Ро

Ро при встрече спросила, каковы мои успехи с Лю. Я сказал, что желания провести ночь вместе не появилось ни у меня, ни у Лю.

Р о: Значит, из вас получится идеальная семья вроде семьи Ива.

А л: Лю обладает качествами Кет, но мне до Ива далеко.

Р о: Научишься. Как тебе показался Рай?

А л: Сказка! Но чем дольше в этой сказке находишься, тем сильнее тоска по подлинности, по естественности.

Р о: В чем ты видишь разницу между естественным и искусственным? Все человеческое искусственно. Когда наш предок впервые взял в руки палку или камень, он встал на путь искусственности, В его природе это не было предусмотрено как нечто естественное. И вместе с тем, все то, что человечество изобрело искусственного, было достигнуто в рамках все той же природы, в соответствии с теми же ее законами.

А л: Но какое-то различие тут осталось! Пусть относительное, допустим – с точки зрения соответствия биологической природе человека.

Р о: Ты еще имеешь иллюзии насчет нашей биологической природы?! Увы, мы давно и биологически переделаны искусственно так, что в нас почти ничего не осталось от наших предков. Лишь некоторое внешнее сходство да историческая память,

А л: Но мы все-таки остались живыми существами хотя бы по материалу, из которого сделаны! А материал имеет свои законы!

Р о: Мы познали эти законы. Мы можем манипулировать материалом, из которого сделаны, как манипулируем материалом неживой природы.

А л: Неужели тут нет никаких пределов?!

Р о: Есть, но они не принципиальные. Они временные. Мы их постоянно преодолеваем.

А л: Так, может быть, стоит установить такие пределы искусственно?!

Р о: Зачем?! К тому же это уже невозможно.

А л: Почему?!

Р о: Это, как оказалось, единственный случай, когда люди бессильны что-то предпринять по своей воле. Мы перешли границу нашей власти над природой. В результате мы потеряли власть над самой нашей способностью властвовать над природой и перекраивать ее по своему усмотрению. Мы вступили в высшую фазу нашей искусственности – она сама стала для нас естественностью высшего уровня.

А л: Наш спор лишен смысла.

Р о: Почему?

А л: Слова, которые мы употребляем, неопределенны и многосмысленны.

Р о: Но есть реальная проблема, которая служит причиной спора.

А л: Какая?

Р о: Наше отношение к реальности, наши интересы, наши жизненные установки, наши цели и т.п. Возьмем для примера проблему долголетия. Ты считаешь продолжительность жизни больше ста лет противоестественной. Почему? Потому что ты – молодой человек, находящийся на низком уровне социальной иерархии и еще не занявший достаточно прочное положение в ней. Сколько лет жизни ты считаешь естественными?

А л: Максимум семьдесят. Пятьдесят было бы лучше. А с современными средствами информации и удовлетворения потребностей уже к тридцати годам наступает пресыщение и жизнь теряет смысл.

Р о: А я хочу прожить минимум сто лет. Буду прилагать усилия, чтобы дотянуть до ста пятидесяти, а если можно – до двухсот. И сохранять при этом все основные жизненные потенции. И не считаю это несправедливым. Раз я буду иметь такую возможность, почему я должна от нее отказываться?! А назовешь ты это искусственным и противоестественным, мне безразлично. Ты тем самым выразишь лишь свою «партийную» позицию. Между прочим, президент Общества долгожителей, которому сейчас около ста восьмидесяти, в молодости был одним из руководителей движения против чрезмерной продолжительности жизни.

А л: Тут есть один аспект, который ты игнорируешь, а именно – аспект социальной целесообразности. Ты, конечно, знаешь о заявлении ста крупнейших ученых по поводу долголетия?

Р о: Да. Но ведь они сами все долгожители. И они не против долголетия вообще, они лишь за разумное регулирование продолжительности жизни. Причем – в интересах долгожителей! А что касается твоих слов по поводу пресыщения и потери смысла жизни, то ты упускаешь из виду один важнейший результат эволюции западоидов: для нас главную роль стали играть не реальные потребности и не реальное их удовлетворение, а потенциальные потребности и уверенность в том, что мы их можем удовлетворить реально, если это потребуется. А тут нет никаких ограничителей. Тут никогда не наступит пресыщение. Обрати внимание, боги никогда не жаловались на пресыщение и никогда не отказывались от бессмертия. А мы – почти боги!