Тарарабумбия / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге

Тарарабумбия / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге

Тарарабумбия

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Что в итоге

«Да здравствуют арабские революции!» «Не дадим китайским коммунистам гноить в тюрьмах диссидентов!» Если вы думаете, что я цитирую выступление на митинге какого-нибудь радикального правозащитника, то вы ошибаетесь. Такие пламенные речи неслись из уст крупных государственных чиновников Германии, открывавших 62-й Берлинский кинофестиваль. Ни слова о нетленных ценностях искусства, о его гуманистической миссии — понятие «гуманизм» напрочь извращено в либеральной ойкумене. Речь шла только об оковах тяжких, которые вот-вот падут в иных державах, — наверное, от таких зажигательных речей.

Запев этот аукался на все лады и в фестивальной программе, начиная с открытия. Костюмная историческая драма «Прощай, моя королева» показана была именно потому, что крах прогнившего монархизма во Франции XVIII века перекликался с цепной реакцией разноцветных революций дня сегодняшнего. Об этом как о главной мотивации выбора фильма говорили сами организаторы. Ну и еще тема однополых симпатий, заявленная здесь любовным треугольником между Марией Антуанеттой и двумя придворными барышнями, традиционно привечается в Берлине. Что тоже политика, пусть и менее афишируемая.

Лента Анджелины Джоли «В краю крови и меда» получила в Берлине колоссальный пиар, никак не адекватный скромным художественным достоинствам режиссерского дебюта. Потому что это фильм о последней войне на Балканах, пепел которой глубоко въелся в сердца народов. Конечно, сербы обиделись на пробоснийскую, как они считают, трактовку темы. Но политический скандал для Берлина не минус, а хлеб насущный. Причем традиционная леволиберальная ангажированность Берлина цинично соседствует с эксплуатацией любви публики к звездам Голливуда. В этом году неформальной триумфаторшей фестиваля стала замечательная Мерил Стрип, которую чествовали с такой нечеловеческой силой, что гостья даже засмущалась.

В основном конкурсе не было фильма из России. Мрачный и безысходный «Конвой» режиссера Алексея Мизгирева попал в программу «Панорама», а «Завтра» Андрея Грязева, документальная летопись хулиганств-художеств арт-группы «Война», — в «Форум». Право любого фестиваля устанавливать свои приоритеты. Но, когда я смотрел некоторые фильмы, удостоенные чести попасть в конкурс, возникала мысль о дежавю. Взять хотя бы франко-сенегальский народный опус «Сегодня». Такое кино, помнится, пачками привозили на советских времен фестиваль в Ташкенте. Он тоже был страшно политизирован, но с надрывно-социалистических позиций. Или, скажем, венгерская картина «Просто ветер», в которой с первого кадра ясно, что дело кончится убийством безвинной цыганской семьи. А это пропуск в конкурс — актуальность темы страданий нацменьшинств, которые куда важнее художественного уровня. Вообще-то и фильм Мизгирева вполне вписывался в «формат ожиданий», поскольку подтверждает гибельность России как места для жизни. Он недотянул до большого конкурса, потому что в Берлине безотказно работают политические движки-стереотипы. Африка сегодня — это святое. Пусть слабо — но надо. Без России в конкурсе можно обойтись, а без Африки никак. Здесь и призы нередко дают с учетом фактора этнической экзотичности. Им там в джунглях (в сельве, в пустыне и т. п.) тяжело снимать — мы их поддержим. Возможно, тут сказывается и пресыщенность западной киноэлиты, которая видит в примитиве и наивности киноязыка ленты из Тарарабумбии какую-то новую энергетику.

Поймите меня правильно — замечательные фильмы снимают на разных широтах и параллелях. Но характерно, что получатели главных берлинских наград последних лет, прогремев на фестивале, тут же забывались. Зритель, даже арт-хаусный, их не взалкал, скажем мягко. Единственное исключение — главный лауреат прошлого года, иранская драма «Развод Надера и Симин», которая сейчас уверенно нацелилась на «Оскар». Но исключения, как мы знаем, лишь подтверждают правило.