Без семьи

Без семьи

О том, почему в России не пишут семейных саг

В современной русской литературе практически нет семейных саг. Там, где в европейской и американской литературе давняя традиция, засеянная полянка с 300-летним газоном, у нас – пустота. Можно, конечно, вспомнить «Московскую сагу» Василия Аксенова или повесть «Медеины дети» Людмилы Улицкой – но, положа руку на сердце, классическими сагами их все же признать трудно. Характерно, что и написаны обе книжки писателями старшего поколения и не на современном материале. Ничего похожего на «Harmonia caelestia» Петера Эстерхази, «Сборища» прошлогодней букериатки ирландки Энн Энрайт или нашумевшего романа американца Джонатана Франзена «Поправки» в русской литературе все же нет.

Когда-то было иначе, «Детские годы Багрова-внука», «Войну и мир», «Дворянское гнездо» и, кажется, последнее произведение в подобном жанре – «Белую гвардию» Михаила Булгакова – назвать семейными сагами вполне можно. Сегодня ничего похожего.

При том, что ощущать себя средоточием множества вертикальных связей, не началом, а продолжением жизни тех, кто жил до тебя, хотят сейчас очень многие. Число желающих узнать свою родословную и повесить в рамочке за стеклом собственное генеалогическое древо только растет, не секрет, что составители заказных генеалогий процветают.

Только вот проверить, чья это генеалогия, твоя или однофамильца, жившего в том же селе, что и твой прапрадед, непрофессионал не сможет. И тогда получается что-то вроде курьеза, которым поделился в одной из телепрограмм Евгений Гришковец. Он признался, что, не зная историю своей семьи, купил старинные фотографии совершенно незнакомых людей и теперь воспринимает их как своих предков.

Можно, конечно, и так – обмануться. Но все же одна лишь тоска по предкам их не вернет. В другой мы жили стране, где при Иване Грозном выбивались целые фамилии и некоторые роды бесследно исчезли, в стране, в которой сразу после Смутного времени, после всех катаклизмов и моровых поветрий убыль населения составляла почти 90 процентов, и да – в стране, пережившей октябрьский переворот. Слишком часто в нашей истории фамилия становилась не предметом гордости, не объектом памяти, а источником смертельной опасности. Какие там фамильные реликвии и портреты предков – спрятаться, забыть, как тебя звали, сменить имя и паспорт. Государству российскому никогда не нужен был человек семейный, нужен был человек служилый. И… загляните как-нибудь любопытства ради в справочники «Вся Москва» или «Весь Петербург» за 1915-й, например, год, аналоги наших «желтых страниц». Огромного количества фамилий жителей, которые там перечислены, ныне вообще не существует.

В свое время Ленин приветствовал семейную сагу Томаса Манна «Будденброки» считая, что она отражала крушение буржуазного мира. Но она отражала не крушение буржуазного мира, а крушение нормальной жизни, той, где семья – ценность, а история – это история семей. Недаром, кстати, при достижении малейшей стабильности в нашей стране сразу возникала и семейная тема – и тогда печатались передовицы о рабочих династиях и потомственных учителях.

Так что появятся ли в нашей литературе семейные саги, зависит от того, насколько стабильной будет наша жизнь. Но стабильность эта должна продлиться долго, чтобы у людей сохранялись сведения хотя бы о пяти предыдущих поколениях – то есть по крайней мере лет 125.