоже облачены в хаки и при пистолетах. Остальные выглядели обычными парнями из замшелых деревушек, но в руках они сжимали деревянные дубинки, а на поясах у многих висели охотничьи ножи. Парни вовсе не выглядели громилами-уголовниками, но чувствовалось, что их хорошенько накачали и теперь они готовы к весьма решительным действиям, готовы проломить башку-другую-третью.

Все ясно, купец Вильямс принанял для своих прибрежных владений охрану и вооружил ее. Вокруг этого ядра сплотились местные добровольцы, морально готовые отделать «городских волосатиков», обвешанных цепями и скрипящих кожей. Я подумал о настроении «ангелов» и о том, что с минуты на минуту на шоссе появится первый мотоцикл.

Дверь будки открылась, и вышел Мор. Он на ходу щелкнул фотоаппаратом, запечатлев толпу. Сделал это машинально, автоматически, словно бы фотокорреспондент, снимающий пикник американского легиона. Мор тут же оседлал свой мотоцикл, дернул стартер и скрылся в направлении блокпоста.

Мой собеседник явно смутился. Я воспользовался моментом и направился к своей машине. Никто ничего не сказал. Я шел не оглядываясь, но невольно сжимался, опасаясь, как бы вдруг в почки не врезалась увесистая дубинка. Несмотря на наши журналистские удостоверения, мы с Мором оставались для местных чужаками, городскими. Нейтральными они считали туристов, которых легко можно было различить по облику. К сожалению, моя одежда ничем не напоминала пестрого облачения отдыхающей здесь публики.

У блокпоста все на удивление мирно. Опять выстроились по обочинам мотоциклы, Барджер беседует с шерифом. Рядом с ними — главный лесничий, бодро объясняющий прелести еще одного местечка. Ивовая бухта, в двух милях по шоссе, на самом берегу озера. Уж там-то воды хоть отбавляй. Похоже на чудо, но Барджер снова заворачивает свое моторизованное стадо, и все следуют за джипом лесничего.

На этот раз жаловаться не на что. Разве что на отсутствие автомата с бесплатным пивом. Дюжина «ангелов» спрыгивает с мотоциклов и бросается в озеро, не раздеваясь. Я останавливаюсь под деревом и выхожу осмотреться.

Мы на маленьком полуостровке, выступающем в озеро Басе и отделенном от шоссе полумилей соснового бора. Идиллический пейзаж, настраивающий на мирный лад. Однако мирная медитация вовсе не входит в планы нарушителей покоя, чувствующих себя как оккупационная армия. Шериф Бакстер и лесничий объяснили Баджеру, что к нему предъявляются всего два требования: 1) оставить место таким, как оно было до их прибытия, убрать весь мусор; 2) не беспокоить туристов на другом берегу озера, напротив. Сони согласно кивал головой, первый кризис миновал. Дикий клан, насчитывающий около двух сотен голов, откатился в отведенные владения, вполне удовлетворенный. А вожак теперь ломает голову — как сдержать своих подданных в определенных рамках приличия. Вместо того чтобы весь уикенд перебрасывать свой легион с одного участка вражеской территории на другой, отступая под натиском недружественных властей, трясущих перед носом пушками да бляхами, он обнаружил себя в золоченой клетке, в комфортном тупике, на равных с толстопузыми туристами, потревожить спокойствие которых можно было, лишь нарушив условия соглашения, освященные словом Вождя.

Переговоры велись как в голливудских вестернах про индейцев — с детской простотой и наивностью. Привожу диалог между Барджером и Бакстером.

— Вы с нами по-честному, и мы с вами по-честному, Сони. Мы не ищем неприятностей и знаем, что вы имеете такое же право отдохнуть на этом озере, как и все другие. Но если возникнут трения, нам придется взяться за вас всерьез.

Барджер согласно кивает.

— Нам как раз хлопот не надо, шериф. Говорят, это вы тут здорово хлопотали, поджидая нас.

— Пришлось похлопотать, — криво усмехается шериф, — вокруг вас такой шум поднялся, ну и мы, ясное дело, опасались… Но вы же нормальные ребята…

Барджер слегка, почти совсем незаметно улыбается. Вообще-то улыбается он очень редко. Видно, шериф здорово его развеселил.

— Брось, шериф. Ты же прекрасно знаешь, что мы все раздолбаи, иначе бы нас здесь и не было.

Шериф пожал плечами и направился к своей машине, но один из его помощников уловил настроение начальства и уже растолковывал группе «ангелов», какие они, в сущности, премиленькие ангелочки. Барджер тем временем воззвал к народу — жертвовать на пиво. Он вышел на середину просеки и призвал делать взносы. Тем временем мои собственные пивные запасы подверглись набегу и разграблению. Паф заметил в моей машине холодильник — и что я мог поделать? Хотя ни на какое давление или насилие со стороны «ангелов» я пожаловаться не мог, но выбора у меня не было. Никто из сообщества просто не мог предположить, что я собирался наслаждаться своим пивом в одиночку. В тот день случилось так, что денег у меня осталось в обрез — на бензин, чтобы вернуться в Сан-Франциско, так что даже на еще одну банку пива уже не хватало.

В ретроспективе это кажется мелочью, но тогда я аж взмок от переживаний. Уж очень неподходящий был момент «отправлять хлеб по водам». Я не представлял себе, как обойдусь без пива в такую жару.

Впоследствии я лишь посмеялся над своими дурацкими переживаниями. Для «ангелов» так же естественно было пить мое пиво, как и угощать меня своим, так что за описываемый уикенд я высосал этого напитка вчетверо больше, чем привез с собой. Однако у них иная система учета. Несмотря на свои свастики, они склонны, скорее, к коммунистическому принципу распределения: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». Не отрицая ценностей системы свободного предпринимательства, «ангелы» не применяют их в своей среде. Их лозунг, скорее: «Имеющий да поделится!» Совершенно естественно, без всякой догматики.

Но тогда, в Басс-Лейк, я этого не ведал. Донельзя расстроенный, беседовал я с одним из оставшихся при «ангелах» помощников шерифа, когда ко мне подошел Барджер с деньгами в руках.

— Шериф сказал, что мы сможем запастись пивом в городишке, — сказал он. — Хорошо бы взять твою машину. Наши танки слишком приметны.

Я не имел ничего против. Помощник шерифа тоже одобрил эту идею. Мы пересчитали деньги, разложив их на капоте: 120 долларов бумажками и еще 15 мелочью. К моему удивлению, Сони вручил мне всю сумму и пожелал успеха.

— Постарайся побыстрее, — добавил он. — Народ пересыхает.

Я попросил, чтобы кто-нибудь поехал со мной, помог погрузиться. Но, честно говоря, дело было вовсе не в этом. Все «ангелы» — горожане, привыкшие платить за упаковку из шести банок от 75 центов до 1 доллара с четвертью. Но у лавчонок в провинции своя ценовая политика, и я хорошо запомнил случай, когда на границе Юты и Невады выложил 3 бакса за упаковку. В городе на 135 долларов можно получить три десятка упаковок, а Сьерра подарит вам за эти деньги два, а то и полтора. На этот случай лучше иметь надежного свидетеля. Например, Барджера. К тому же меня удивило доверие со стороны ребят: выпустить с пачкой денег голодранца, вроде меня — все равно что «поставить козла охранять капусту», как однажды Хрущев сказал Никсону.

Последний нюанс я и упомянул в разговоре с Барджером и Питом, поехавшими вместе со мной.

— Ну, ты, конечно же, не такой дурак, чтобы сорваться с нашими пивными бабками, — уверенно возразил Сони.

— Мы знаем, где ты живешь, — засмеялся Пит. — И что старушка у тебя — лакомый кусочек, тоже знаем.

Он, разумеется, шутил, но смысл этой шутки состоял в том, что за кражу денег они изнасиловали бы мою жену.

Барджер, искусный дипломат, сразу сменил тему:

— Читал я твою статью о нас. Нормальная статья.

Упомянутая статья появилась с месяц назад, и я хорошо помню вечер в своей квартире в Сан-Франциско и одного из тамошних «ангелов», с пьяной улыбкой пообещавшего мне выбить дверь, облить прихожую бензином и бросить спичку, если статья придется им не по вкусу. Мы все тогда шутили, и я, тоже улыбаясь, показал на стенку, где висела заряженная двустволка, и пообещал в свою Очередь уложить парочку незваных гостей. Но никаких недружественных актов не последовало, и я подумал, что «ангелы» либо не читали статью, либо на нее не обиделись. Услышав отклик Барджера, я насторожился. Тем более что мнение вожака автоматически становилось мнением всей его стаи. Не рассчитывал я вернуться к той же теме. «Неудачники» — вот, пожалуй, самое мягкое определение, которое я в той статье к ним применял. «Невежественные громилы», «сброд»… Не хотелось бы объясняться по поводу этой терминологии с двухсот головою толпой.

— А чем сейчас занят? Еще что-нибудь пишешь?

— Да, книгу готовлю.

— Что ж, — Барджер пожал плечами, — нам главное — чтобы правда. Ничего, кроме правды, нам не нужно [147]. Понимаю, хвалить-то нас особо не за что, но откуда берется вся та брехня, которую люди на нас вешают? Как будто правды бы не хватило…

Мы подъехали к принадлежащему мистеру Вильямсу торговому заведению, и я припарковал машину в тридцати ярдах от входа. Поскольку предстоящая трансакция уже была оговорена и одобрена, оставалось лишь войти в торговый центр, отовариться — у Сони деньги наготове, — погрузить жестянки и тихо-мирно отбыть. Себя я видел лишь в качестве водителя.

Через 15 секунд выяснилось, что не так все просто. Между нами и пивом вдруг возникла толпа бдительных местных дубинщиков. В раскаленном воздухе тишина, тонкая пыль оседает на пересохшие губы. Закрытый полицейский фургон округа Мадера замер на другом конце автостоянки. Два копа в кабине — как статуи. Толпа между нами и лавкой — очевидно, не в курсе нашей договоренности. Я замер возле уже открытого для погрузки товара багажника, почувствовав импульс нырнуть в него и захлопнуться внутри на замок. Потом можно будет отпихнуть спинку заднего дивана, пролезть в кабину и смыться.

Оба «ангела» замерли; поодаль неподвижно, выжидая и наблюдая, застыла толпа туристов. Немая сцена. Вообще-то я не против написать материал о мятеже и возмущении местных жителей, но в данном случае мой автомобиль в эпицентре, а мне отводится роль активного участника, а не стороннего наблюдателя. Выступивший вперед вильямсовский страж с пистолетом выслушал мою аргументацию и покачал головой.

— Видите ли, мистер Вильямс передумал.

— Передумал, мать его?.. А ведь и мы тоже можем передумать! — раздался за моей спиной голос Сони.

Он шагнул вперед, толпа с дубинами в предвкушении побоища тоже придвинулась поближе. Попасть в лапы толпе — сомнительная радость. Единственное, чем вы можете в такой ситуации заняться — это постараться как-нибудь выжить. Со мной подобное случалось уже дважды, в Нью-Йорке и в Сан-Хуане. А ведь, как известно, Бог троицу любит. Предотвратило побоище лишь подозрительно своевременное появление Крошки Бакстера. Толпа вдруг отпрянула, пропустив его большой автомобиль с крутящейся мигалкой на крыше.

— Вам же сказано — не соваться в город, — рявкнул выпрыгнувший на асфальт Бакстер.

— А пиво? — не слишком громко, но отчетливо парировал Сони.

— Вильямс говорит, что у него пиво закончилось, — покачал головой Бакстер. — Зато на том берегу пива — хоть залейся, свежий завоз.

Мы тут же отбыли. Как и с первым неудачным местом для лагеря — очень похоже на хорошо рассчитанный сбой. Казалось, события следуют тонко продуманному стратегическому плану. Бакстер редко появлялся на сцене, но каждый его выход происходил в критический момент и приносил решение. «Ангелы» вполне могли рассматривать его как «ангела-хранителя», как сочувствующего, а Барджер к ночи первого дня уже оказался ответственным за мир и покой в городишке. Эта тяжесть ответственности, необходимость сдерживать своих сорвиголов и конфронтировать с шерифом лишили Барджера сна и покоя. Ему оставалось утешаться тем, что у шерифа для сна и покоя осталось еще меньше времени.

Мы катили по дороге вокруг озера, гадая, что нас ждет у следующего супермаркета.

— Эти ублюдки хотят нас стоптать, — заметил Пит.

— Да уже чуть не стоптали, — согласился Сони. — До шерифа не доходит, что он на краешке пляшет.

Тогда я не слишком серьезно отнесся к этому замечанию. Но уже через день понял правоту Барджера. Если бы местная толпа расправилась с вождем, понадобилось бы не меньше роты вооруженной национальной гвардии, чтобы предотвратить нашествие «ангелов» на город. Тем более что это нападение на вождя сочеталось бы с нарушением договоренности, то есть фактически считалось бы предательством. «Ангелы» сделали бы с поселением именно то, чего от них и ожидали. Большинство из них оказалось бы за решеткой и на больничных койках, но разве это их остановит? Большинство местных добровольцев мгновенно потеряло бы боевой настрой, поняв, что противник беспощадно крушит все, до чего только может добраться. Например, Биг Фрэнк из Фриско, обладатель черного пояса карате-до, специализируется на вышибании глаз из орбит. Это традиционный и не слишком сложный — для мастера — прием, хотя ему и не обучают на курсах «самообороны» для домохозяек, бизнесменов и темпераментных клерков, озабоченных неприкосновенностью собственного достоинства. «Глаз, вообще-то, не выпрыгивает, а только слегка подпрыгивает, — объясняет Биг Фрэнк, — но боль такая, что почти все теряют сознание».

Славные американские парни не привыкли к таким дракам, к свистящим в воздухе цепям. Одно дело — кровь из носу, совсем другое — «выпрыгнувшие» глаза или зубы, рассеянные по мостовой после удара монтировкой. Так что, скорее всего, местные проиграли бы стартовую битву войны. И пока полиция подтягивала бы подкрепления для решающего сражения, окнам, пивным холодильникам и, вероятно, кассовой наличности торгового дома мистера Вильямса был бы нанесен существенный ущерб. Затем, при появлении основных сил противника, «ангелы» пустились бы наутек, последовали бы дикие гонки и аварии на дорогах… Большинству, конечно, удрать бы не удалось, слишком уж далеко в глушь забрался этот захолустный Басс-Лейк.

Барджер все это понимал, как понимал и то, что местные жители отнюдь не из чувства гостеприимства или социальной справедливости отвели «ангелам» место для пикника. У Барджера в руках бомба, он контролирует ситуацию взаимного устрашения, которую Джон Фостер Даллес назвал бы «балансом страха».

После стычки возле магазина Вильямса моему нейтралитету пришел конец. Барджер и Пит относились ко мне как к «своему в доску». Они даже попытались растолковать мне вопросы идеологии «ангелов».

— Вот таким вот, в общем, образом, — припевно приговаривал Пит.

Супермаркет «другого берега» располагался в центре туристического района. Здесь нас поджидала еще более густая толпа, с трудом нашлось место для парковки. На первый взгляд ситуация складывалась еще более сложная, чем та, из которой мы только что выпутались.

Но здесь нас караулили совсем другие люди. Они так долго ждали появления настоящих «ангелов», что встретили выход Барджера и Пита из машины восторженным ропотом. У магазина собрались туристы, городские жители с равнин и побережья. В супермаркете полно газет с изнасилованием и «ангелами ада» на первых полосах. Сборище любопытных пожирало глазами покупку пива, словно высадку инопланетян. Луноликий коротышка, уж не знаю, хозяин магазина или просто продавец, улыбался и приговаривал: «Конечно, ребята, конечно, прошу вас…» — проявлял агрессивную дружелюбность и даже обнял Пита за чумазое, все в смазке, плечо, провожая покупателя к холодильнику, где стояло пиво.

Купив газету, я отошел к бару и принялся за статью об изнасиловании. За спиной раздался тонкий детский голосок:

— Мамуля, ну где они? Ты же обещала мне показать…

Я обернулся. Увидел маленькую кривоногую феечку с беззубым ртом и в очередной раз возблагодарил небеса за то, что мой единственный отпрыск мужского пола. Глянул на мамашу и подвился менталитету общества изобилия. Безнадежные тридцать пять лет, короткая стрижка, шорты-«бермуды» с полузаправленной в них блузкой-безрукавкой. Пузатое поколение «пепси» в темных очках, болтающееся по супермаркету с ребенком на буксире в ожидании разрекламированного прессой бродячего бандитского цирка, как представил «ангелов» «Лайф».

Вспомнилось, как годом раньше по пути из Сан-Франциско в Биг-Сур я услышал по радио штормовое предупреждение. К берегу приближалась приливная волна. Прибыв около одиннадцати вечера в Хот-Спрингс-Лодж, расположенный на береговой скале, я собрался было поднять тревогу, но народ там уже обо всем знал. Несколько человек сидели за столиками, поджидая волну — зрелище, надо сказать, впечатляющее. Той же ночью, согласно тревожным сообщениям полиции, больше десяти тысяч человек скопилось на океанском пляже Сан-Франциско, устроив на береговом шоссе многочасовую пробку. Их пригнало любопытство. И неизбежно погубило бы, не затухни волна где-то между Гонолулу и западным побережьем.

За погрузкой пива следила толпа из полусотни зевак. Несколько подростков вызвалось помочь. Мужчина в мадрасских шортах увлеченно снимал процедуру любительской кинокамерой, донимая «актеров» просьбами повернуться и подвинуться. Другой мужчина в «бермудах» подсел ко мне и спросил:

— А скажите, вы и вправду наци?

— Только не я. Я из «Киванис» [148].

Он удовлетворенно кивнул.

— А как же тогда все это, что газеты пишут? Ну, свастики там…

Я крикнул Сони, руководившему добровольными помощниками:

— Сони, тут человек хочет узнать, правда ли мы фашисты!

Я думал, что Сони рассмеется, но ошибся. Он разразился обычным опровержением насчет того, что их эффектные побрякушки-безделушки на самом деле ничего не значат и куплены в грошовых лавчонках, но тут же привесил один из тех пассажей, которые обычно ожидали от него репортеры:

— Но многое нам в той Германии по душе. У фашистов была дисциплина. Идеи, конечно, у них довольно своеобразные, но зато они уважали своих вождей и могли положиться друг на друга.

Аудитория молча переваривала услышанное, а я потихоньку подталкивал спутников к машине. Не хватало только, чтобы кто-нибудь сейчас заорал про Дахау и Освенцим, а какой-нибудь рассвирепевший иудей опустил на голову Барджера пластиковый стул. Но изначальный настрой толпы оказался слишком благожелательным, и мы задержались в баре, жуя гамбургеры и потягивая разливное пиво. Я уж было поддался благодушию, но тут услышал снаружи рев мотоциклетных двигателей. Толпа повернулась к дверям, в которых возник Скип из Балтимора, сообщивший, что терпеть долее не в силах, и направившийся к стойке. За ним последовали еще несколько «ангелов». Хозяин — или продавец — рассыпал улыбки и лучился энтузиазмом.

— Утолите жажду, ребята, после долгой поездки…

Странно он себя вел. Когда мы отбывали, он вышел за нами и напутствовал приглашением заглядывать почаще. Должно быть, все же не хозяин. Хозяин, наверное, сбежал с семьей в Неваду, оставив вместо себя деревенского дурачка объясняться с кровожадными дикарями. Кем бы он ни был, он только что продал 88 шестибаночных упаковок по полтора доллара и гарантировал своему магазину посещаемость на весь уикенд. Не затратив ни цента, этот человек обеспечил пожаробезопасный фейерверк радушия, затмивший вечерние береговые фейерверки на озере. Единственно, чего он мог опасаться, это нежданного взрыва, ущерб от которого перекроет все прибыли и о котором на следующий день закричат газеты:

«ИЗНАСИЛОВАНИЕ В БАСС-ЛЕЙКЕ!

ПОЖАР И ПАНИКА НА ГОРНОМ КУРОРТЕ!

ПОЛИЦИЯ СРАЖАЕТСЯ С „АНГЕЛАМИ АДА“!

ЖИТЕЛИ СПАСАЮТСЯ БЕГСТВОМ!»

Местные этого опасались с самого начала, посему вооружились и приготовились. Того же опасалась и полиция. Басс-Лейк — первая вылазка после Монтеррея, и ее сопровождала шумиха, поднятая прессой. Ну и всякие там дорожные блокпосты и ограничительные распоряжения оказались в новинку обеим сторонам. Идею подготовленной стоянки опробовали ранее, но успех она имела лишь поздней ночью, когда баламуты уже валились с ног от усталости. Решающим оказался пивной козырь. «Ангелы» никогда не упускали возможности подчеркнуть, что вносят немалую толику в местные бюджеты, оставляя в кассах свои кровные доллары. Поэтому они не могли допустить мысли, что кто-то откажется продать им пиво. По крайней мере, могли бы хоть предупредить, чтобы они захватили с собой грузовик вожделенного напитка из города.

В Басс-Лейке получилось иначе. Неделю напрягались местные умы, придя, в частности, к заключению, что чем меньше приезжие негодяи выпьют, тем меньше гадостей натворят. С этим согласились даже сами торговцы. Тем более особой торговли не ожидалось в связи с негативной рекламой. Какой отец семейства потащит своих близких в лапы ужасных разбойников?

С этим трудно поспорить, но действительность оказалась иной. Именно в этот уикенд калифорнийцев прельстили красоты Басс-Лейка. Они переполнили мотели и ночевали в сараях и в машинах. В понедельник берег озера выглядел, как лужайка Белого дома после инаугурации Эндрю Джэксона.

Население Калифорнии известно своей склонностью к вылазкам «на природу». В 1964 году под Лос-Анджелесом пришлось барьерами и заслонами сдерживать тысячи туристов, рвавшихся разбить палатки на месте еще дотлевавшего, выгоревшего леса. Когда оцепление сняли, район быстро заполнился до предела. Люди устраивались буквально среди дымящихся пней. Один из палаточников объяснил, что «всего два дня отдыха, некогда искать другое место». Что ж, логичное объяснение. Но какая логика пригнала туристов в Басс-Лейк? Все, кому не нравилось дурное общество по соседству, имели в запасе достаточно времени, чтобы выбрать иное место отдыха.

Торговая палата Басс-Лейка с удивлением констатировала, что «ангелы» произвели просто взрывные вливания в прибыли предприятий туристской отрасли. Напрашивается идея пригласить на следующий год две соперничающие уличные банды для выяснения отношений на береговом пляже. С фейерверками и в сопровождении школьного оркестра, исполняющего «Болеро» и «Ветер по имени Мария».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.