РОЗОВЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ

РОЗОВЫЙ АНТИСЕМИТИЗМ

Почему — розовый?..

Почему не черный, синий, зеленый?.. Ведь у антисемитизма такой богатый спектр...

Не знаю, не знаю... Но тот антисемитизм, который я имею в виду, представляется мне розовым, даже нежно-розовым... Оттого, возможно, что именно розовый цвет так мягко, незаметно, нечувствительно переходит в красный... Цвет крови...

Но, повторюсь, мягко, нечувствительно. В нем и помина нет о зловещем, коричневом, с его «юденфрай». Или о вульгарном, черном, с его «Бей жидов, спасай Россию!» Напротив, «розовый» полон сочувствия к страданиям, которые неотделимы от истории еврейства, и прежде, чем перейти к сути дела, непременно вспомнит о Холокосте и Бабьем Яре...

Первая встреча с ним случилась у меня много лет назад. Один московский писатель, с которым я находился в приятельских отношениях, дал мне прочесть (в рукописи) свой только что законченный роман. Его герой, еврей, переживает некую метаморфозу, в результате которой приходит к мысли, что единственным выходом из жизненного тупика, в котором оказался, является отказ от еврейства и принятие христианства. Что же, как говорится — вольному воля, спасенному рай... Но каковы аргументы?.. Вот они: главное зло в жизни — это евреи, в прошлом они содержали шинки и публичные дома, потом делали революцию, потом морили голодом Украину, а нынче сматывают удочки и улепетывают в свой Израиль, ни в чем, в отличие от героя романа, так и не покаявшись перед русским народом...

Я был ошеломлен. Роман писался в то самое время, когда в Алма-Ате, где я тогда жил, из университета изгоняли преподавателей-евреев, в Павлодаре шел суд — судили преподавателя-еврея за самиздат, «связь с Израилем». В газетах поносили сионистов, агентов американского империализма, главных врагов мира во всем мире... И вот — этот роман... Кстати, написанный евреем... Как его назвать — антисемитским, юдофобским?.. Так ведь автор не призывает к погромам, не цитирует «Майн кампф», и сам он — человек высокой порядочности, пострадавший за свои диссидентские убеждения... Да и роман создавался без всякой надежды на публикацию (его опубликовали потом, в годы «перестройки»), а значит — был абсолютно искренним, исповедальным...

Тут было отчего ошеломиться.

Моему приятелю важно было почему-то мое мнение. Не помню в точности нашего разговора, но с той поры встречаться мы стали все реже... Но дело в другом. В те годы мир для меня состоял из света и тьмы, они не смешивались, не имели тонов, полутонов. Антисемиты?.. Раньше это была «черная сотня», фашисты, погромщики, теперь — те мерзавцы, которые засели в ЦК, в обкомах, горкомах, КГБ, комитетах по печати, редакциях, издательствах... В ту пору я бы ни за что не поверил, что Андрей Белый, хрустальнейший символист, обитатель небесных сфер, мог писать в 1911 году (напомню, это год начала «дела Бейлиса»): «Бесспорна отзывчивость евреев к вопросам искусства. Но равно беспочвенные во всех областях национального арийского искусства (русского, французского, немецкого), евреи не могут быть тесно прикреплены к одной области. Естественно, что они равно интересуются всем, но интерес этот не может быть интересом подлинного понимания задач данной национальной культуры, а есть показатель инстинктивного стремления к переработке, к национализации (юдаизации) этих культур, а следовательно к духовному порабощению арийцев....» И далее «ариец» Андрей Белый сообщает: «Становится страшно за судьбы родного искусства... Еврей-издатель, с одной стороны, грозит голодом писателю, с другой стороны —^: еврейский критик грозит опозорить того, кто поднимет голос в защиту права русской литературы быть русской и только русской... Вы думаете, что только в русской литературе имеет место грустный факт торжества еврейского городового? В том-то и дело, что нет...» (Андрей Белый, «Штемпелеванная культура», «Весы», 1911 год. Цитируется по публикации в израильском журнале «Узы», номер 3, 1982 г.).

«В том-то и дело, что нет...» Тут уж не столь далеко — от «еврейского городового», угрожающего «не только русской литературе», до заговора угрожающих всему миру «сионских мудрецов»...

А Куприн, творец «Гамбринуса» и «Суламифи»?.. Он еще прямей, прямодушней: «Эх! Писали бы вы, паразиты, на своем говенном жаргоне и читали бы сами себе вслух свои вопли. И оставили бы совсем русскую литературу. А то они привязались к русской литературе как иногда к широкому, умному, щедрому русской душой, но чересчур мягкосердечному человеку привяжется старая истеричная припадочная блядь, найденная на улице, и держится около него воплями, угрозами скандалов, угрозой отравления клеветой... И самое верное средство — это дать ей однажды по заднице и выбросить за дверь в горизонтальном направлении». (ИРЛИ, фонд Батюшкова, С. 20, номер 15, 125).

Тут можно бы задаться вопросом: ну, «выбросили в горизонтальном направлении» Шолом-Алейхема, доживавшего последние годы в Нью-Йорке... «Выбросили» не так давно Бродского, Галича, Горенштейна, Коржавина — расцвела после этого русская литература? Помогло ей, когда высокие власти избавили ее от Мандельштама, от Бабеля? Когда не стало в ней ни Ильи Ильфа, ни Евгения Шварца, ни Василия Гроссмана?.. Справедливости ради замечу, что если Андрей Белый излагал свои взгляды на страницах журнала «Весы», то Куприн — всего лишь в частном письме... Правда, что толку, что в частном? Извлеченное из архива, письмо это было размножено «Памятью» и его можно было купить в проходах московского метро за какие-нибудь пять рублей...

Я потому говорю здесь об Андрее Белом и Куприне (а можно бы присоединить к ним и другие, не менее значительные имена), что теперь, после всего, что мы видели и пережили, полагаю, следует отказаться от самоутешительной сказочки, будто бы интеллигент (обычно говорят: «настоящий интеллигент») не может быть антисемитом или по крайней мере не может придерживаться антисемитских взглядов. Как же в таком случае быть?.. А никак. То есть попросту придерживаться английской пословицы: «Take things as they are» — «принимай вещи такими, как они есть». В конце концов дело не только в том, был ли, скажем, Достоевский антисемитом, а в том, что помимо этого качества он обладал еще и другими, сделавшими его гениальным писателем, открывшим глаза на многое в мире — всем, в том числе и нам, евреям... Так надо ли делать из него «даму, приятную во всех отношениях», как это случается у иных критиков и литературоведов? Ни Андрею Белому, ни Куприну, ни тем более Достоевскому это не нужно...

К тому же, думается мне, хоть и жили они во времена свирепых еврейских погромов, однако задолго до Холокоста, который, возможно, повлиял бы на кое-какие их взгляды... Мало того — заставил бы призадуматься над тем, что «В начале (т.е. до Освенцима и «циклона-20») было Слово»... К сожалению, Розенбергу, Геббельсу и прочим теоретикам-практикам борьбы с «еврейской угрозой» было кого цитировать... И тем, кого цитировали они, не снилось — в каком контексте зазвучат когда-нибудь их слова...

Кстати, о контексте. О том самом «контексте истории», на фоне которого (да только ли « на фоне»?..) прошла вся наша жизнь.

Бабий Яр, «дело врачей», гибель Еврейского антифашистского комитета, искоренение еврейской культуры, закрытие еврейского театра, 5 лет ГУЛАГа — за преподавание иврита, процентная норма — при приеме на работу, при поступлении в институт, высшие военные заведения, та же норма — да какая там «норма», просто отказ при попытке поступить на юрфак, в институт международных отношений, не говоря уже о разного рода «ящиках» и пр., и пр. Кому все это не известно?..

Однако есть такие, кому не известно. Хотя живут они не до, а после. И жизненного, и прочего опыта им, казалось бы, вполне хватило бы, чтобы усвоить и освоить приведенный выше «контекст». И в собственной их судьбе, а если не собственной, то уж наверняка в судьбе близких и знакомых он, этот «контекст», сыграл немалую роль. И сами они, публицисты, очеркисты, философы, являются заметными фигурами в русско-американской эмигрантской прессе. Но вот какого рода поразительные открытия ими подчас делаются — разумеется, после экскурсов в область Холокоста и блистающих эрудицией описаний средневековых гетто.

Оказывается, хотя государственный антисемитизм в СССР был, на самом деле его как бы и не было, поскольку, вспоминает автор одной из статей, сам он когда-то учился в Московском Физтехе вместе с Натаном Щаранским, а Натан Щаранский, как известно, еврей... И еще: среди евреев-эмигрантов имеются профессора, у которых прежде была и приличная квартира, и дача, и даже машина «Волга», так о каком же, помилуйте, государственном антисемитизме может идти речь?.. Мало того, выдумав «государственный антисемитизм», злокозненные эти профессора, побросав свои кафедры, дачи и «Волги», явились в Америку, чтобы, по изящному выражению автора, «сидеть на велфере»... Логика, надо сказать, убийственная, а что до аргументов, то им позавидовал бы памятный нам всем «Антисионистский комитет»...

Следуя такой логике, к имени Натана Щаранского (который впоследствии девять лет отсидел в лагере, не стану напоминать — за что) можно присовокупить еще несколько имен, и куда более громких — к примеру, Райкина, Ботвинника, Плисецкой... Можно прибавить к ним и «отца атомной бомбы» Харитона, о котором «широким слоям трудящихся» сделалось известно лишь в самые последние годы, раньше на виду было только имя Курчатова... Но в общем-то подобные доказательства вполне соответствуют далеко не новому анекдоту о Рабиновиче. Встретились два еврея, один радуется: настали хорошие времена, у всех есть работа, другой возражает: да, но Рабинович-то не работает!.. Проходит время, они встречаются вновь, один вздыхает: стало трудно жить, люди ищут и не находят работы... Второй возражает: да, но Рабинович-то работает!.. Всегда, при любой погоде сыщется такой Рабинович, он нужен любой власти, в него всегда можно ткнуть пальцем. Ну, а если уж такой талант, как Харитон... «Такие люди нам нужны!..»

Итак, не было государственного антисемитизма, а если и был, то не такой страшный, — утверждает автор вышеупомянутой статьи. Правда, имел место кое-какой «бытовой»...

Впрочем, если разобраться, то и «бытового» не было. Вот другой журналист беседует со скульптором-любителем семидесяти лет. И попутно задается вопросом, отчего это в произведениях скульптора преобладает еврейская тематика? (То-есть, добавим, отчего бы ему не лепить, к примеру, английских лордов или, скажем, сечевиков-запорожцев?..) Вас что, одолевают национальные чувства? — иронизирует он. И с пристрастием допрашивает: — Или вы верующий?.. Или в прошлом предпочитали общество евреев?.. Нет?.. Тогда в чем же дело?..

Видимо, журналист убежден, что герой его очерка, проживая в Киеве, и слыхом не слыхал о Бабьем Яре. И, отвоевав Отечественную, не испытывал боли и горечи, когда в годы «борьбы с космополитизмом» читал в газетах усердно публикуемые гнусные фельетоны. И жены его, врача, никак не коснулась кампания против «убийц в белых халатах»... Ничего подобного, по мнению журналиста, не было. А была сплошная «дружба народов», сплошное торжество интернациональной политики, а если какому-нибудь Рабиновичу (вот когда он пригодился, тот самый Рабинович!..) в трамвайной давке отдавливали ногу, то тут же извинялись: «Простите, дорогой товарищ Рабинович! Не подумайте чего плохого!..».

Итак, ничего такого уж страшного не было, все это сочинили, про антисемитизм — государственный, бытовой... Кто сочинил?.. Ясно — кто... И тут же, на газетных страницах, излагается историйка во вкусе черносотенно-патриотических изданий: один еврей, добиваясь в американском посольстве статуса беженца, объясняет на интервью, что антисемиты его преследуют, нападают на него, когда он, помолясь, возвращается из синагоги. Ту же байку сообщает консулу и второй, и третий «соискатель», но на вопрос, где находится эта синагога, звучит ответ: «Меня так били по голове, что отшибли память...»

Так складывается образ еврея — эдакого жучка, рвача, проходимца, паразита. Вернее, такой образ сложился давно, ему только придается более современная окраска. Не черная — розовая. С разного рода оговорками, экивоками, с реверансами — тоже в стиле времени! — в сторону трагедии, постигшей еврейский народ. С заверениями, что никакой потачки антисемитизму тут нет, наоборот!.. Но при всем том «первоисточник», подкрепляющий собственные рассуждения, иной раз даже не скрывается. Так, например, в одной и той же статье можно встретить описание не столько существовавших, сколько выдуманных автором льгот, которыми пользовались члены Союза писателей, и тут же — цитату из Куприна: «Каждый жид — прирожденный русский литератор». В подтверждение этого сообщается, что «московская писательская организация в 60-е—70-е годы более чем наполовину состояла из евреев».

Не знаю, какие спецотделы выдали автору эти данные, но мне этот сюжет напомнил, с одной стороны, об известном цедееловском скандале, учиненном Смирновым-Осташвили и его молодчиками в знак протеста против засилия «сионистов» в СП, а с другой — о поэме лауреата государственной премии Сергея Васильева, которую он прочел в Союзе писателей в памятном 1949 году, называлась она «Без кого на Руси жить хорошо».

В каком году — рассчитывай,

В какой земле — угадывай,

На столбовой дороженьке

Советской нашей критики

Сошлись и зазлословили

Двенадцать медных лбов...

Один бежит за водкою,

Другой мчит за селедкою,

А третий, как ужаленнный,

Бежит за чесноком...

Гуревич за Сутыриным,

Бернштейн за Финкелыптейном,

Черняк за Гоффеншефером,

В. Кедров за Селектором,

М. Гельфанд за Б. Руниным:

«Подай Луи Селина нам,

Подай нам Джойса, Киплинга,

Подай сюда Ахматову,

Подай Пастернака!..»

И т.д.

Забавно, что «властители дум» нашей эмигрантской прессы, доказывающие при каждом удобном случае, какие они непримиримые антикоммунисты и как им близок дух обретенной в Америке свободы, на деле оказываются защитниками и чуть ли не пропагандистами самых дремучих пороков ненавистной им системы...

Да что там СП, когда речь идет о судьбе России! Слушайте, слушайте!.. Вам известно, какую пагубную роль сыграл в ее истории Григорий Распутин?.. Так вот, у Распутина был секретарем еврей Симанович, а у того были друзья-евреи, и когда царю требовалось назначить нового министра, он звонил Распутину, а Распутин обращался к секретарю, а тот к своим друзьям, и таким образом подбирался кандидат, так что не царь, не кабинет министров, не Государственный совет, а Симанович и его еврейская компанийка правили Россией... Все это подается как серьезное историческое исследование, снабжается всеми положенными аксессуарами — ссылками, цитатами, комментариями... Хотя мне кажется, что кое-каких ссылок здесь явно недостает, например — ссылок на те же «Протоколы сионских мудрецов» и программу «Союза русского народа»...

Примеры того же ряда можно было бы множить, но мне хотелось лишь бегло очертить удивительное явление: после всего, испытанного нами в Союзе, встретить то же самое под другим небом, не другой земле. И где?.. В нашей же эмигрантской, еврейской среде!.. Впрочем, евреи-антисемиты, евреи-ренегаты — такая ли это редкость?.. Разве одним из авторов «Протоколов сионских мудрецов» не был еврей И. Манусевич-Мануйлов?.. Разве не Яков Брафман написал «Книгу Кагала», в которой говорилось, что еврейский кагал является тайной организацией, настраивающей еврейские массы против христиан и правительства?.. «Книга Кагала» в семидесятых годах прошлого века была издана на «казенные деньги» и разослана по всей империи, чтобы чиновники знали, как бороться с «внутренним врагом». Еврей Бикерман, бывший демократ-радикал, основав в 20-х гг. в Берлине «Отечественный союз русских евреев», обвинял, по словам историка Дубнова, «вождей русского еврейства в том, что они не выполнили своего патриотического долга, не соединились с «белыми» против большевиков, те. с теми белогвардейцами, которые во время гражданской войны оказались ярыми черносотенцами и погромщиками». «Бикерман и его друзья выдвинули идею об ответственности евреев за большевизм», — писал Дубнов, будучи сам непримиримым противником большевиков, и аттестовал позицию Биккермана как «автоантисемитизм» (С.М. Дубнов, «Книга жизни», т. 3, стр. 22, 55, Нью-Йорк 1957 г.).

Любопытно, что среди антисемитов в прошлом было немало крещеных евреев, или «выкрестов», как их называли. Такими «выкрестами» были, например, упомянутые выше И. Манусевич-Мануйлов, Я. Брафман. Покидая свой народ в тяжелые для него времена, эти люди обрекали себя на презрительное отношение двоякого рода: «свои» считали их дизертирами и предателями, что же до тех, к кому они надеялись примкнуть, то на сей счет бытовала русская пословица: «Вору прощеному, коню леченому и жиду крещеному — одна цена»...

Из этого, разумеется, не следует, что все принявшие христианство были антисемитами. Достаточно, не выходя за пределы России, назвать хотя бы Александра Меня, Пастернака, Мандельштама, Галича... Но тут разговор особый, выходящий за рамки этой статьи. Здесь хотелось бы сказать о другом.

Как известно, небольшой народ, живущий внутри другого, многочисленного народа, постепенно начинает смотреть на себя его глазами. То же самое в какой-то мере произошло и с нами. Случается, в еврейской среде культивируется отвратительный образ еврея, навязанный долгим проживанием в чужой и враждебной среде. Нередко можно услышать: «Ах, это Брайтон-бич...» или «Ах, это же Одесса...» — сквозь зубы или поверх оттопыренной губы. Или: «Ах, эта местечковость...» И это говорится так, словно все мы не вышли из местечка и в наших жилах течет не обыкновенная, красная, а «голубая» кровь... Не своего ли рода это «автоантисемитизм», отголосок того самого антисемитизма, которого мы вдоволь нахлебались в не столь отдаленном прошлом?..

Так что же, — саркастически вопрошают «розовые», — выходит, что можно сказать о других народах, то о евреях нельзя, сразу провозгласят антисемитом?..

Думаю, ни в том, ни в другом случае не стоит употреблять всуе слово народ. «Особа народа царственна», — писал Жаботинский. То, что можно адресовать отдельному человеку, нельзя относить к народу в целом. Если вам попалось гнилое яблоко, не следует винить яблоню. Любая ксенофобия, будь то русофобия, англофобия, германофобия, столь же омерзительна, как антисемитизм. Беда, когда за пороки и преступления частного человека мстят всему народу. Вполне возможно, что московские миллионеры и миллиардеры, «заработавшие» свои фантастические состояния за считанные годы, породят добавочную волну антисемитизма в России, и хлестнет она по честным, порядочным евреям — учителям, врачам, инженерам, как бывало не раз. Хлестнет, поскольку создан образ еврея в сознании многих, и он, этот образ сотворен стараниями антисемитов. Черных, коричневых... Розовые добавляют ему свой — нежный, современный оттенок... Нет, это не примитивная «черная сотня»... Они читают Джойса, они любят Ахматову, чтут Пастернака... Они говорят вполголоса о том, о чем другие орали и орут во весь голос. Они лишь намекают на то, что сказано в статьях и книгах, которые пахнут кровью и смертью...

Я мог бы назвать имена, издания, откуда почерпнул примеры, но мне хотелось обозначить явление в целом. Что же до господ «розовых», так они все равно себя узнают. И, возможно, даже обидятся — ведь они же не отрекаются... И сочувствуют... И вообще... Что же, это их дело. Я же скажу одно: «Take things as they are» — «принимай вещи такими, как они есть».