Третий фактор нестабильности – враждебность арабов к Западу

Третий фактор нестабильности – враждебность арабов к Западу

Западные политические ценности не привились в арабском мире, и это отнюдь неслучайно. Неприятие демократии – одно из проявлений глубокой враждебности арабов к Западу. Эта враждебность занимает столь важное место в арабской политической ментальности, что ее следует рассматривать в качестве отдельного, третьего фактора нестабильности на Ближнем Востоке.

Значение данного фактора необходимо особенно подчеркнуть еще и потому, что он менее остальных причинно-следственных составляющих ближневосточного конфликта доступен западному сознанию. Для того, чтобы постигнуть глубину и искренность отрицательного отношения, испытываемого арабами к Западу, следует обратиться к истории.

Перенесенные в далеком прошлом травмы и потрясения могут оказывать сильнейшее влияние на последующее поведение как отдельного индивида, так и целого национального коллектива. Так, например, американский народ до сих пор пребывает под впечатлением таких травмирующих событий национального прошлого, как Гражданская война в США, экономический кризис 30-х годов и война во Вьетнаме. Еврейский народ перенес за два последних тысячелетия две чудовищные травмы – разрушение Иерусалима римлянами в 70 году н.э. и Катастрофу европейского еврейства в XX веке. Эти события затмили собой все остальные бедствия еврейской истории, даже самые значительные из них.

Результатом этих исторических травм стало то упорство, с которым теперь еврейский народ отстаивает свою независимость, уделяя особое внимание укреплению обороноспособности Израиля. Еще одним уроком истории стала для евреев самоубийственная борьба враждующих политических группировок в осажденном римлянами Иерусалиме. Память о давнем братоубийственном кровопролитии породила стремление к единству нации; ее результатом стал глубоко усвоенный запрет на политические убийства. Со времени разрушения Иерусалима не было больше у евреев гражданских войн, и, несмотря на острейшие внутренние разногласия по самым принципиальным вопросам, почти не было в еврейской среде политических убийств[199].

Я привожу эти примеры лишь потому, что многие люди на Западе склонны недооценивать влияние исторической памяти на последующее поведение наций вообще и арабов в частности. Однако именно исторические травмы определили и определяют негативную позицию арабского мира по отношению к Западу. Арабы ворвались на мировую арену в VII веке, сразу же после того, как Мухаммед основал новую религию – ислам. В поразительно короткий срок они завоевали весь Ближний Восток и Северную Африку, а затем вторглись вглубь Европы. Арабы были убеждены в том, что их блистательные победы являются результатом божественного замысла, выражением духовного превосходства ислама над христианством и иными культурами. Головокружительный успех раннего мусульманского завоевания должен был послужить предвестием установления власти ислама во всем мире, как и обещал своим последователям Мухаммед.

В своей книге "Наш упадок и его причины", написанной в 1944 году, Амир Шакиб-Арслан объясняет провал мусульманского завоевания следующим образом:

"Ислам объединил и сплотил разрозненные народы и племена Аравии… Воспрянувшие и вдохновленные его устремленностью, они всего лишь за полстолетия сделались хозяевами половины мира. И лишь междоусобицы… а не какая-либо иная причина, помешали исламу покорить весь мир"[200].

Этому не суждено было произойти. Вскоре после первых молниеносных завоеваний, арабские владения стали уменьшаться. В 732 году Карл Мартелл разгромил арабов в сражении при Пуатье, в 240 км от Парижа, положив тем самым начало многовековому процессу отвоевания утраченных христианами земель. Продолжительность этого процесса в разных частях Европы была неодинаковой: 250 лет потребовалось христианам, чтобы получить обратно Сицилию; на целых восемь столетий затянулась Реконкиста в Испании. Стойкость и успешное сопротивление христианского мира похоронили мечту о мировом господстве ислама, обусловив последующее восприятие Запада в качестве главного врага арабов.

Дополнительное унижение мусульманам довелось пережить в 1099 году, когда немногочисленные, но хорошо организованные отряды крестоносцев захватили Иерусалим. В 1187 году Саладдин одержал решающую победу над крестоносцами в сражении у Карней-Хиттим (между Ципори и Тверией), однако вскоре Передняя Азия была захвачена мамелюками (1260 г.), а затем арабские владения были на четыре столетия порабощены турками (с 1516 года до Первой мировой войны). Турки-мусульмане имели столь же далеко идущие намерения по завоеванию христианского мира, как и арабы; они весьма преуспели в распространении своего господства и захватили значительную часть Европы. Но в 1683 году османская армия потерпела поражение у стен Вены, и, тем самым, завершились попытки установления власти ислама над европейским континентом.

Следующее крупное столкновение арабского мира с Западом имело место в 1798 году, когда войска Наполеона вторглись в Египет. Теперь это был иной Запад – прошедший через Ренессанс и Просвещение, усвоивший новую политическую культуру и создавший высокоразвитую технологическую цивилизацию. Тот факт, что Наполеон сумел покорить Египет, располагая армией всего в несколько тысяч человек, глубоко потряс арабов. Их исторический враг, к которому они всегда относились с глубоким презрением, оставил их далеко позади. Даже уход Наполеона из Египта был вызван не действиями арабов, а событиями в Европе.

Но возвращение европейцев не заставило себя долго ждать. В 30-е годы XIX века французы уже располагали постоянными опорными пунктами в Алжире, а Британия осваивала побережье Аравийского полуострова, готовясь к рывку вглубь арабского мира. В 1882 году англичане завоевали Египет. Те части Ближнего Востока, которые не были захвачены англичанами, французами и итальянцами до Первой мировой войны, оказались под контролем западных держав сразу же после ее окончания. До середины XX столетия почти весь арабский мир оставался под управлением Запада.

Для арабов это было величайшим унижением. Они поменялись ролями с европейцами, и та Европа, которую они однажды чуть было не покорили, заняла теперь главенствующее положение в арабском мире. Потомки Карла Мартелла правили в Дамаске и Алжире, потомки Ричарда Львиное Сердце утвердили власть креста над Каиром и Багдадом.

Унизительное поражение, нанесенное арабам их давним недругом, вызвало многочисленные кризисные явления в арабском обществе – оно разрушило привычную схему мира, подорвало традиционную модель самоидентификации. Последствия этого кризиса остаются в силе вплоть до настоящего времени, по прошествии нескольких десятилетий арабской независимости. Особенно сильно проявляют себя чувства разочарования и отчужденности; арабский мир глубоко усвоил представление о собственной неполноценности, о своей неспособности противостоять Западу. Вот как выразил эти чувства марокканский националист Абдаллах Даруй:

"В феврале 1952 года Салама Муса (влиятельный египетский писатель) озаглавил одну из своих статей "Почему они сильны?" Не было надобности объяснять, кто такие "они". Это местоимение однозначно указывает на тех, других, которые постоянно находятся рядом с нами, в нас… Это утверждение… верно на каждый момент нашей жизни как общности… Долгое время под понятием "другой" подразумевалось христианство и Европа; сегодня это означает… Запад"[201].

Даже не желая того признавать, араб повсюду ощущает превосходство Запада. Амир Шакиб-Арслан утверждал:

"О мусульманах можно сказать без преувеличения, что их нынешнее положение как в духовной сфере, так и в материальной далеко от удовлетворительного. За весьма редкими исключениями, во всех странах, где мусульмане и немусульмане живут бок о бок, мусульмане намного отстают от своих соседей… Им никак не удается приблизиться к уровню Европы, Америки или Японии"[202].

Что еще более существенно, Запад проник в само арабское общество, привнес в него свою философию, науку, право и социальную идеологию. Историческая победа Запада кажется окончательной и бесповоротной. Всепоглощающее чувство стыда и унижения, овладевшее арабами в связи с торжеством западной культуры, выразил египетский мыслитель Мухаммед Нувайхи:

"Справедливости ради следует признать, что всякому, кто задумывается о нынешнем состоянии мусульманской нации, видно ее бедственное положение. Переменившиеся обстоятельства вынудили ее принять новые законы, непосредственно позаимствованные из чужих кодексов… задвинуть в сторону свои старые (религиозные) нормы права… Нация, раздираемая внутренними противоречиями и разобщенностью, растревоженная и уязвленная; ее существование протекает вне связи с ее идеалами, а ее поведение не соответствует ее убеждениям. Сколь ужасно состояние нации, оказавшейся в такой ситуации[203].

Отчаянием, порожденным засильем западных идей, были проникнуты слова опального Саладдина эль-Битара, одного из основателей партии БААС.

"Арабы, – утверждал он, за последние два столетия не создали ни одной оригинальной идеи, а лишь всецело посвятили себя копированию чужого опыта"[204].

Эти слова были произнесены на открытом симпозиуме в ноябре 1979 года, а несколько месяцев спустя Саладдин эль-Ситар был убит.

Обретение политической независимости не ослабило чувства негодования и разочарования, владеющего интеллектуальной элитой в современном арабском обществе. Казалось, политическая свобода обеспечила арабам действенные средства для изменения их положения: национальные правительства и исламские режимы, твердили о своем намерении вернуть арабскому народу былую славу. Однако эти режимы потерпели крах в большинстве своих начинаний, и, естественно, обвинили в своих провалах Запад. Антизападническая идеология в сочетании со стремлением к возрождению могущества арабской нации составляла основу насеровского националистического социализма. В дни правления Насера на улицах египетских городов красовались такие плакаты: “Выше голову, братья, дни унижения миновали!”[205]. Идея сведения счетов с Западом была краеугольным камнем и смыслом насеровской политики. В 1954 году он провозгласил: "Я заверяю вас, что с самого начала революции мы готовимся к великому сражению против колониализма и империализма. Это сражение будет продолжаться до тех пор, пока Египет не обретет заслуженную славу"[206].

Те же идеи провозглашает и партия БААС, к которой принадлежат нынешние правители Сирии и Ирака. Ее основатель Мишель Афляк писал:

"Сегодня Европа, как и в былые времена, боится ислама, поскольку она знает, что ислам восстановил свои силы… возродился и выступает в новом обличье панарабского национализма. Именно поэтому Европа обращает все свое оружие против этой новой силы"[207].

На фундаменте антизападной идеологии зиждется исламистская версия насеризма, созданная Муамаром Каддафи. В манифесте "Третий путь" ливийский лидер следующим образом излагает свое политическое кредо:

"Мы были жертвами, но теперь… жертвы поднялись и намерены дать отпор хищникам. Арабы, искалеченные колониализмом, начали сомневаться в самих себе. Им уже не верилось, что основы современной цивилизации заложили арабы и мусульмане… что арабы и мусульмане создали такие науки, как астрономия, химия, арифметика, алгебра, медицина… Настало время доказать, что ислам – это сила, призванная повести за собой все человечество, призванная обеспечить прогресс и изменить ход истории, как мы делали это прежде… Истины, о которых мы говорим, существовали еще до появления американского общества"[208].

Антизападный настрой арабского мира выражается не только в громогласных декларациях, но и в определенной политической ориентации. Вплоть до развала советского блока арабские страны поддерживали СССР и его сателлитов. Арабы вели интенсивную антизападную пропаганду в ООН и в движении "неприсоединившихся стран". Многочисленные теракты, осуществленные арабскими экстремистами, были направлены против граждан и правительств Запада. Арабские лидеры ликовали, когда объявленное ими нефтяное эмбарго грозило удушить западную экономику. О, как их радовала эта картина: американские конгрессмены, спешащие к месту работы на велосипедах; деловые люди, выстаивающие в долгих очередях за бензином у колонок Нью-Йорка, Лондона и Парижа. В 1973 году многим арабам показалось, что колесо истории повернулось вспять, что с помощью нефтяного эмбарго арабский мир воздал по заслугам своим обидчикам. Дружественные связи некоторых арабских правителей с Соединенными Штатами создают на Запале известную иллюзию: многим хочется верить, что эти связи выражают дружелюбие широких арабских масс. Но прозападные правители представляют очень тонкий слой интересантов. Поучительно вспомнить, что такие страны, как Ирак и Ливия, считавшиеся умеренными и прозападными при королях Фейсале и Идрисе, превратились в центры антизападного фанатизма, как только там были свергнуты монархические режимы. То же самое произошло в мусульманском Иране после свержения шаха. Упование Запада на дружественные арабские режимы есть упование на одиночных правителей, а не на подвластные им народы. Эти одиночки могут в любой момент исчезнуть с политической арены, и их место займут деятели иного типа, выражающие укоренившуюся враждебность широких арабских масс по отношению к Западу.

Только на фоне этой принципиальной враждебности может быть понято неприятие арабами Израиля. В глазах арабов Израиль – это государство, созданное европейскими евреями по образцу либеральных западных стран. Арабы считают Израиль орудием, с помощью которого Запад пытается привести мусульманский мир к новым унижениям. Еще в 30-е годы Эмиль Гури, вдохновитель резни арабских "коллаборационистов" в Палестине, утверждал, что массовое убийство хевронских евреев – это "удар, нанесенный захватническому Западу, британскому мандату и сионистам" (именно в такой последовательности)[209]. Точно такая же концепция характерна для панарабского национализма насеровского типа. В составленной Насером "Национальной хартии Египта" говорится:

"Империалистические происки привели к тому, что арабская земля Палестины была похищена у арабской нации без всякого права и закона – с тем, чтобы создать на ней военно-фашистский режим, призванный стать источником военной угрозы (арабам). Реальная опасность есть само существование Израиля в качестве орудия империализма"[210].

Именно этот образ Израиля в качестве инструмента западной узурпации Насер использовал в своей подстрекательской речи 29 мая 1967 года, за неделю до начала Шестидневной войны:

"Мы противостоим Израилю и Западу – именно Западу, который создал Израиль, который презирает нас, арабов, и который игнорировал нас до и после 1948 года. Они (западные политики) не испытывали ни малейшего уважения к нашим чувствам, нашим жизненным чаяниям и нашим правам… Если западные державы отказывают нам в наших правах, насмехаются над нами и презирают нас, мы должны научить их относиться к нам с уважением, воспринимать нас всерьез"[211].

В том же духе накануне Шестидневной войны высказывались сирийские лидеры. Так, например, начальник сирийского генштаба дал следующее объяснение причин, обязывающих его страну начать войну против Израиля:

"Я считаю, что Израиль не является государством, а служит военной базой для империалистического лагеря… Тот, кто освободит Палестину, поведет арабскую нацию вперед к всестороннему объединению… и сможет сбросить в море все реакционные режимы"[212].

Подобные мысли выражал и Саддам Хусейн, когда он говорил:

"Империализм использует сионизм как стратегическое оружие против арабского единства, против прогресса и развития. Это общеизвестная истина"[213].

Образцовый панарабский диктатор Насер способствовал созданию ООП в Каире в 1964 году; он в значительной степени повлиял на формирование политической платформы этой организации. Его влияние и сегодня еще ощущается в агрессивной антизападной риторике различных группировок ООП, каждая из которых сохраняет верность идеологическим установкам панарабизма и требует ликвидации Израиля как порождения империалистического Запада. Так, член исполкома ООП Мураби Джамаль Цурани заявил в 1986 году:

"Никакого мира не предвидится, возможно только временное прекращения огня. Пока существует империализм, пока существует Израиль, мир невозможен"[214].

В наше время, когда широкая публика проявляет поразительное невежество относительно основополагающих исторических фактов, арабским пропагандистам не сложно внушить европейцам и американцам следующую мысль: если бы Государство Израиль не появилось на свет, то в отношениях между арабским Востоком и демократическим Западом царило бы согласие. В действительности же, ненависть арабского мира к Западу утвердилась за тысячу лет до того, как Израиль был причислен к стану врагов ислама. Арабы ненавидят Израиль из-за Запада, а не Запад из-за Израиля.

Неудивительно поэтому, что такие прозападные арабские лидеры, как король Иордании Хусейн и король Марокко Хасан, уже вскоре после Шестидневной войны установили с Израилем мирные отношения де-факто (в течение многих лет эти отношения оставались в силе без подписания формальных мирных соглашений). В то же время, именно антизападные режимы возглавляли и возглавляют борьбу арабского мира против Израиля. Их лидеры всегда рассматривали сионизм как порождение западной культуры, как чужеродное насаждение, раскалывающее арабский мир по осевой линии. И потому они постоянно утверждают, что сионисты – это те же крестоносцы, обреченные на изгнание с Ближнего Востока. Появление нового Саладдина и свержение современного "государства крестоносцев" в море представляется им всего лишь вопросом времени.

О том, что Израиль воспринимается этими лидерами в широком контексте арабской враждебности к Западу, свидетельствуют многочисленные упоминания о Саладдине в речах Саддама, Асада и Арафата. Не так давно Арафат заявил:

"ООП предлагает мир не в виде уступки под давлением, а в духе мира, заключенного Саладдином"[215].

Арабы прекрасно понимают, что означают эти слова в адекватном историческом контексте: мирный договор Саладдина – это всего лишь тактическая уловка, за которой последует наступление мусульман и изгнание пришельцев из Святой Земли.

***

Лавры великого воителя средневековья не дают покоя нынешним арабским лидерам. Хафез Асад поместил в своем кабинете огромное полотно, на котором запечатлен триумф Саладдина, изгоняющего последнего крестоносца[216]. Осененные этим образом, современные арабские лидеры не прекращают своих попыток вытеснить Израиль с Ближнего Востока и положить конец западному влиянию в регионе. Свои действия, направленные против Кувейта и Ливана, панарабистские режимы Саддама и Асада также считают служащими этой цели. После развала Советского Союза сирийский лидер был вынужден пойти на тактическое примирение с США и вступить в политические переговоры с Израилем, однако этот факт не может скрыть глубокой ненависти и презрения к Западу со стороны Хафеза Асада и его окружения. Сегодня эти чувства бушуют под покровом вынужденной дипломатической корректности, но они обретут прямое выражение, как только в Дамаске уловят первые признаки слабости Запада – или в случае появления новых антизападных сил на мировой арене.

Теперь мы можем понять, что именно препятствует урегулированию конфликта между Израилем и большей частью арабского мира. Все арабские войны против Израиля и многочисленные враждебные акты в перерывах между войнами являются результатом трех взаимосвязанных идеологических установок. Эти установки таковы: неприятие всякого неарабского суверенитета на Ближнем Востоке панарабскими националистами, стремление мусульманских фундаменталистов "очистить" регион от всякого неисламского влияния и укоренившаяся враждебность арабского мира к Западу. Таким образом, не сложно обнаружить, что арабская ненависть к Израилю вовсе не определена только тем фактом, что это государство еврейское. Ненависть к Израилю является частным проявлением априорной арабской враждебности по отношению к Западу, той самой враждебности, которая оставалась бы в силе, даже если бы еврейского государства не существовало.

Ясно также, что поводы, служащие арабам для нападений на Израиль, представляют собой всего лишь предлог. Арабы нападали на евреев и убивали их еще за тридцать с лишним лет до провозглашения еврейского государства, то есть, задолго до появления проблемы палестинских беженцев. Указанные выше идеологические установки объясняют, почему арабы многократно устраивали еврейские погромы в своих странах как до провозглашения Израиля, так и после (ведь еврейские граждане арабских государств не имели никакого отношения к "палестинской проблеме"!). Тем же объясняются арабские войны против Израиля, развязанные до того, как в Иудее и Самарии были созданы первые еврейские поселения.

Войны 1948 и 1967 гг. были развязаны арабами против "малого Израиля", не обладавшего тогда еще "спорными территориями". В период между этими войнами Израиль постоянно подвергался террористическим нападениям федаюнов и атакам арабских армий. Сотни граждан нашей страны пали жертвами этих актов агрессии. Обстрелы израильской территории были повседневным явлением вдоль всех границ, в том числе у подножия Голанского плато, где фермеры и киббуцники платили кровавую дань сирийским снайперам[217].

Истоки арабской ненависти к Израилю не связаны с той или иной конкретной претензией, подлежащей дипломатическому обсуждению. Не частные проблемы лежат в основе конфликта, а принципиальное неприятие арабами самого факта существования суверенного еврейского государства на Ближнем Востоке. Те, кто рассчитывают на скорое исчезновение этой ненависти, не сознают важнейших политических реалий в регионе, где панарабский национализм и исламский фундаментализм борются между собой за влияние на арабские массы.

Вышесказанное не означает, разумеется, что мир между Израилем и арабами невозможен. Установление мирных отношений возможно с теми арабскими режимами, которые сумели освободиться от страха перед исламскими и националистическими радикалами. Но и в таких случаях надлежит добиваться конкретных гарантий мира, исключающих нарушение подписанных соглашений в силу тех или иных будущих катаклизмов (подробнее об этом речь пойдет в 6-й главе).

На Западе существует тенденция рассматривать окончание холодной войны как "конец истории", то есть как завершение эпохи великих войн и социальных потрясений. Многие полагают, что окончание конфликта между сверхдержавами приведет к установлению мира на Ближнем Востоке, стоит лишь слегка поднажать да выработать приемлемую формулу компромисса. Несомненно, крах коммунизма изменил привычную расстановку сил на Ближнем Востоке: арабы лишились безоговорочной советской поддержки и щедрой военной помощи. Но это – единственный результат окончания холодной войны. Политическая культура в нашем регионе не изменилась; механизм ближневосточного насилия продолжает работать за счет собственной энергии, угрожая миру и стабильности в остальных частях света. Даже тогда, когда страх перед советской экспансией превратится в далекое и зыбкое воспоминание, Израиль, Запад и многие арабы все еще будут находиться в вынужденном противостоянии религиозному фанатизму и политическому радикализму тех арабских режимов, которые не намерены отказываться от своих захватнических устремлений и от культуры политического насилия.

Гражданам и правителям Запада легко отогнать от себя опасения, связанные с угрозой, исходящей от того или иного арабского государства. Ведь, в конце концов, население большинства арабских стран (за исключением Египта) не слишком велико, их военный потенциал сомнителен, и расположены они вдали от благополучных западных демократий. Однако подобная недооценка основана на ошибочных соображениях.