Непогребённые косточки осла

Непогребённые косточки осла

Сусанна АРУТЮНЯН

Родилась в 1963 г. Окончила филологический факультет Ереванского педагогического института имени Хачатура Абовяна. Автор десяти книг, лауреат многих премий. Её рассказы и повести переведены на основные европейские языки, а также на арабский, персидский, казахский.

Имя её турецкоподданной бабушки было Бахдагюл, а чудом уцелевшую во время геноцида мать звали Бахнгюл. У Татоса, который женился уже в Армении, жена звалась Вардишах. А последнюю же потянуло к просвещённой Европе, и она умудрилась назвать свою новорождённую дочь именем Амалия. В устах ванских беженцев "Амалия" переделывалась, приспосабливалась к местным условиям и превратилась в Хамал. Нельзя искажать имя человека: ведь имя - это судьба, предостерёг внук сосланного столетие назад священника. Но сделанного назад не воротишь: девочка уже родилась, имя к местным условиям уже приспособилось.

И правда, подобно своему имени постепенно менялась и сама Хамал: убитые на дорогах бегства братья отца, изнасилованные его сёстры, похищенные племянницы и пережившая всё это бабушка – судьба каждого оставила свой след и отпечатки пальцев в её душе, и теперь она, потомок деда-врача, четвертованного диким курдом, была известна в округе как чокнутая Хамал. Подобно всем одиноким людям, что держат кто кошку, кто собаку, кто белую крысу, ища любовь среди низших существ, ибо равные и высшие не замечают их существования, Хамал держала животное. Её животным был осёл, поскольку зимой дрова нужны, картошка, сено для скота, – не станет же кошка заниматься всем этим! У кошки свои заботы, у собаки – свои[?] о попугаях в этих краях никто и не слыхивал, родней всех птиц здесь всё ещё оставался Ноев ворон… Змея?.. Ну, приручить её можно, но она рук-ног не имеет, обратила в яд свою злобу, выползает из щели в стене, расслабляется-вытягивается на солнышке, крадёт молоко – и назад в преисподнюю… Нет в хозяйстве животного более нужного, чем осёл. Здесь, как в браке по расчёту, не бывает душевного трепета и взлётов, но он здорово облегчает жизнь. И осёл был единственным близким ей существом. В свои пятьдесят Хамал дважды в день садилась на своего старого осла и, проезжая по улице, громко оповещала: «Народ, сегодня меня сватать придут…» Миновало время, когда люди смеялись над ней, удивлялись и даже сочувствовали ей, – всё это было уже пережито, и теперь они только равнодушно бросали – де, приедет, Хамал джан, а как же, младший сын короля приедет тебя сватать… И утешались: хорошо хоть осёл этот есть – будто осёл делал нечто такое, что надлежало делать им самим, и они были признательны, что их избавили от этой заботы.

Законы жизни обязательны для всех, и год от года Хамал старела, а с ней и осёл, хотя не переставала ждать младшего сына короля. И как-то раз, когда она проезжала верхом на осле по центру деревни, ноги у осла задрожали, и животное осело в тёплую августовскую пыль, сбросив с себя Хамал. Люди кинулись неловко подымать её, отряхивали с подола жёлтую пыль и утешали: «Ничего, Хамал джан, младший сын короля привезёт тебе верблюда, твой осёл уже стар, никуда не годится, больше не садись на него».

– А что мне с ним делать?

– То, что делают все… не знаешь, что ли, как люди от своих одряхлевших животных избавляются?

– Забивают.

– Скажешь тоже! Кому нужно мясо твоего старого осла, или думаешь, младший сын короля станет его есть? Уведи в лес, привяжи к дереву, пусть на воле помрёт, пусть волки съедят. Не оставлять же его подыхать у себя на глазах… Мало себе душу травишь из-за королевича, так теперь ещё из-за осла страдать? Пожалей себя, дружок…

Хамал так и сделала. Как-то ясным утром вывела осла и, пустив перед собой, похлёстывая хворостиной по ногам, погнала в лес. Нашла лужок, поросший травой, привязала к ближайшему дереву и вернулась домой.

Прошёл день, второй, третий. «Не человек я, – подумала Хамал, – пойду хоть похороню косточки моего осла». Взяв лопату и кирку, отправилась в лес. Но осла нашла всё так же привязанным к дереву. Напоила его, сменила место и, немного побродив по леcу, вернулась домой. Через неделю отправилась на его поминки. Осёл, хотя и обессилевший и свалившийся от жажды, был ещё жив и хозяйку встретил усталым рёвом. «Нужно поглубже в лес завести, – подумала Хамал, – наверно, волки боятся близко к селу подходить». Отвязала осла, увела в глухую чащу и в полной уверенности, что уж теперь-то устроила его будущее, вернулась домой. Спустя десять дней по ухабистой сельской дороге пришла весть об осле. «Ревёт скорбно дни напролёт», – сказал сосед, принёсший эту весть. Вот так так! Осёл, оказывается, был ещё жив, хотя Хамал уже дважды курила ладаном и молилась перед его седлом, изводя себя вопросами: куда деваются души животных? есть ли у них рай? как выглядит их ангел смерти?

Осёл при виде её не заревел. Хамал решила укоротить верёвку, чтоб он поневоле тёрся о дерево и ревел во всю мочь, завлекая волков. Укоротила верёвку, привязала вплотную к дереву шею животного, вернулась и уточнила у сельчан: а у нас в лесах волки-то есть? «А как же, и волки есть, и медведи, и шакалы, даже дракон есть, – отвечали, – не беспокойся, нет в мире животных, которые не водились бы в Армении…»

Через месяц, когда уже наступила осень и на душу Хамал опустилась печаль, она опять вспомнила про непогребённые кости осла. Взяв лопату и кирку, пошла в лес. Издали было не разобрать, сидит он или свалился. Но вблизи обнаружилось, что дерево и скотина изрядно погрызли друг друга: осёл пообглодал ствол дерева, сколько позволяли старые зубы, на шее виднелся кровавый след от верёвки, затылок был сплошь поцарапан корой, засохшая на морде кровь почернела. Он ждал, обессиленный, понурый. Надо же, ему и невдомёк, что на свете существуют волки, существует смерть, живёт и живёт себе с тупым упрямством осла. А завидев Хамал, он без стыда и совести заревел. От родного рёва сердце женщины сжалось. «Чтоб вы сдохли!» – ругнула она волков, глядя на отощавшего, похожего на скелет осла, отвязала животное и направилась к селу, пустив его впереди себя.

– Хамал, ты что, нового осла купила? – удивлялись встречные.

– Нет, это прежний.

– А разве ты его не отвела в лес?

– Что с того, если и отвела?.. – расстроенно вздохнула Хамал. – Мир вконец испоганился… даже в волках ничего человеческого не осталось.

Перевела Наталья АБРАМЯН

Теги: проза , Армения