Чин по чину / Искусство и культура / Художественный дневник / Опера

Чин по чину / Искусство и культура / Художественный дневник / Опера

Чин по чину

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Опера

Премьера «Травиаты» в Большом театре

Не знаю, кто и как соскучился по исторической сцене Большого, но по «Травиате» его зрители соскучились точно. Почти полтора века эта опера остается любимицей мировых сцен, и лакуна в репертуаре Большого смотрелась даже неприлично. Свежую версию театр подал как первую оперную премьеру сезона — то есть предполагал торжественность момента. Ну и ингредиенты премьерные подготовил такие… аккуратные, чтоб дело обошлось без скандалов и манифестаций.

Постановку доверили американке Франческе Замбелло, в мире известной, приглашаемой и всеядной: режиссирует она от «Кольца нибелунга» Вагнера до мюзиклов по диснеевским мультфильмам. Большой ее тоже любит, лет десять назад звал ее на «Турандот» и непопулярного «Огненного ангела» Прокофьева. Сейчас, видимо, она сделала ровно то, зачем ее приглашали, — спокойную традиционную постановку для показа голосов и оркестра. Без поиска новых смыслов в старом тексте и прочих панских забав режоперы, из-за которых Большой театр в последнее время не пинал только ленивый. Разве что проколы допустила, но куда ж без них. По большому счету они не очень-то испортили впечатление. Например, первое прощание Виолетты с Альфредом в самый напряженный момент скрашено появлением запряженной в карету живой лошади, затем Альфред во время объяснения с отцом отрешенно считает в клетке голубей — хорошо не ворон. Другие огрехи чуть концептуальнее: видимо, режиссер не очень-то себе представляла, как могли развратничать благородные господа в середине позапрошлого века, или эти забавы не показались ей достаточно зрелищными — в общем, на бал к Флоре она запустила поспешивший на полвека тулуз-лотрековский канкан. Сменившая же его сцена с матадором, тоже отданная кордебалету, после легендарного фильма Дзеффирелли показалась страшно беспомощной. Строго говоря, даже при размахе художника-постановщика Питера Джона Дэвисона эта «Травиата» не определилась, что предпочесть — масштаб шумных сцен с хором или камерную частную жизнь. К финалу режиссер оставила умирать Виолетту в публичном приюте, а чтобы совсем уж не смущать меломана, освободила от больных три соседние кровати. В самом деле, чем бы больные занимались во время предсмертной арии героини? Лежали, задумавшись?

А задуматься можно было — дела в оркестровой яме обстояли гораздо лучше, чем предполагалось заранее. Дирижер-постановщик оперы Лоран Кампеллоне смог сделать что-то такое, отчего обычно любящий браваду оркестр играл мелодраму 40-летнего Верди без натужного куража и выжимания слезы, пассажи салонного веселья звучали с достойным изяществом. Даже в самых известных, до липкости заношенных фрагментах партитуры он играл свежо и трогательно, лучше режиссера выслушивая в музыке вечные человеческие эмоции.

Но на самом деле не секрет, что при всех прочих условиях «Травиата» есть, если есть Травиата. На премьере Большого вчерашняя стажерка Молодежной оперной программы Большого Венера Гимадиева блеснула и колоратурой, и умением держаться, и трогающим артистизмом. Ее куртизанка не столько жертва роковых обстоятельств, сколько невозможная в этом мире красота, жертвующая собой сознательно: все равно ей не выжить. Молодой Альфред — Евгений Наговицын до нее пока не дотянулся, а вот его отец — Игорь Головатенко вполне соответствовал, ансамблевое пение с бедняжкой Виолеттой даже выглядело стильно. Видимо, бывают случаи, когда режиссерская опера может подождать и уступить сцену опере традиционной. И то верно: давно мы не обсуждали, что в Большом театре есть голоса — сопрано и баритоны.