Солдата колючкой не удержишь

Солдата колючкой не удержишь

После нескольких месяцев пребывания на египетской земле советские военные осваивались настолько, что даже колючая проволока, ограждавшая базы, не могла служить препятствием для безграничной любознательности наших изобретательных сограждан. Помимо официальных выездов за продовольствием, водой, почтой и т. д. или по вызовам с других точек, в составе самодеятельных концертных бригад, практиковался и нелегальный уход с территории части. По идее, выход с любых баз осуществлялся, как и везде, через КПП («баваб»). Но для этого было необходимо официальное разрешение командира, которого, естественно, дожидаться было, как снега в пустыне. Поэтому все изощрялись как могли, особенно после заключенного 7 августа 1970 года временного перемирия с Израилем. Например, можно было уходить и так: «На КП мы ходили не через «баваб»… а через ворота рулежной дорожки для Ту-16. Там стоял часовой-аскарик, каждый раз он кричал «мушмумкен» — нельзя и показывал свой автомат «Порт-Саид», мол, буду стрелять, а мы ему на пальцах показывали, вытащи магазин и посмотри. В магазине автомата, чтобы аскарик случайно не стрельнул, первый патрон вставлялся наоборот. Аскарики очень удивлялись, что мы знали это».[47]

Были и другие, более изощренные способы: «Выход за пределы базы без разрешения не очень поощрялся. Но мы хоть и за проволокой, но не заключенные. А по русскому обычаю, если что-то запрещено, но очень хочется, то можно. Чтобы не ходить через «баваб»… так как там военная полиция фиксирует все перемещения, мои предшественники разложили куски мешков из-под цемента вдоль колючки… Нам оставалось только поддерживать собственный «баваб» в рабочем состоянии».[48] А чтобы за пределами базы не задержала уже местная гражданская полиция, применялся следующий способ: «На дороге за аэродромом располагался пост египетской военной полиции. Когда мы приходили на пост, полицейские показывали бумажку с текстом: «Выход за пределы базы запрещен» и подпись какого-то нашего чифа (начальника). Проблема решалась очень просто. На посту был телефон арабского коммутатора, с него соединялись с нашим коммутатором, трубку — полицейскому, и наш телефонист-солдатик по-арабски от имени большого начальника давал команду полицейскому отправить нас в Бени-Суэйф. После команды полицейские останавливали первую же машину, и мы через полчаса были уже в Бени-Суэйфе».[49]

Естественно, выбирались в города и городки советские военные не только ради возможности увидеть что-то новое и пообщаться с местным населением. Все-таки хотелось и купить родным подарков, и выпить в цивилизованной обстановке, и поесть не казенных харчей (правда, это могло быть сопряжено с опасностью — запросто можно было с непривычки отравиться или подцепить какую-нибудь специфическую заразу, так что ходили обычно в одни и те же проверенные заведения). Тот же Нечесов вспоминал о поездках в городок Бени-Суэйф: «Обычно доезжали до рынка и от него шли в центральную часть городка. Денег у нас много никогда не было, так, на мелкие покупки, на пару пива, в крайнем случае в складчину на бутылку бренди «Опора» за 95 пиастров. Просто отключиться от ежедневного вида пустыни, увидеть людей, живущих мирной жизнью. Посмотреть на обычаи, на непривычный для нас город. Все было для нас в диковинку.

Пройдя по магазинам, сделав покупки для домашних, заходили к Джорджу. Хозяину небольшого ресторанчика на 4–5 столиков. Хозяин, худощавый христианин по имени Джордж, всегда в костюме, сам за стойкой, справа за кассой «мадам» необъятных размеров и Хамид. Он один во всех лицах — официант, повар, уборщик, посудомойщик. Только и слышно «яа, Хамид!..Принеси, убери, подай!» Можно было заказать «кебаб» — местный вариант шашлыка, подается с большим количеством зелени и острой приправой, или по половине жареной курицы. Впервые мы попробовали голубей, традиционное арабское блюдо».[50]

В Каире тоже были у каждой группы специалистов излюбленные заведения. И у переводчиков свое: «С ребятами из референтуры ходили на шашлык в таверну, находившуюся недалеко от офиса. Прежде чем туда идти, звонили хозяину, просили к 18.00 сделать первые четверть килограмма шашлыка на каждого (ходило нас от 3 до 6 человек), а затем, по ходу, вторые 250 граммов. По дороге покупали «бренди» местного производства, но неплохого качества. Шашлыки были отменными…»[51]

Правда, был случай, когда военная смекалка обернулась серьезными убытками для владельца ресторана, расположенного в месте, хорошо знакомом нынешним российским туристам, побывавшим в Каире, — у знаменитого Сфинкса.

«На свою беду, владелец ресторана зарегистрировал его по определенным условиям, которые не мог изменить, пока была в силе его лицензия. Оплата зависела не от количества выпитого, а от его типа. На передних столиках, самых лучших, подавали шотландское виски, французские коньяк и вина и брали по пять египетских фунтов с человека. На других столиках подавали японское виски «Сантори» или американское «Джек Дэниэлс» по четыре фунта, местный бренди или замечательные египетские вина: красное — «Омар Хайям» и белое — «Клеопатра» — по три фунта. Для посетителей попроще подавалось пиво. За два фунта. Сколько бы ты ни выпил. На всех столиках стояли тарелочки с орешками кешью и местными пикулями — турши. Расчет хозяина был основан на том, что нормальный человек не может выпить более ста пятидесяти или, редко, двухсот граммов крепких напитков, или бутылки полусухого вина, или двух больших бутылок египетского пива «Стелла». За это количество он и брал сразу плату при посадке гостей за стол. Официант приносил вам новый стакан, как только ваш пустел.

Господи, как ошибся хозяин «Сахара-сити»! Каждый день в полет уходило два экипажа наших бомбардировщиков. Они возвращались, обедали, ждали проявки пленок и расшифровки записей электронной разведки и шли на разбор полетов. Поужинав, падали в постель — день начался в четыре часа утра и был нелегок. Но на другой день — свободные люди! Ведь лететь только послезавтра! Завтра нас поместят с утра в профилакторий, где мы будем вести себя примерно, пить только чай и соки, писать письма домой и играть только в шашки и шахматы. А сегодня мы отдохнули, пообедали, сыграли до ужина в преферанс (у летчиков-бомбардировщиков невообразимая усидчивость, и «пуля» продолжается часов шесть, как и полет Ту-16) и поужинали в греческой таверне. Вопрос, как провести наступающий вечер (и ночь), не возникал. «Как белые люди!» То есть в «Сахара-сити», на площадке перед изуродованным ликом вечного Сфинкса. Два экипажа — четырнадцать человек. Заплатив по три фунта, наши соколы прочно оккупировали столики ресторана, где подавался египетский бренди «Опора». Мы окрестили его «Опора и надежда». В Египте, где днем очень жарко, вся социальная жизнь переносится на ночь. Ночные клубы открываются в девять-десять вечера и закрываются, когда над Нилом встает солнце. Вот мы и уходили под утро — скоро приедет автобус, отвезет нас в профилакторий, затем — на предполетную подготовку — и снова в полет. Естественно, что ни один из нас не уходил из ресторана, не выпив одной полной бутылки бренди или трех бутылок вина, или шести бутылок пива. Сфинкс, наверное, был тронут, видя утренние слезы ресторатора. Он возненавидел всех русских вообще и их военно-воздушные силы в особенности».[52]

Но это был, пожалуй, единственный случай такого везения. Хорошая выпивка стоила довольно дорого даже в магазинах у местных христиан (в основном коптов), не говоря уже о ресторанах и ночных клубах, так что все выкручивались как могли. Самым популярным напитком у наших граждан в Египте, в силу своей дешевизны, стал легендарный «хамасташар», или «хамасташр». Сейчас уже не узнаешь, кто первый додумался его сделать, но в употребление он вошел прочно. А это всего-навсего был медицинский спирт, разведенный водой (надо сказать, что регулярное его употребление было и вполне разумной медицинской профилактикой от всяческих экзотических и не очень местных заболеваний — от дизентерии до шистоматоза).

«Египтяне искренне считали, что спиртом можно только протирать кожу перед уколом. А наши специалисты, гражданские и военные, сразу сообразили, что стограммовый флакончик чистого спирта по 15 пиастров за штуку — это баснословно дешево для заграницы. (По-арабски 15 — хамасташр.) Они гордо входили в аптеку и брали 7 флакончиков за 1 фунт — хозяин скидывал пять пиастров за оптовую закупку. Самое интересное было то, что они, протягивая деньги, произносили: «Хамасташр». Время шло, цена менялась, но все участники этой сделки придерживались незыблемых правил: русские упорно произносили «хамасташр», а все аптекари Египта отпускали им флакончики, твердо считая, что по-русски «хамасташр» значит медицинский спирт. Три бутылки водки за 10 рублей! А дальше срабатывал устоявшийся стереотип. Чего не хватает, если есть водка и холодец? Малосольного огурчика, конечно. Ну какая проблема может быть с этим в Египте, где свежие огурцы продаются на любом углу с передвижных прилавков на велосипедных колесах круглый год? Эмалированные ведра с огурцами стояли на каждом балконе…

Жены русских специалистов свято верили, что если налить в разбавленный спирт кока-колы, то получается вполне дамский напиток. Главное — не забыть накипятить воды и поставить на ночь в холодильник. Иначе муж, мучаясь жаждой после холодца, водки и соленых огурцов, может выпить воды из водопроводного крана, а это в Каире — смертельный номер. Загранкомандировка может прерваться по такой причине, что и в документах писать противно».[53]

Так что даже в мусульманской стране с ограниченной продажей алкоголя по достаточно дорогим ценам наши люди находили выход из положения. В общем, кашу из топора и водку из аптеки наши солдаты состряпают и в Египте.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.