Творцы и твари / Общество и наука / Культурно выражаясь

Творцы и твари / Общество и наука / Культурно выражаясь

Творцы и твари

/  Общество и наука /  Культурно выражаясь

Депутат от «Единой России» предложил ввести в школьный курс теологическую концепцию мира, потеснив тем самым теорию дарвинизма. Так кто нам ближе: человек, сотворенный из праха, или же Homo sapiens, недалеко от обезьяны ушедший? Писатель Александр Иличевский решил вступиться и за Чарлза Дарвина, и за Блаженного Августина

Почему мы так любим противопоставлять то, что в противопоставлении не нуждается? Почему превращаем убеждения в фетиши? На протяжении последних полутора столетий российское общество обнаруживает катастрофическую неспособность объединить внутри себя разные взгляды, примирить оппонентов. В 1917-м это привело к хорошо известным событиям…

Для меня здесь кроется загадка разобщенности российского общества, загадка метафизического порядка. Разлом нашего общества, тянущийся через века, был ознаменован отлучением Льва Николаевича Толстого от церкви — великое и трагическое событие в истории России. Это даже не рана, это рассечение. Вся российская история прочитывается именно в том разломе гражданского противостояния: и Большой террор, и диссидентское движение, вообще противостояние «света чувств и знания» «тьме мракобесия». Все сходится на фронте катастрофического раскола в обществе, о который бьются насмерть и народ и власть, и декабристы и Николай I, и Новиков и Сперанский, и разночинцы и дворяне, и реформаторы и консерваторы... Ни о каком примирении, ни о каком покаянии и смирении речи быть не может, всем проиграть, никому не выиграть.

Как раз конфликт между верующими и атеистами — наследие нашей российской непримиримости и разобщенности. Этот конфликт явно питается той самой энергией отрицания. Одно могу сказать уверенно: если спор вокруг школьного курса пойдет по нарастающей, это будет игра с отрицательной суммой выигрыша, проиграют все.

Многовековая дискуссия между религией и наукой слишком сложна — ее невозможно вот так запросто решить в Думе или СМИ. На мой же взгляд, общественный спор по поводу дарвинизма и креационизма для XXI века является надуманной проблемой. Во всем мире эта веха благополучно пройдена еще в прошлом столетии. И то, что данный вопрос вдруг возникает в нашем обществе, говорит о нашей глубокой не то чтобы провинциальности, но явной отсталости. Мы опаздываем минимум на полвека.

Какой бы то ни было конфликт между верующими и учеными, среди которых, кстати, тоже есть верующие, — это, конечно, нонсенс. При выборе правильного алгоритма поведения стороны не просто приходят к компромиссу, но делают шаг вперед в познании, их картины мира начинают обогащать друг друга. Проведя достаточное количество времени в США, я наблюдал такое интеллектуальное сотрудничество. Америка — страна великой науки, и вместе с тем это глубоко верующая страна, где мнение пастора, раввина или священника, мягко говоря, не пустой звук. Вряд ли кандидат в президенты США, заявив о своем атеизме, получит хоть сколь-нибудь существенные шансы на победу. Однако ни одному из президентов США не бросали обвинения в клерикализации государства. В американском обществе принцип дополнимости взглядов — понимание того, что одной глубокой истине может противостоять другая глубокая истина, — очень хорошо усвоен, чего, к сожалению, не скажешь о российском обществе.

Вряд ли есть смысл переписывать школьный курс естественных наук, но у общества должна быть возможность для артикуляции и той, и другой точки зрения. И материализм, и метафизика имеют свои права на объяснения мира. Один и тот же человек может быть верующим и вместе с тем научно образованным. Здесь я могу привести в пример самого себя. Я обладаю религиозной сознательностью, и это ничуть не мешало мне заниматься фундаментальной наукой когда-то, а сейчас просто иметь научный взгляд на мир. Метафизическое отношение к миру и научное объяснение конкретных физических процессов способны мирно соседствовать друг с другом.

Объяснение происхождения Вселенной в результате Большого взрыва вполне совмещается с религиозным. Теория Большого взрыва могла бы стать глубоким, хоть и сложным, комментарием к процессу сотворения мира, описанному в Библии. А вот, кстати, еще замечательный пример, иллюстрирующий возможную модель отношений между религией и наукой. Блаженный Августин в своей знаменитой «Исповеди» задается вопросом: что такое время? Это поразительное место. Августин медитирует на эту тему: «Я слышал от одного ученого человека, что движение солнца, луны и звезд и есть время, но я с этим не согласен. Почему тогда не считать временем движение всех тел?» А затем обращается к Творцу с вопросом: что Он делал, когда времени еще не было? И сам отвечает: «Если же раньше неба и земли вовсе не было времени, зачем спрашивать, что Ты делал тогда…» Это взгляд естествоиспытателя и верующего человека одновременно. Августин задается вопросом: существовало ли время, когда ничего не существовало? Так вот на этот вопрос как раз отвечает общая теория относительности.

Среди непримиримых дарвинистов и креационистов нельзя искать правых и виноватых — это бессмыслица. Парадигма противостояния должна быть заменена на парадигму сотрудничества. У всех игр, в которые мы играем, непременно должна быть положительная сумма результата. Пока же мы играем в ту игру, где обе стороны проигрывают всегда.