Рубль попал в двойные ножницы Александр Ивантер

Рубль попал в двойные ножницы Александр Ивантер

На него давит и усиление доллара к ключевым мировым валютам, и падение мировых цен на сырье, считает профессор ИМЭМО РАН Яков Миркин

— Доллар США укрепляется по отношению к ведущим мировым валютам. К валютам развивающихся стран, прежде всего сырьевых, так называемых commodity currencies , он укрепляется особенно интенсивно. Насколько долгосрочной является эта тенденция?

— Велики шансы, что эта тенденция усиления доллара может продлиться шесть-семь лет. У доллара 15–17-летние циклы (восемь-девять лет слабеет, семь-восемь лет укрепляется) с начала 1970-х, когда его «отвязали» от золота (демонетизация золота). После ослабления в 2000-х годов (2000-й — июль 2008 года) технически ждем, что доллар будет много лет укрепляться к евро и другим валютам. Это и началось, пусть с отскоками, но год за годом.

figure class="banner-right"

//var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); var rnd = 1; if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Развивающиеся экономики более рискованны, волатильны. Поэтому их валюты (кроме Китая), слабея в ответ на укрепление доллара к евро и другим главным мировым валютам, делают это особенно интенсивно.

А сырьевые валюты — тем более. Укрепление доллара давит на мировые цены на нефть, газ, металлы, продовольствие. У экономик, живущих за счет экспорта сырья, резко ухудшается торговый баланс, сокращается приток валюты, которым поддерживалась финансовая стабильность.

— Какие факторы определяют смену этих повышательных и понижательных фаз курса доллара? Есть ли тут связь с фазами делового цикла американской экономики, или это цикличность, имеющая другую содержательную природу?

— Причины циклов до конца не прояснены. В экономической литературе их связывают с дефицитом-профицитом текущего счета платежного баланса США, с динамикой дифференциала процентных ставок между США и другими развитыми странами, со сравнительной динамикой внутренних цен (реальными и номинальными эффективными валютными курсами), с бизнес-циклами, инвестиционными бумами-спадами и даже с колебаниями в росте производительности труда. Не обошлось и без моделей случайных блужданий. К каким-то окончательным выводам никто не пришел. Поэтому пока длинные циклы доллара рассматривают с точки зрения технического анализа: они есть, и «зрительно» нас ждет долгое укрепление доллара к евро и к корзине мировых валют.

Отдельное длинное движение — в паре доллар/юань. США долгое время обвиняли Китай в том, что он намеренно держит заниженный курс юаня, что он «валютный манипулятор», и укрепление юаня к доллару является, видимо, договорным ответом на эти обвинения.

— Как влияет долгосрочная динамика курса доллара на товарные цены — нефти, золота, металлов, продовольственного сырья — и почему?

— До 2000-х годов ценами на сырье рулили в основном фундаментальные факторы: экономические циклы, запасы, спрос, производство, технологии, политика ОПЕК, военные конфликты, геополитика. С начала 2000-х цены на нефть, газ, металл, зерно — это прежде всего финансовые переменные. Они делаются на биржах (и внебиржевых рынках) товарных деривативов (фьючерсов, опционов) в Нью-Йорке, Чикаго, Лондоне, Канзас-Сити, на золотом рынке Цюриха. На эти рынки вошли инвестбанки, институциональные инвесторы. Резко выросла доля спекулянтов. Фундаментальные факторы отступили на второй план и ощутимо влияют на цены только тогда, когда сами очень жестко, экстремально меняются.

Это привело к тому, что цены базовых сырьевых товаров стали сверхволатильными и в огромной степени зависят от курса доллара США как мировой резервной валюты. Доллар слабеет — цены на нефть, газ, металлы, зерно растут. И наоборот: когда доллар укрепляется, они падают. Яркий пример — ситуация 2014 года.

В 2000-е доллар восемь лет слабел, и Россия гуляла, как на свадьбе. Цены на сырье выросли в три-четыре раза. Сегодня ровным счетом все наоборот.

— Среди экспертов сложился определенный консенсус, что к началу текущего года курс рубля был существенно переоценен. Как вы оцениваете нынешний уровень курса рубля — он адекватен фундаментально равновесному уровню, если о последнем можно говорить, или произошедшая девальвация все же избыточна?

— Когда два-три года назад я публиковал прогнозы будущего ослабления рубля, то осторожно считал, что точка равновесия где-то между 50 и 60 рублями. Сегодня она, по оценке, сместилась за 60 рублей в силу укрепления доллара и будущего ухудшения нашего торгового баланса.

— Как вы оцениваете сегодня баланс плюсов и минусов происшедшей девальвации рубля для российской экономики?

— Плюсы от девальвации были хорошо видны в первом полугодии 2014 года: торможение импорта (хоть и частично в связи с украинскими событиями), очень высокое (на 10 процентов больше, чем в 2013 году) положительное сальдо торгового баланса, уход от дефицитности бюджета и, конечно, робкие надежды на импортозамещение там, где это еще возможно. Особенно в части переноса производств иностранцами внутрь России и более полной локализации их продукции. Эти плюсы по-прежнему работают внутри экономики, хотя давно перекрыты другими, очень сильными негативными факторами.

Взрывная девальвация на фоне быстрого падения экспортных цен и бегства капитала, почти валютной паники — это не минус, это прямая дорожка к так называемой цепной реакции системного риска и к финансовому кризису.

— Какую программу краткосрочной стабилизации российского финансового рынка могли бы вы сейчас предложить?

— Я сторонник жестких инструментов прямого воздействия на валютный курс — повышения нормативов обязательного резервирования для банков, обязательной продажи части валютной выручки экспортерами, переговоры или разбирательства с теми, кто играет против рубля, открытие расследований по манипулированию курсом, введение лимитов открытых позиций на срочном рынке и многое другое.

Не поможет — придется вводить административный коридор для рубля и его ежедневных колебаний. Это отказ от свободного плавания, по сути, прямое антикризисное управление, даже в сравнении с режимом, когда коридор для рубля поддерживался интервенциями ЦБ. Это очень плохо. А что делать? Можно будет вывести рубль на «отскок» в укрепление. Поупражняться с границами коридора, с векторами движения. Неожиданные маневры, пока рубль не стабилизируется в пространстве 50–55 за доллар. Все это временные, отчаянные меры. А дальше — увидим, чтобы не дать развиться черному рынку валюты, операциям carry trade у нерезидентов с их горячими спекулятивными деньгами.

Не хотелось бы увидеть другие отчаянные, еще худшие меры — запрет или ограничение на хождение наличной валюты, на перевод денег за рубеж, замораживание валютных вкладов.

— Не пришло ли время кадровых перестановок в руководстве Центрального банка?

— Такие вещи случаются в кризисы. Вспомним смену команды ЦБ в 1998 году. Но важнее вопрос, кто придет на смену, не ухудшит ли это ситуацию. Не рухнет ли рынок в руках слабого человека, которого не опасаются? Сегодня во главе регулятора нужна фигура из банкиров, очень хорошо технически знающая финансовый рынок, поддерживающая широкие связи с владельцами, управляющими и казначеями крупнейших банков. Понимающая, на кого надавить, кого попросить, с кем договориться. Человек, который получил бы карт-бланш самых высоких властей, потому что крупнейшие банки с госучастием сегодня лишь в легкой форме поднадзорны Центральному банку, у них другой хозяин. Технический человек, которого опасались бы трейдеры и управляющие активами и который был бы хитрее их на рынке. Весь рынок сегодня играет в «кошки-мышки» против рубля, против ЦБ. И только если игроки знают, что их в любой момент могут увести в неисчислимые убытки (а ЦБ может это сделать на валютном рынке), они начинают вести себя более умеренно. Такие люди в банковском секторе есть, их имена известны, это точно не академические и не политические фигуры. Но шансы именно у них встать у руля, как мне кажется, не очень велики.