ЛЮБОВЬ С НОЖОМ ЗА ГОЛЕНИЩЕМ

ЛЮБОВЬ С НОЖОМ ЗА ГОЛЕНИЩЕМ

Много интересного узнали мы из беседы о самом великом супруге. Например, оказывается, все три тома «Войны и мира» он одолел в десять лет «и с того момента был захвачен толстовской композицией…». Кто из вас, читатели, знал в десять лет, что такое композиция романа, отзовитесь. Правда, в октябре 47-го года, когда ему было 29 лет, будущий титан писал из лагеря своей первой жене Наталье Решетовской: «Посасываю потихоньку третий том „Войны и мира“ и вместе с ним твою шоколадку». И — ни слова о композиции. Странно…

В ответ на вопрос, есть ли у ее супруга любимые поэты, Светлова пропела серенаду: «Солнечно любимый им поэт, всегда присутствующий в его жизни на всех уровнях — и в творческих, и бытовых, каких угодно, просто не выходящий из его жизни, как разлитая, все пронизывающая субстанция, — это Пушкин… Живой Пушкин-поэт, пушкинское начало, пушкинское мироощущение — это то, рядом с чем, в лучах чего, в химии чего А.И. ощущает себя счастливым».

Странно, очень странно. Если, допустим, Достоевский любил Пушкина, так это все видят: имя поэта не раз и не два встречается в его произведениях, он много стихотворений знал наизусть и любил их читать вслух, причем, читая «Пророк», бледнел и от волнения иногда не мог дочитать, наконец, чего стоит знаменитая «Пушкинская речь», произнесенная по случаю открытия памятника поэту… Вот уж действительно «все пронизывающая субстанция». А тут? Где, когда Солженицын добром вспомнил о Пушкине? Может быть, Светлова имеет в виду строчку, шулерски вырванную из пушкинской «Деревни», с помощью чего ее супруг пытался доказать, как замечательно жили в России крепостные крестьяне? А как понимать его прокурорское обвинение Пушкина в том, что, дескать, в поэме «Цыганы» он «похваливал блатное начало»? Наконец, Солженицын однажды заявил, что «у Пушкина можно гораздо больше почерпнуть, чем у Евтушенко», — уж не это ли великая похвала солнечно любимому поэту?

Правда, тут же Светлова заявила: «Но самый любимый его писатель, кого с юности и по сегодня А.И. ощущает своим старшим братом, — это Михаил Булгаков». Вдвойне странно. Во-первых, так кто же «самый» — Пушкин или Булгаков? Во-вторых, почему же о «Белой гвардии» презрительно бросил: «Поддался неверному чувству…» А когда журнал «Москва» впервые напечатал роман «Мастер и Маргарита», Солженицын прямо-таки взбеленился и обозвал сотрудников журнала мерзким словом «трупоеды». О самом романе отозвался с отвращением: «Распутное увлечение нечистой силой… Евангельская история, как будто глазами Сатаны увиденная». Ничего себе комплименты старшему братцу…