Рассеяние
Рассеяние
В послевоенной Югославии жизнь русских белоэмигрантов стала очень тревожной. После прихода советских войск начались аресты и депортации, многие кадеты бесследно исчезли в ГУЛАГе. Впрочем, единицам удалось уцелеть. Кадет Никита Дурново незадолго до конца войны вернулся в Югославию, где его арестовали. Отсидев десять лет в концлагере, он был выпущен из Советского Союза как иностранный подданный.
Вернулся Дурново полным инвалидом. Но в одном из писем другу писал: «Я не жалею о годах, проведенных в лагерях, и не беру это с трагической стороны. Наоборот, я теперь больше привязался к нашим. Да, конечно, годы под советчиной многих испортили, но нельзя ведь по ним всех ровнять».
Те кадеты, кому повезло больше, получили после войны возможность покинуть пределы Югославии. Некоторых из них судьба занесла в самые непредставимые места планеты. По мнению автора журнала «Кадетская перекличка», на земле нет такого угла, где не жил бы хоть один выпускник корпуса.
Например, Александр Пущин уехал из Югославии в Заир. С большим юмором он рассказывал о том, как изучал без книг, словарей и преподавателей местные негритянские наречья кисуаили и линтала.
Кадет Ростислав Подрузский завербовался с группой бывших соучеников по корпусу в Марокко и остался на всю жизнь в маленьком поселке Дар-Улд-Зиду. Языки ему давались с трудом, зато он учил арабских детей с голоса запоминать стихи Пушкина и басни Крылова.
Николай Гуцаленко уехал в Перу с колонией кубанских казаков генерала Павличенко и на долгие годы исчез из поля зрения. Через много лет он подробно описал свою жизнь. Вот выдержки из его писем.
«Отговаривали меня друзья, но, упрямый хохол, я все же уехал, хоть и жалел потом и проклинал судьбу, трясясь от желтой лихорадки. Спасаясь от нее, убежал в конце концов на высокие горы (4000-5000 метров над уровнем моря), где женился, прижил пятерых детей, и есть у меня 13 внуков. Дети и жена - здешние граждане индейцы, меня зовут Белым Индейцем. Ведь я прожил более 50 лет и многому от них научился, особенно лечиться травами и корнями. В моем кабинете - русский уголок, где висят портреты Императора Александра III и последней Императорской Семьи, мои донские погоны, а на иконах вышитые полотенца - подарок мамы. Там же находится альбом фотоснимков из корпусов в Сараево».