Владимир ВИННИКОВ vinnikov@comail.ru ФЕНОМЕН СЕТИ

Владимир ВИННИКОВ vinnikov@comail.ru ФЕНОМЕН СЕТИ

Популярные разговоры о кризисе современной русской литературы и культуры в целом во многом являются следствием того, что происходит серьезное перераспределение приоритетов, не всегда уловимое "зашоренным" взглядом говорящего. Тиражи "толстых" литературных журналов, например, еще 20-40 лет назад бывших неоспоримыми флагманами советской литературы, упали практически до нуля. Зато процветает и набирает силу русская литература на пространствах интернета, в орбиту которой попали уже десятки тысяч авторов, а число постоянных читателей перевалило за миллион и непрерывно растет.

Мы надеемся, что наша новая рубрика станет постоянной и займет достойное место на страницах "Дня литературы". Мы рассчитываем, что наше сотрудничество с русской интернет-литературой и ее авторами не окажется исключительно виртуальным и односторонним процессом. Обещать, что основным критерием публикации здесь будут художественное, аналитическое и прочее качество текстов, мы считаем излишним — как правило, заявления подобного рода делают люди, искренне считающие свои эстетические (а то и политические, а то и экономические) пристрастия объективным мерилом текущего литературного процесса.

Мы не считаем себя полностью свободными от подобного рода пристрастий, о чем, наверное, свидетельствует и подбор материалов на этой, во многом экспериментальной, "пилотной" полосе.

Мы полагаем необходимым представить в следующих выпусках полосы "Сеть и тени" ведущие литературные сайты Рунета, а также подключить к обсуждению проблем литературного интернет-сообщества как "он-лайновых", так и "офф-лайновых" писателей и критиков. Предложения — по адресу e-mail: denlit@rol.ru

Разумеется, здесь не будет обзора отечественной литературной Сети. За недолгое время своего существования "галактика Интернета", даже в сугубо литературном своем измерении, приобрела размеры, если еще не равные "галактике Гутенберга", то уже вполне сопоставимые с ней. И это, судя по всему, только начало.

Скажем, в приведенном на gramota.ru перечне русскоязычных литературных сайтов значится 62 позиции. Из них меньше десятка представляют собой электронные версии традиционных "бумажных" изданий. Остальные, т.е. подавляющее большинство,— сугубо "интернетовские". А ведь этот перечень далеко не полон, очень многие сайты остались за его пределами.

Отсюда понятно: чтобы представить читателю более-менее адекватную картину литературного процесса в Рунете (русскоязычном интернете) нужно самому буквально пожить в этом виртуальном пространстве. Поскольку на такого рода подвиги ваш покорный слуга органически не способен, то претензий на интернет-всеведение у него нет и быть не может.

Есть другое. Налицо феномен литературной Сети как таковой. Следовательно, необходимо его описание и осмысление с культурологических, эстетических, а возможно — и литературоведческих позиций. Последнее — пока под вопросом, поскольку неясно, как соотносится данный феномен с традиционной литературой.

Ведь даже общепринятого названия у него еще нет: "русскоязычная сетевая литература", "он-лайн литература", "net-литература", сетература, Рулинет, Тенета,— все эти именования употребляются сегодня как синонимы в зависимости от индивидуальных предпочтений того или иного автора. Но "сетература" и последующие "нелитературные названия" — явное свидетельство того, что всё не так просто, что феномен Сети выходит за рамки традиционной литературы. И все, пишущие о нем и/или в нем, внутри него, данное обстоятельство так или иначе чувствуют.

"Все-таки, что такое эта сетевая литература вообще? Точнее, что под ней подразумевается? Если это просто форма публикации литературных произведений, так чего копья ломать? В таком случае, все обсуждения должны свестись к техническим проблемам перевода лит. текстов в HTML и пр. Или же пора уже выделить сетевую (интернет-) литературу как отдельное самостоятельное течение "литературной мысли", со своей формой выражения, своей идейной, так сказать, платформой?

В таком случае, новое движение должно быть идейно оформлено и теоретически обосновано. Сегодня 99% литературы, находящейся в сети, с тем же успехом может существовать и на бумаге — эту литературу нельзя назвать в полном смысле сетевой. А где грань между понятиями — литературой сетевой и бумажной?"— спрашивал еще в 1997 году один из пионеров литературного интернет-пространства Георгий Жердев.

Дело здесь, по-моему, не в смене носителя текста и не в смене технологий производства-потребления данного носителя — дело в том, что на базе Интернета неожиданно сложилась принципиально иная, по сравнению с традиционной литературой, модель эстетического общения.

Изменения носят такой характер, что их можно сопоставить не с изобретением книгопечатания, а с изобретением письменности как таковой. До того, в рамках устного народного творчества, в рамках фольклора существовала совершенно иная ситуация, поскольку единственным носителем эстетической информации оставалась человеческая речь, голос, звук. И социальная функция сказителя, "бояна" требовала от ее исполнителя не только отлично тренированной памяти, не только хорошо поставленного голоса, но и наличия определенного круга слушателей, готового внимать сказителю в так или иначе выделенной из обычного пространства и времени ситуации общения. Последнее чрезвычайно важно, поскольку придавало сказителю совершенно особый статус хранителя и, как бы выразились сегодня, модератора эстетической и, соответственно, этической общности социума: от уровня семьи до уровня народа в целом. И если, скажем, пословицы, поговорки и приметы как простейшие фольклорные жанры еще не требовали ситуации выделенного общения с фигурой "сказителя", то уже начиная с уровня загадок и выше — вплоть до героического эпоса — его присутствие становилось практически обязательным.

Создание письменности резко изменило модель эстетического общения: прежде всего потому, что тексты стало возможным не только слушать, но и читать самому. При этом функции слуха не просто были переданы зрению. Получил широчайшее распространение феномен "внутреннего проговаривания" текста в процессе чтения, резко повысивший интеллектуальный "потолок" читателя по сравнению со слушателем. Иными словами, читатель в некотором роде стал и сказителем (исказителем? модератором?) текста.

Соответственно, возникла и фигура писателя, реализующая совершенно иной круг социальных функций, чем фигура сказителя. Писатель — создатель текста, а не устного, звукового сообщения. Он создает объект для чтения и — одновременно — сам является первым его читателем-слушателем, имеющим право изменять "свой", "авторский" текст в меру собственного разумения до момента его публикации, то есть воплощения на каком-то носителе "городу и миру". Личное присутствие писателя в процессе чтения читателю не нужно, он представлен не в своем человеческом качестве, а через текст и как текст.

Это обстоятельство и породило феномен литературы, искусства текста, письменной формы слова. Феномен, существующий вот уже несколько тысяч лет и неразрывно связанный с другими феноменами — такими, как феномен книги и его паллиативами (газеты, журналы, письма и т.д.), где функции автора-творца-писателя и соавтора-потребителя-читателя разнесены как бы по разные стороны листа.

Внедрение и распространение Интернета эту ситуацию коренным образом изменяет. Инобытие автора по отношению к читателю и читателя по отношению к автору становится со-бытием (и событием, кстати, тоже). Автор-творец-писатель может находиться по отношению к соавтору-потребителю-читателю уже не за гранью листа, а, образно (и прямо) говоря, на другом конце телефонного провода. Постоянно и принципиально. То есть восстанавливается возможность непосредственного общения — правда, уже (или еще?) не в звуковом, а в текстовом режиме. Причем процесс такого общения непосредственно фиксируется на электронном носителе.

В результате может возникнуть (и, наверное, уже возникает) совершенно новый род искусства, имеющий к традиционной литературе приблизительно такое же отношение, которое она сама имеет к устному народному творчеству. В этом случае электронные версии "классических" литературных текстов, вывешенные в Сети, будут иметь приблизительно такой же статус, который сегодня имеют опубликованные в книгах и журналах записи произведений фольклора.

Вообще, влияние Сети на традиционную литературу — очень интересная и практически неразработанная проблема. Ведь новая модель общения неминуемо скажется и на прежних моделях. Писатель, даже летописец — и обычный писец, писарь (сегодня — наборщик на компьютере), это слишком разные социальные функции.

А взять хотя бы проблему литературного имени, которая в Сети доходит до конца постмодернистского разрушения, практически полностью заменяясь и подменяясь пресловутым "ником", однако возвращается в полное и безраздельное пользование самого владельца, переставая быть частью общего группового имени той или иной постмодернистской "тусовки" (Парщиков—Жданов—Еременко—Искренко, например, которых "по отдельности" в свое время практически не воспринимали).

Не исключены, впрочем, и рецидивы возврата участников Сети в "офф-лайн" литературу — подобно тому, как в условиях традиционного литературного процесса многие писатели не отказывали себе в удовольствии побывать в древней роли сказителя, выступая перед той или иной аудиторией разной степени "избранности".

Более того, на далеком (очень далеком? или не очень далеком?) горизонте почти неразличимо маячит возникновение новых "народов Сети", в чем-то подобных "народам Книги" (иудеям, христианам и мусульманам). Уже сегодня для многих пребывание в виртуальном пространстве является едва ли не жизненной необходимостью, единственной отдушиной в мире по-имперски жестких установок "свободного демократического общества".

В этой связи можно вспомнить, что избрание в 2000 году нынешнего президента США Дж.Буша-младшего стало возможным во многом лишь потому, что его сторонники сумели противопоставить гигантскому информационному давлению со стороны в основном поддерживавших демократа Альберта Гора "традиционных" масс-медиа (газет и телевидения) именно ресурсы Сети. И победили — пусть даже сомнительными тремя десятками голосов во Флориде.

Или массированные нашествия в то или иное место антиглобалистов и прочих любителей феномена "внезапной толпы", действия которых в основном также координируются по Интернету. Возникновение литературной Сети в данном отношении — только небольшая часть гигантского общекультурного феномена. Но часть необходимая, неоспоримо свидетельствующая о наличии в нем эстетической составляющей, без которой ни один общекультурный феномен существовать не может.

То, что феномен литературного русского интернета не самодостаточен и должен рассматриваться не изолированно, сам по себе, а в общекультурном контексте — пожалуй, главный содержательный тезис всей этой работы. Передний край грядущей этической революции, изменяющей весь "цивилизационный код" — именно здесь.

Проблема относительной ограниченности доступа к общению в Сети (наличие компьютера, модема и телефона предполагает еще и наличие помещения, где всё это богатство располагается, не говоря уже о стоимости самого присутствия в Интернете) на этом фоне выглядит вторичной и технической — пергаментные книги в монастырских библиотеках и университетах средневековья представляли собой гораздо большую ценность и были еще менее доступны для подавляющей массы населения.

Иное дело, что электронный мир, весьма тесно связанный с благами современной цивилизации, весьма неустойчив к воздействиям среды и делает во многом "прозрачным" для внешнего контроля самого пользователя. Выходя в Сеть, а тем более — проводя там всё большую часть своей реальной жизни, человек подвергает себя опасности раскрыть свой внутренний мир в такой степени, которой раньше добивались разве что с использованием специальных психотропных средств. Но эта опасность субъективно воспринимается им самим как дополнительная степень свободы...

Впрочем, первые христиане, наверное, тоже воспринимались большинством населения Римской империи как опасные чудаки, о чем неоднократно свидетельствует в своих посланиях апостол Павел. Но там-то речь шла о Боге, а смена этического стереотипа была только следствием новой религиозной культуры. Кто выступит в роли нового Бога или новых богов для "народов Сети"? Кто или что станет незримой вершиной их этоса?

До сколько-нибудь определенного и бесспорного ответа на все эти вопросы, конечно, еще жить и жить. Однако сформулировать их стоит уже сегодня, ибо, как известно, правильно заданный вопрос — это уже половина ответа.