О чём говорят учителя, что есть смыслы их жизни?

О чём говорят учителя, что есть смыслы их жизни?

О ремонте в квартирах, но больше всего учителя любят говорить о поездках в Египет и Турцию, любят показывать фотографии с отдыха, вот я в туре «все включено», вот я тут, вот я там, а тут я у такой-то клумбы для фотографирований, там у такого-то куста, пальмы и т. д. Еще учителя любят говорить о шубах: хочу шубу, но не могу купить, или не могу найти такую шубу, как у подруги, а другую не хочу. Где, почём, какие лучше, какие дороже-дешевле и т. д. Собственно, примерно этим круг их интересов и ограничивается. О детях и педагогике они вообще не говорят, а если и говорят, то только негативно — дети тупые, дети гнилые, дети неадекватные, дети тормоза, дети ленивые, не то что мы были раньше. А меня так и подмывает сказать: а может, у нас и педагоги были не такие, как сейчас, и общество в целом было не такое, как сейчас? Дети не умеют то, не могут сё… А я сижу и думаю: а вы их научили уметь «то» или «сё», или хотеть хоть что-нибудь делать вообще? Хоть к чему-нибудь вы вообще способны привить тягу, увлечь ребёнка, открыть ему его способности, я уж не говорю о «жажде знаний»? А ведь это вообще-то ваша работа, господа дипломированные педагоги! Вот у меня почему-то дети умеют делать всё (почти), что я от них ожидаю, потому что я целенаправленно, постепенно готовлю их к тому или иному умению. А эти проведут один раз какую-нибудь рекомендованную деятельность — и говорят: нет, это неэффективно. Да когда с одного раза было эффективно?! И это говорят учителя высшей категории!!! Они, высшие и лучшие, не знают таких элементарных вещей, что знают любые нормальные родители без педобразования. Что надо месяцами и годами работать над чем-то, а потом уже говорить об эффективности. Я уж не говорю о том, а правильно ли ты всё организовала и провела работу с детьми. Я знаю по себе: если у детей что-то не получается, всегда в этом есть прежде всего доля моей вины, моей недоработки, моей невнимательности. А там, где я поработала внимательно и грамотно, там всегда положительный результат у детей. Проверено, и не один раз. У них же, у подавляющего большинства учителей, этот вопрос — вопрос следственно-причинной связи между работой учителя и результатами учеников в учёбе — не возникает никогда, хотя они регулярно ходят на курсы, где им в сонных вечерних аудиториях профессора от педагогики вещают об этих, казалось бы, прописных истинах: любовь к детям, мотивация, индивидуальный подход, дифференцированный подход и мн. др. Но нет, никакие это не прописные истины, как оказывается. Эти истины действительно прописаны в учебниках, в монографиях, но дальше бумажных страниц этих книг они не продвигаются, учителя этих истин не знают, не понимают и, главное, не хотят понимать, они давно предпочитают обвинять во всём родителей и учеников. Это как наши законы: они расписаны, записаны, но не исполняются. И это не голословное обвинение — я не раз, и не два имела разговор с учителями по этому вопросу. Она: «Ах, эти ужасные дети, лентяи, хамы малолетние, ничего не хотят, ничего не делают, грубят мне». Я: «Надо попробовать другой подход, пересмотреть, поменять свое отношение, дети чувствуют твое недовольство, твой негатив и автоматически вступают в противодействие». Она уже на словах «поменять своё отношение» перебивает, не хочет дослушивать, вслушаться, вдуматься, переводит тему или спокойно продолжает рассказывать, какие дети распущенные, глупые, не понимающие. Я пытаюсь сказать, что дети такие, какими их делают окружающие их взрослые и… И опять она меня не слушает или слушает со стеклянными глазами и формально кивает головой, а сама в своих мыслях. Или такой разговор: вот нам рекомендуют, даже навязывают использование игровых технологий в работе с учениками, я попробовала, а они играть-то не умеют, они вообще общаться не умеют, ничего им не интересно, ничем их невозможно заинтересовать, ничего они (ученики) не хотят… Другие учителя вокруг стоят, слушают, одобрительно кивают головами на слова этой учительницы. Я: «А вы сколько раз проводили подобные мероприятия? Разве с первого раза может всё сразу получиться? А кто учил детей общаться? А кто учил детей работать в команде?» И стала рассказывать, как я провожу подобную работу. Вы думаете, меня кто-то стал слушать? Тут же начались переговоры о других вопросах, кучка минуту назад заинтересованных училок испарилась, и все они разбежались по своим делам. Рассуждения о совершенствовании педагогической работы им неинтересны, в отличие от разговоров о том, какие ученики тупые и ленивые.

А ещё в учительской можно услышать и такое от учительницы (она же завуч): «Мой муж мне всё время говорит, какая я у него красавица, а я ему говорю: «Смотри, не изнасилуй меня в гробу!»» Все одобрительно смеются. Здорово, да?! Я всего-то не стану тут пересказывать, всей той сексуальной пошлятины, что довелось тогда услышать в этом непринуждённом весёлом разговоре заслуженных педагогов в учительской. Да-да, — та «недоизнасилованная красавица» действительно является «Заслуженным педагогом» российского образования, учителем со стажем, работает в двух школах, занимает должность завуча (какая востребованность!), ходит царственным шагом, за что родители перед ней преклоняются, не зная, что это за чмо на самом деле. Какая гадость, меня чуть не стошнило прямо на неё, когда она это изрыгала из своего орального аппарата, сидя недалеко от меня. А через несколько месяцев я случайно узнаю, что это не просто какая-то ополоумевшая училка-хабалка, прибившаяся к учительской профессии не призванию благодаря, оказывается, она и в другой школе работает завучем. Ну уж вы-то, уважаемый читатель, не думаете же и вы, что такие вот «безобидные» разговоры не говорят, не вопиют о том, что несёт и даёт этот человек затем детям, выйдя из курилки. Не может же нормальный, адекватный родитель рассуждать об отсутствии здесь какой-либо причинно-следственной связи, об отсутствии влияния контекста: дескать, на урок же к моим детям она с такими разговорами не приходит, а в учительской или в курилке пусть что ей хочется болтает — это не наше дело. Но почему же тогда столько внимания другому контексту, в котором ваш ребёнок получает знания: к его джинсам, или к форме, или обуви, или к ремонту в классе и т. д., — если это не имеет прямого отношения к получению знаний? Ведь тогда и их мат на переменках тоже не мешает получению знаний на уроках?! Необходимо совершенно чёткое понимание того, что человек похабный, вульгарный не может перевоплотиться в умного, культурного человека, переступая порог класса, в котором он ведёт урок. В класс к детям она приходит именно таким же похабным, вульгарным человеком, каким она является у себя дома или в компании с подружками, только в завуалированной, лицемерной форме. Конечно, такие училки не все столь ярко-карикатурные тётки с домами на головах и плёткой дрессировщика в руках, и у них не капает ядовитая слюна с клыков при разговоре с «любимым» учеником. Если бы всё было так явно! Как же было бы тогда хорошо, всё очевидно и понятно! Но нет! Всё очень завуалировано, наряжено в одежды благочестия и благонравия, спрятано за фасадом строгой нравственности и высокой культурности, неких этических принципов и т. д., и в этом вся фишка. Они прекрасно умеют велеречиво и чинно говорить, красиво рассуждать, т. е. выставить себя в лучшем свете, когда надо, например, перед родителями. Конечно, такая училка не будет рассказывать вашим детям на уроке о том, как она опасается, что муж изнасилует её в гробу, но она на более мелких, тонких, бытовых вещах постоянно демонстрирует вашим детям свою похабность, грубость, распущенность. Грубость не столько внешнюю, сколько внутреннюю — грубость мыслей, грубость чувств. Это омерзительно. И вы ошибаетесь, если думаете, что дети всего такого не замечают, не видят. Напротив, они такие вещи очень чутко чувствуют и хорошо замечают, и учатся этому, именно учатся. И это происходило не раз на моих глазах, когда дети начинали копировать интонации, с которыми говорила их распальцованная училка, её тон общения, они переносят это на общение со своими одноклассниками, друзьями-сверстниками. Мне всегда так грустно видеть, как маленькие симпатичные нежные по природе девочки (а все неиспорченные дети именно такие, включая мальчиков) начинают высокомерничать, подличать, пытаясь манипулировать своими более простыми сверстниками. И как им нравится, когда они видят эффект от такого доминирующего поведения. Другие дети обижаются, у них возникает неосознанное желание тоже стать высокомерным и властным, грубым, заносчивым, небрежным, они пытаются изобразить себя теми, кем они пока и не являются, но так как они эту маску рисуют себе каждый день годами, то со временем эта маска прирастает к лицу навсегда, и именно эта уродливая маска становится личностью бывшего ребёнка, а теперь взрослого человека.