Империя
Империя
Конечно, портрет Александра Миротворца в Богом забытой перуанской глуши только насмешит ловкого, пошлого умника, считающего, что уж он-то знает, как прожить жизнь и не потеряться. Над консервативной, «не смирившейся» частью эмиграции вообще принято подтрунивать еще со времен Ильфа и Петрова («Вы, я надеюсь, кирилловец?»). Считается, что кирилловцы, кадеты, монархисты и все их церемониалы - оперетка, недоразумение, чванство на пепелище и только. Иначе взглянуть на них помогают простодушные, чудесные мемуары великого князя Александра Михайловича - точнее, важнейшая их глава под названием «Невидимая Империя князя Кирилла». Только прочтя ее, понимаешь, как не прав был великий князь Николай Николаевич с его идеологией «непредрешенчества» и как правильно поступил Кирилл, создав внешне бестолковый, переживший свое время, карнавальный «императорский двор». Ибо он нужен был им, одиноким кадетам и офицерам, в жизни которых память была равнозначна смыслу, призванию и любви.
Невозможно без слез читать о том, как в начале 1930-х какой-нибудь поручик, затерянный на Юге США или в Северной Африке, работавший официантом и по выходным только достававший ветхий мундир, с обидой писал Государю Императору: все мои сослуживцы, дескать, уже переведены Вашим Величеством в следующий чин, и только я почему-то обойден Вашим приказом. И, конечно же, царствующий дом немедленно издавал торжественный рескрипт, жаловавший офицера званием. Как писал классик, знаете ли вы, что это такое, когда человеку некуда пойти? О каком непредрешенчестве, о какой смене вех или «мудрой аполитичности» можно было говорить, когда тысячам брошенных людей требовались утешение и поддержка. Конечно же, им нужна была Империя, - и что с того, что она была невидима?
Одиночество кадетов, разошедшихся по миру из своих закрытых училищ, этих Гриневых эпохи победившего Пугачева, заслуживает почтения вне зависимости от того, склонны ли мы разделять их идеалы, чужды или близки нам их наивные, но стойкие принципы, давно уже обороненные от современного циника могильным камнем. И дай-то Бог всем тем, кто станет смеяться над «русским уголком» в комнате бедного эмигранта, найти для себя хоть какой-то приют в тот неизбежный момент, когда наша хрупкая Россия в очередной раз забудет своих не вовремя выросших мальчиков.