Обновление демагогии и верх цинизма – “вопрос о поселенцах”

Обновление демагогии и верх цинизма – “вопрос о поселенцах”

Несмотря на пропагандистскую мощь интифады, ее невозможно бесконечно использовать против Израиля уже хотя бы потому, что со временем масштабы массовых волнений на контролируемых территориях заметно сократились. Вследствие этого кампания против "узурпации" Израилем палестинского права на самоопределение сфокусировалась вокруг вопроса о еврейских поселениях в Иудее, Самарии и Газе. Поселения обладают, по крайней мере, тем преимуществом, что они никуда не исчезают, и их можно постоянно использовать в качестве свидетельства израильской политики, направленной на "грабеж палестинских земель". Кроме того, вопрос о поселениях обладает дополнительной притягательностью в глазах арабских пропагандистов, поскольку значительная часть общества в Израиле выступает против поселенческой деятельности в Иудее, Самарии и Газе, требует ее ограничения и даже ликвидации существующих поселений.

Право евреев жить в Хевроне, Шхеме и Восточном Иерусалиме было признано свободными нациями мира в то же самое время, что и право евреев жить в Хайфе, Тель-Авиве и в Западном Иерусалиме. Декларация Бальфура, Версальский договор и мандат Лиги Наций распространялись на всю территорию Эрец-Исраэль. В то время не существовало даже такого понятия "Западный берег реки Иордан". Никому не приходило в голову, что Иудею и Самарию можно отделить от остальной территории подмандатной Палестины.

Напротив, Иудея и Самария справедливо считались сердцем исторической Эрец-Исраэль; именно в этих районах происходили основные события библейской истории: Элон-Море, где Аврааму было обещано, что его потомство унаследует Землю Ханаанскую; Хеврон, где похоронены еврейские патриархи; Бейт-Эль, где Яакову явилось видение "лестницы, достигающей неба"; Бейт-Лехем, где похоронена Рахель; Иерихон, где евреи под водительством Йегошуа Бин-Нуна (Иисуса Навина) впервые сразились с войском ханаанских царей; Шхем, где Йегошуа зачитал Тору сынам Израиля и где были похоронены останки Йосефа; Шило, где в эпоху Судей, в течение нескольких столетий, находился центр еврейского народа; Бейт-Хорон, где Йегуда Маккавей разгромил армию Селевкидов; Бейтар, где был последний оплот повстанцев Бар-Кохбы. И, наконец – Иерусалим, город царя Давида и библейских пророков, вечная столица еврейского народа, центр религиозных и политических устремлений Израиля.

Когда на конференции в Версале сионисты потребовали для евреев права на создание собственного государства в Палестине, Ллойд-Джордж, Вудро Вильсон и Клемансо признали за евреями это право, подразумевая под Палестиной в первую очередь именно эти места.

Не удивительно, что во времена британского мандата в Иудее и Самарии селились во множестве еврейские репатрианты. В Иерусалиме и Хевроне новоприбывшие присоединялись к существующим издавна еврейским общинам; в других местах были созданы новые поселения: Калья и Бейт ха-Арава – у северной оконечности Мертвого моря, Атарот и Неве-Яаков – в южной части Самарии, Рамат-Рахель и киббуцы района Гуш-Эцион – в Иудее, Кфар-Даром – неподалеку от Газы.

Все эти населенные пункты были созданы евреями еще до того, как появилось само политическое понятие "Западный берег реки Иордан". Никто не видел разницы между этими поселениями и иными населенными пунктами, созданными евреями в остальных районах Эрец-Исраэль. Никто не пытался отрицать право евреев на проживание в каком бы то ни было из этих мест – кроме тех людей, которые вообще отрицали за евреями право на жительство в Эрец-Исраэль.

Если право евреев на проживание в Иудее, Самарии и Газе было признано в рамках Версальских соглашений; если впоследствии никто не оспаривал это право, когда там были созданы первые еврейские поселения, то позволительно спросить: когда именно утратили евреи свое право жить в этих районах?

В действительности евреи никогда не теряли этого права и не отказывались от него – они, всего лишь, потеряли практическую возможность осуществить его.

Временная утрата этой возможности связана с Войной за независимость (1948), в ходе которой египетская армия оккупировала сектор Газы, а иорданская – Иудею, Самарию и Восточной Иерусалим. Арабские войска повсеместно уничтожали всякие признаки еврейского присутствия на захваченных ими территориях.

В Старом городе Иерусалима иорданская армия разрушила древний Еврейский квартал Старого города, сравняла с землей синагоги, осквернила еврейские кладбища[288] и изгнала из своих домов тысячи еврейских жителей. В Гуш-Эционе, мужественно отражавшем натиск механизированных батальонов Арабского легиона, иорданские солдаты не ограничились изгнанием. Уже после того, как над руинами киббуца Кфар-Эцион был вывешен белый флаг, они убили 240 человек, в том числе многие десятки военнопленных. Все поселения района Гуш-Эциона были полностью разрушены.

В 1950 году король Абдалла формально присоединил Иудею и Самарию к Иордании. Незаконный характер этой аннексии был столь очевиден, что только два государства, Британия и Пакистан, согласились признать ее. В 1954 году, через год после того, как иорданский престол унаследовал Хусейн, в Иордании был принят закон, запрещающий евреям жить на территории этой страны. Хотя подписанное в 1949 году соглашение о прекращении огня гарантировало евреям право на посещение святынь иудаизма в Восточном Иерусалиме, иорданские власти систематически нарушали эту договоренность и препятствовали евреям, пытавшимся посетить Стену плача и Масличную гору. Когда в 1948 году Иордания захватила Иудею и Самарию, то ей досталась почти безлюдная страна. Помимо небольших городов, таких, как Шхем, Хеврон, Рамалла и Бейт-Лехем, вдоль плохих грунтовых дорог были рассыпаны немногочисленные деревни, а в стороне от них кочевья бедуинов. За 19 лет иорданского правления в этих районах мало что изменилось. Там не было почти никаких признаков развития; напротив, король Хусейн перенес на восточный берег Иордана немногочисленные промышленные предприятия, существовавшие в Иудее и Самарии до 1948 года.

В 1967 году Иордания вновь напала на Израиль – на этот раз она потеряла всю территорию, захваченную ею в 1948 году. Вслед за солдатами ЦАХАЛа в Старый город Иерусалима, в Хеврон, Шхем и Иерихон вернулись евреи. Теперь они снова могли реализовать свое право на проживание в этих районах. Был отстроен Еврейский квартал в Старом городе Иерусалима, еврейская община вернулась в Хеврон, в Гуш-Эционе были воссозданы еврейские поселения. Среди тех, кто пришел на склоны Гуш-Эциона после Шестидневной войны, были сыновья и дочери защитников этого района, павших в неравном сражении с Арабским легионом. За время, прошедшее после Шестидневной войны, 325.000 евреев реализовали свое право на проживание в Восточном Иерусалиме, Иудее, Самарии и Газе. Сегодня в районах Иерусалима, находившихся до 1967 года под иорданской оккупацией, проживает 180.000 евреев; в Иудее и Самарии более 140.000; в поселениях сектора Газы – 5000.

Исторические и политические факты свидетельствуют о том, что существование еврейских поселений в Иудее, Самарии и Газе не связано с выдвижением какого-то нового, не известного ранее требования. Они были обоснованны в силу исторического права еврейского народа на Эрец-Исраэль; права, признанного в Версале свободными нациями мира. Реализация этого права была временно приостановлена в силу объективных причин, порожденных незаконной иорданской и египетской оккупацией.

Несмотря на то, что в Версале западные страны признали право еврейского народа на Эрец-Исраэль, закрепленное впоследствии в мандатных обязательствах Великобритании, по прошествии некоторого времени их лидеры присоединились к крикливому хору осуждений в адрес поселенческой политики Израиля. "Наши прежние решения ничего не значат, говорят сегодня многие лидеры Запада. – У вас не было права селиться в этих местах, вытесняя оттуда арабское население"[289].

Эта удивительная непоследовательность могла бы быть частично оправдана в том случае, если бы евреи действительно согнали арабов с их земель. Умело используя пропагандистские средства, арабы сумели создать картину массового вытеснения палестинцев с "густонаселенного Западного берега": толпы обездоленных беженцев и покинутые хижины, место которых занимают еврейские виллы. Но ничто так далеко не отстоит от истины, как эта лживая картина.

Во-первых, с 1967 года арабское население Иудеи и Самарии увеличилось на 50%, более 85.000 арабских иммигрантов прибыло в эти районы после Шестидневной войны в рамках воссоединения семей. Во-вторых. Иудею и Самарию никак нельзя назвать густонаселенной территорией; плотность населения там составляет всего 150 человек на один квадратный километр менее 2,5% плотности населения в районе Тель-Авива[290]. Плотность населения в Иудее и Самарии примерно соответствует плотности населения в периферийных сельских районах США, Британии и Франции. Большинство арабского населения Иудеи и Самарии сосредоточено в Восточном Иерусалиме и четырех городах, расположенных вдоль линии горного хребта. Эти города занимают мизерную часть земельных площадей Иудеи и Самарии; остальная же территория большей частью безлюдна.

Средний телезритель на Западе, привыкший к бесконечным репортажам из лагерей беженцев, невольно приходит к заключению, что Иудея и Самария представляет собой единое нищее и бурлящее пространство, застроенное хижинами и жестяными будками от Тель-Авива до Иерихона. Достаточно часовой автопрогулки для того, чтобы убедиться в неправомерности этого заключения: путешественник, который едет по Транссамарийскому шоссе из пригородов Тель-Авива в сторону Иорданской долины, видит за окном пустующие склоны. На них нет ничего и никого – ни арабов, ни евреев, ни деревьев, ни домов. Изредка взору путешественника будут открываться арабские деревни и сменяющие их еврейские поселения, но большая часть пространства пустынна и безлюдна. Беспристрастный наблюдатель сразу же обнаружит, что в Иудее и Самарии можно возвести целые города, не похитив ни единого метра земли у ее нынешних владельцев.

Это не только географическая ситуация, но и юридический факт. В 1967 году правительство Израиля получило права владения на общественные земли, находившиеся ранее под контролем иорданского правительства (около 50% территории Иудеи и Самарии)[291]. Эти земли не были заселены, никто из арабов не мог предъявить права собственности на них. Израильские суды признают иорданское земельное законодательство в качестве главной юридической основы при определении земельной собственности в Иудее и Самарии за исключением тех параграфов, которые запрещают евреям владеть землей. В некоторых редких случаях арабские иски против Государства Израиль получали поддержку израильских судов, и тогда государство уступало законным владельцам. Это обстоятельство лишь подтверждает общее правило: участки, использованные для создания еврейских поселений, никому не принадлежали – это были пустующие "государственные земли".

И именно этой земле, такой же бесплодной и безжизненной, какой она и была, когда более столетия назад ее посетили Марк Твен и Артур Стэнли, Израиль дает теперь полноценную жизнь.

В новом городе Ариэль, столице еврейской Самарии, проживает сегодня 13.000 человек. Там имеется современный торговый центр, фешенебельная гостиница, колледж и даже оркестр. Город запланирован на 100.000 жителей, и путнику, проезжающему на машине, легко убедиться в том, что к этому нет никаких препятствий: Ариэль построен на пустовавшей возвышенности, и вокруг него возвышаются в изобилии такие же пустующие холмы. То же самое можно сказать и о таких крупных еврейских поселениях, как Маале-Адумим, Иммануэль, Элькана, Оранит, Гиват-Зеэв, Эфрат, Бейтар, – и о многих других.

Неудивительно, что когда евреи восстановили свое право на проживание в Восточном Иерусалиме, Иудее и Самарии, арабские лидеры и, прежде всего, ООП разразились крикливыми протестами. Ничего не предпринимавшие для заселения и развития этих территорий в период 19-летнего иорданского правления, они заголосили теперь о "преступной поселенческой политике" Израиля.

В этой кампании привычная подмена причины следствием достигла небывалых высот цинизма. Запад, осуждавший дискриминацию черных в Южной Африке, присоединился к арабской политике апартеида, направленной против евреев.

Арабские страны (за исключением Марокко) предпочитают, чтобы на их территории не жили евреи (и христиане); некоторые арабские страны следят за этим с исключительной тщательностью. Наибольшей одержимостью в этом отношении отличаются как раз те монархические государства, которые считаются на Западе умеренными. Саудовская Аравия не пускает на свою территорию иностранцев, в паспортах которых проставлена израильская въездная виза. В Иордании до недавнего времени смертная казнь грозила тем, кто продает землю евреям (можно надеяться, что этот драконовский закон будет отменен в связи с подписанием мирного договора с Израилем). Но США и другие страны Запала никогда не выступали с осуждением этих антисемитских законов, никогда не требовали от Саудовской Аравии и Иордании изменить свое законодательство. При этом на Западе постоянно требуют реализовать принципы апартеида в Иудее и Самарии путем запрета на еврейское присутствие в этих районах. Более того, страны Запада требуют от израильского правительства выселить евреев из Иудеи и Самарии! При этом, речь идет о цивилизованных, демократических государствах, в которых с возмущением восприняли бы попытку запретить евреям проживание в той или иной области в их странах.

Абсурдность этого подхода явственно звучит в той международной шумихе, которая сопровождает каждую попытку того или иного еврея купить или арендовать дом в Силуане, иерусалимском квартале, расположенном неподалеку от центра города. До 1948 года в Силуане были еврейские жители, но после иорданской оккупации они были изгнаны оттуда. Теперь, когда евреи пытаются вернуться в Силуан, они вызывают яростное возмущение международного сообщества. Не задумываясь над смыслом своих слов, западные политики утверждают, что евреям нельзя жить в Силуане, даже если на их стороне индивидуальные права собственности. Силуан это библейский Шилоах: источник и бассейн, расположенные у его подножья, обеспечивали водой Иерусалим во времена Первого Храма. Вокруг этого древнего водоема, сохранившегося в целостности до наших дней, царь Давид построил свою столицу. Застроенные склоны Шилоаха – это и есть библейский Град Давидов, и именно здесь, на расстоянии 200 метров от Стены плача, пытаются запретить еврейское проживание.

Аналогичные протесты вызывает в последнее время еврейское присутствие в Хевроне. Арабов и их союзников на Западе не смущает тот факт, что Хеврон – это древнейший еврейский населенный пункт в Эрец-Исраэль. В этом месте жил праотец Авраам, здесь он приобрел участок для погребения членов своей семьи. В Хевроне похоронены все праотцы и праматери еврейского народа, за исключением Рахели, могила которой находится в Бейт-Лехеме. Первая столица царя Давида находилась в Хевроне, где он правил 7 лет – до перенесения столицы в Иерусалим.После разрушения Второго Храма в Хевроне сохранялось почти непрерывное еврейское присутствие, и лишь в 1929 году евреи были изгнаны из этого города в результате кровавой резни, устроенной арабскими погромщиками.

После Шестидневной войны еврейское присутствие было восстановлено в Хевроне и его окрестностях – в Кирьят-Арбе и в поселениях района Гуш-Эцион. Можно ли вообразить больший абсурд, чем арабские попытки представить еврейских жителей Хеврона в качестве "незаконных поселенцев"? И еще более поразительно, что к этой позиции присоединяются некоторые евреи, в том числе – представители правительственных кругов. Левый израильский кабинет неоднократно задумывался над возможностью изгнания евреев из города, названного Бен-Гурионом "старшим братом Иерусалима". Когда Хеврон был занят израильскими войсками в 1967 году, Бен-Гурион призывал евреев немедленно заселить его. Иногда противники поселенческой деятельности в Иудее, Самарии и Газе требуют не демонтировать все 140 существующих там еврейских поселений, но "заморозить" дальнейшее строительство в них (при этом никому не приходит в голову поднять вопрос о "замораживании" арабского строительства). Этот термин стал особенно популярен после того, как в 1992 году к власти в Израиле пришло правительство Партии Труда, предпринявшее энергичные меры для ограничения поселенческой деятельности на контролируемых территориях.

Однако "замораживание" строительства в еврейских поселениях препятствует их естественному развитию и укреплению, по сути дела – это попытка обречь поселения на медленную смерть. "Замораживание" связано с лишением поселенцев элементарных и обязательных услуг государства; оно препятствует строительству больниц, поликлиник, школ, магазинов, библиотек и иных социальных объектов. Практическим результатом этой политики станет ситуация, при которой подрастающие дети не смогут поселиться рядом со своими родителями, а молодые поселения, ведущие тяжелую борьбу за экономическое выживание, лишатся перспектив развития и расширения. Кто захочет жить в."замороженных", не имеющих будущего населенных пунктах? Следует признать, что слово "замораживание" является эвфемизмом, прикрывающим истинную суть политики, направленной на ликвидацию еврейских поселений.

***

Но политика "замораживания" нанесет ущерб не только поселениям Иудеи и Самарии. Большинство поселенцев проживает в районах, которые уместное всего назвать пригородами: это ближайшая периферия крупных, перенаселенных израильских городов. Без таких пригородов, состоящих из жилых поселков и индустриальных зон, невозможно естественное развитие крупного города.

Возникновение и расширение еврейских поселений в Иудее и Самарии является, таким образом, следствием не только политических, но и урбанистических факторов.

Подобно жителям Нью-Джерси, Лонг-Айленда и иных пригородов Нью-Йорка, поселенцы ежедневно проводят по 20-30 минут в машине, добираясь к торговым кварталам Иерусалима и Тель-Авива, а затем они тратят столько же времени на обратную дорогу в свои поселения. Без естественных пригородов любой крупный город начинает задыхаться: там воцаряется теснота, качество жизни падает, а цены на недвижимость непомерно растут. Тель-Авив находится в считанных километрах от бывшей границы, Иерусалим окружен с трех сторон территорией Иудеи и Самарии (при этом Восточный Иерусалим считается арабами и их союзниками из числа израильских левых частью "Западного берега"). Для того, чтобы представить себе печальную участь, которая ожидает эти города в том случае, если будет прекращено пригородное развитие вокруг них, следует вообразить, что сталось бы с Нью-Йорком, если бы его жителям запретили "поселенческую деятельность" в Нью-Джерси, Коннектикуте и Лонг-Айленде. Ясно, что при таких обстоятельствах Нью-Йорк очень скоро пришел бы в упадок.

Кампания по делегитимации еврейского присутствия в Иудее, Самарии и Восточном Иерусалиме исходит из предположения, что эти районы чужие для евреев, что евреи вторглись туда, заняв место прежних владельцев. Однако такая постановка вопроса противоречит исторической истине. Мало того, что эти районы вовсе не были густо заселены арабами, – в таких местах, как Иерусалим и Хеврон, евреи жили в течение тысячелетий. До Войны за независимость евреи жили также во многих поселениях Иудеи и Южной Самарии. В начале 30-х годов Калья была еврейским курортом на Мертвом море, а сады Иерихона излюбленным местом отдыха многих иерусалимцев. В 1948 году еврейские поселения, оказавшиеся на оккупированной арабами территории, были разрушены, однако узы, связывающие евреев с этими местами, не были расторгнуты. В период с 1948-го по 1967 год еврейские школьники прекрасно знали географию Иудеи и Самарии, поскольку без упоминания об этих районах не обходится ни один урок Писания или древней истории Израиля. В рамках школьной дисциплины "Родной край" израильские дети изучали географию Эрец-Исраэль в том числе и тех ее районов, которые находились до 1967 года под иорданской и египетской оккупацией. И, конечно, всякий еврей хранил память о Стене плача, оставшейся в захваченном иорданцами Восточном Иерусалиме.

Странное, тягостное ощущение близости и недоступности тех мест, которые были колыбелью еврейской истории, нашло отражение в песне Наоми Шемер "Золотой Иерусалим", снискавшей широкую популярность в Израиле за несколько недель до Шестидневной войны:

И в дреме дерева и камня,

В плену мечты своей,

Тоскует город одиноко,

А в сердце города – стена.

Колодцы древние иссохли,

Пустует площадь и базар,

И нет паломников на тропах,

Ведущих к Храмовой горе.

Лишь ветры жалобные стонут

В пещерах на скале,

Иерихонскою дорогой

В низину путник не идет[292].

Когда рухнула стена, делившая Иерусалим на две части до Шестидневной войны, многие тысячи израильтян устремились в Старый город, к Стене плача, у которой незадолго до этого стояли парашютисты ЦАХАЛа, утомленные сражением и не имеющие сил сдержать нахлынувшие слезы счастья. Разодранное сердце еврейского народа вновь скрепилось воедино. В последующие дни и недели израильтяне буквально заполонили Бейт-Лехем, Хеврон, Шхем, Иерихон, Бейт-Эль и иные места, где сформировался некогда духовный облик еврейского народа. Радостное воодушевление испытывали тогда все израильтяне, хотя каждый переживал его по-своему. Мой брат Йони, остававшийся на службе в ЦАХАЛе, проводил все свои увольнительные, знакомясь с историческими местами освобожденной родины. Он писал:

"Кажется, что вокруг нас колыбель мировой Цивилизации. Здесь все датируется тысячелетиями. Несколько недель назад я посетил библейский Гивон и видел там знаменитый древний источник. Это именно тот источник, который упоминается во второй книге Шмуэля в связи с Авнером бен-Нером и Исавом бей-Цруя, военачальниками Шауля и Давида, которые "встретились у водоема в Гивоне" и велели "молодым подняться и играть (то есть, сражаться) пред собою". И такова вся страна"[293].

Мне памятны мои собственные впечатления, большая часть которых относится к тому времени, когда я проходил службу в разведывательном подразделении ЦАХАЛа. Мы исходили вдоль и поперек холмы Иудеи и Самарии в изматывающих марш-бросках и переходах, целью которых была отработка навыков ориентирования на местности. Я помню, как однажды ночью мы остановились у подножия горы Шило, на которой в эпоху Судей находилась Скиния Завета. В другой раз мы невольно замерли, когда нашему взору открылось ущелье Бейт-Хорон, где Маккавеи, сражавшиеся за еврейскую независимость, разгромили армию греков. Столь же памятные воспоминания остались у меня от привала возле крепости Бейтар, где был последний оплот повстанцев Бар-Кохбы. Девятнадцатилетние парни, мы стояли там, жадно вдыхая воздух ночи и передавая друг другу фляги. Никаких слов мы не произносили, ибо то, что мы испытывали тогда, не нуждалось в словах: вот, мы вернулись сюда от имени всех поколений еврейского народа, хранивших дерзновенную мечту о возвращении даже тогда, когда не было вокруг ничего, кроме гнета и унижения. Моше Даян выразил эти чувства через несколько недель недель после окончания Шестидневной войны, когда на Масличной горе были перезахоронены останки еврейских бойцов, павших в сражении за Иерусалим в 1948 году:

"Братья, павшие в Войну за независимость! Мы не оставили вашу мечту и не забыли урок, которому вы нас научили. Мы вернулись на эту Гору, колыбель еврейской истории, к наследию отцов, в землю Судей и Царства Давидова. Мы вернулись в Хеврон и в Шхем, в Бейт-Лехем и в Анатот, в Иерихон и к бродам Иордана"[294].

Для обычно бесстрастного Моше Даяна это было исключительно бурное излияние чувств. Сформировавшаяся в Израиле культура поведения весьма сдержана во внешнем проявлении даже самых сильных эмоций, поэтому нескрываемый восторг Даяна тем более примечателен. В последующие годы большинство израильтян избегали открытого выражения тех глубоких чувств, которые овладели ими в связи с воссоединением Эрец-Исраэль. Своего вдохновенного энтузиазма не скрывали лишь сторонники поселенческого движения "Гуш-Эмуним" из среды национально-религиозного лагеря. Поселенцы "Гуш-Эмуним" возглавили усилия по восстановлению еврейского присутствия в Иудее и Самарии. С ними были полностью солидарны многие израильтяне, в том числе и те, кто не был готов переселиться на освобожденные территории. Тем не менее, в мире распространилось превратное представление, согласно которому требование о присоединении территорий к Израилю исходит со стороны "маргинальных экстремистских кругов" израильского общества. Это представление усилилось, когда в Израиле появилось крикливое левое движение, представители которого непрерывно говорили о необходимости покинуть "оккупированные территории".

После 1967 года израильские правительства не слишком беспокоились о выражении той глубокой эмоциональной привязанности к Эрец-Исраэль, которую испытывали столь многие израильтяне, в том числе представители левых кругов. Лишь прагматические доводы, связанные с проблемой обеспечения национальной безопасности, использовались для обоснования израильской позиции в пользу дальнейшего контроля над Иудеей, Самарией и Газой. В то же время арабы неустанно требовали возвращения этих территорий, опираясь на лживые исторические доводы; лишь немногие политики и журналисты на Западе были способны их квалифицированно опровергнуть. Таким образом, в мире широко распространилось представление, согласно которому евреи силой захватили арабские земли, не имея на то никаких нравственных оснований.

Очень скоро был забыт тот факт, что в 1948 году арабские армии вторглись на территорию, предназначенную для создания еврейского государства, и изгнали еврейских жителей из всех районов, оказавшихся под их контролем. Было забыто и то, что в 1967 году арабы использовали захваченные ими территории в качестве плацдарма агрессии против Государства Израиль. И уж совсем немногие сохранили память о том, что вся еврейская история последнего столетия была сосредоточена вокруг идеи возвращения на историческую родину в Эрец-Исраэль.