Слова и дела / Политика и экономика / В России

Слова и дела / Политика и экономика / В России

Чуть более года назад Сергей Собянин был утвержден в должности мэра Москвы. Срок явно недостаточный для далеко идущих выводов, но вполне подходящий, чтобы оценить первые результаты работы и ответить хотя бы на часть вопросов, накопившихся к градоначальнику у горожан…

— Для тонуса предлагаю начать с актуального анекдота. «Как вы оцениваете работу мэра Собянина?» —«10 баллов!» — ответил сайт «Яндекс.Пробки». Что-то не смеетесь, Сергей Семенович…

— Тема ведь нешуточная. Транспортная ситуация в Москве — одна из самых тяжелых в мире. В силу и объективных, и субъективных причин. Город устроен так, что основной поток людей с утра устремляется в центр, а вечером откатывается обратно. Плотность дорог невысока, количество радиальных магистралей ограниченно, общественный транспорт, которым и сегодня пользуются две трети жителей, не слишком развит… Это одна сторона медали. Есть и вторая: решением перечисленных проблем занимались недостаточно.

— Предполагали, с чем придется столкнуться?

— Конечно. Я ведь последние пять лет жил в Москве и ездил по ее улицам.

— Преимущественно с мигалкой...

— Полагаете, это мешает замечать пробки? Ситуация ухудшается с каждым годом. Новые дороги и парковки в требуемом объеме построить невозможно, а машины прибывают и прибывают. По Москве ведь передвигаются не только жители столицы, но и приезжие из Подмосковья, других регионов.

— Вот и сделали бы въезд в центр города платным. Любят кататься, пусть полюбят и за саночки платить.

— Не думаю, будто это подходящий способ решения проблемы. Вряд ли правильно брать деньги с тех, кто едет в Москву работать, а не отдыхать. Люди постоянно перемещаются, нельзя сказать одним, что они белые, а другим, что черные… Это лишнее социальное напряжение, оно никому не нужно. А главное — эффект от подобного шага сомнителен. Основное количество машин уже находится внутри города и курсирует по нему.

— Выход?

— Большинство мегаполисов переживали похожий период и сумели адаптироваться к нему. Однако Москва долго не занималась этими вопросами и угодила сейчас на пик проблемы. Ее решения известны: приоритет общественного транспорта — наземного и подземного, жесткая политика в отношении парковок. За год мы создали около 500 тысяч новых парковочных мест, это половина того, что сделали в городе за всю его историю. На этом останавливаться не собираемся. Машины не должны стоять в два ряда, перегораживать тротуары. Мы уже вышли на сорок площадок для строительства новых станций метро, объемы работ будут лишь возрастать. Закупаем около двух тысяч современных автобусов, выделяем специальные полосы для общественного транспорта, чтобы ходил четко по графику, а не стоял в пробках с частниками. Думаю, через два-три года результаты станут заметны.

— Но сначала надо прожить это время, не задохнувшись от коллапса.

— Привык отвечать за слова, не могу обещать невыполнимое. Надо реально смотреть на вещи. Ситуация критическая, однако мы не стоим на месте. И выделенные полосы вводим постепенно, в тестовом режиме. Уже размечено 220 километров, но для общественного транспорта пока открыты 46. Времени на продолжительную обкатку и теоретические эксперименты нет, перестраиваемся в процессе. Если где-то допущены ошибки, исправляем их, учитывая мнение водителей и экспертов, а потом начинаем эксплуатацию полос в полном объеме. Это единственный выход сегодня. Вот вы спрашивали, представлял ли я масштаб проблем, с которыми столкнусь. До прихода в мэрию у меня был достаточный опыт работы управленцем на региональном уровне, в Кремле и Белом доме, но Москва, безусловно, иной уровень. Тут приходится решать сложнейший комплекс вопросов. Это для меня и профессиональный вызов, и человеческий. Присутствует внутреннее напряжение, идет мобилизация всех знаний и ресурсов. В принципе, так и должно быть. Считаю, в целом нам удалось справиться с задачами, продекларированными в начале года. Но лишь заявлять мало, надо подкреплять сказанное делами. Никто не хочет слушать обещания, все ждут исполнения, ответов на поставленные вопросы. Мы по всем направлениям начали реализовывать намеченное. В том числе и с транспортом. Однако нужно понимать: чудес не бывает, требуется терпение. Я ведь еще не сказал вам о том, что нас поджидали два неприятных сюрприза: отсутствовала проектная документация по реконструкции вылетных магистралей, строительству метрополитена и развитию городской транспортной инфраструктуры в целом…

— Чья вина?

— Видимо, прежние власти убедили себя, что у них на это нет денег или что задача не приоритетна. Второе наше открытие со знаком минус: все транспортно-пересадочные узлы оказались забиты торговыми точками, начиная с мелкорозничных и заканчивая крупноформатными. Это означало одно: ни подъехать, ни уехать, ни припарковаться. Все застроено! Путь один: ликвидация таких мест торговли, перенос их. Что тоже требует времени и денег.

— Собственно, вы и начинали со сноса киосков.

— Это сразу бросилось мне в глаза: все станции метро в кольце ларьков. Вот и постарались навести порядок.

— Продавцы периодики тогда сильно заволновались.

— Напрасно. Были отдельные недоразумения, но в целом места продажи газет и журналов никто не собирался трогать. Более того, мы дополнительно определили еще 130 новых точек для розничной торговли печатной продукцией.

— Любопытно, за прошедший год вы встречались с Юрием Лужковым?

— Ни одна из сторон не проявила заинтересованности в контакте. Видимо, не возникло надобности.

— При этом вы зачистили значительную часть прежней команды. Значит, ее работа вас не устроила?

— Никогда не даю оценок предшественникам. Так было раньше, не стану нарушать принцип и сейчас.

— Словом, как о покойниках: хорошо или никак?

— Я ведь уже объяснил свою позицию… Надо не критикой тех, кто был до тебя, заниматься, а самому работать. Да, изменения в аппарате произошли. Ротация неизбежна, но она не столь глобальна, как ее обычно себе представляют. В верхнем управленческом слое на 70 процентов остались те же люди, что и год назад. А как иначе? На госслужбе работают тысячи людей, было бы удивительно, если бы их убрали и поставили новых. Это нереально и не нужно. Так легко потерять управляемость городом. Наибольшие замены произошли среди заместителей мэра, оставили тех, кто может и хочет работать.

— Говорят, после выборов в Госдуму уйдут Ресин со Швецовой?

— Считаю, что Людмила Ивановна находится на своем месте, но если захочет перебраться на Охотный Ряд, это будет ее решение. С Владимиром Иосифовичем мы действительно давно достигли такой договоренности. Но сначала ему надо стать депутатом.

— И все-таки: чем вызвана столь обильная зачистка наверху?

— Городу нужно динамичнее развиваться, адекватнее диагностировать проблемы. Когда долго работаешь на одном месте, это сделать сложно. Глаз замыливается.

— А коррупционный душок в расчет брался?

Главное не давать ни старой, ни новой командам заниматься противозаконными схемами. Все должны знать: если попались, никто защищать не будет. Думаю, это основной антикоррупционный сигнал, адресованный каждому чиновнику. Вне зависимости от стажа работы и прежних заслуг.

— Люди ушли, но ведь не сели.

— Это вопрос правоохранительных органов. Я не прокурор, не судья, а мэр, занимаюсь управленческой деятельностью и понимаю: надо менять систему, снижая административные барьеры, с которыми сталкиваются миллионы людей. Тогда и у коррупции не будет почвы. Именно для этого, в частности, создаем многофункциональные центры по оказанию услуг населению. Пока их девять, будет больше. Под одну крышу собираем все службы: миграционную, пенсионную, жилищную, регистрации, медстрахования, ГУ ИС и так далее.

— Легко делегируете полномочия, Сергей Семенович?

— Я за то, чтобы человек полностью отвечал за порученный участок. Стараюсь не влезать в его кадровые и управленческие решения. Ежедневный контроль ни к чему, но по стратегическим направлениям и программным решениям сверять позиции необходимо. Руководство Москвы постоянно собирается вместе, мы обсуждаем главные вопросы. Собственно, такой у меня стиль работы, сложившийся за долгие годы. Мой график расписан с учетом интересов всех отраслей городского хозяйства.

— Во сколько начинаете рабочий день?

— Часов в восемь. По дороге в мэрию стараюсь заехать на какой-нибудь объект, встретиться с людьми, получить информацию о нерешенных проблемах, что называется, снизу. В Москве народ открытый, отзывчивый и активный. Заканчиваю работу обычно к девяти вечера…

— Когда, кстати, вы впервые оказались в столице?

— Старшеклассником приезжал с отцом. Как и положено, пошли на Красную площадь к Мавзолею… Сохранилась фотография тех времен. После школы, которую окончил в райцентре Березово Тюменской области, я учился в Костроме в технологическом институте и часто бывал в столице. Разрыв в уровне жизни с глубинкой чувствовался. Даже если судить по прилавкам магазинов. В Москве встречались какие-то продукты, а в Костроме лежали лишь плавленые сырки. Что уж говорить о Сибири?

— Раз коснулись темы, пролейте свет на биографию, Сергей Семенович. По одной из версий вы из уральских казаков, по другой — представитель манси.

— Экзотический вариант! Не слышал еще такого… Мамин отец действительно родился в Челябинской губернии, прошел две войны, вернулся в родную деревню после Первой мировой полным георгиевским кавалером. В 30-е годы его раскулачили и сослали в село Березово. Дед по отцовской линии был старовером из-под Новгорода и прожил более ста лет. Детство мое прошло в глухой сибирской деревне, и, конечно, я не думал ни о каких столицах. Москва на людей из провинции вообще производила пугающее впечатление. Давила масштабами…

— Тяжело уезжали из Сибири?

— Психологически было непросто. Из губернаторов переходил в администрацию президента. Все-таки смена деятельности серьезная.

— А между тем, что делали в Тюмени и чем занимаетесь сейчас в Москве, есть общее?

— Безусловно! Без того опыта пришлось бы очень сложно. Я знаю, как решать многие вопросы, четко представляю механизм функционирования строительного комплекса, систем образования, здравоохранения, социальной защиты…

— И мостить тротуары плиткой, по слухам, вы тоже начали в Тюмени.

— Честно сказать, не припоминаю, чтобы занимался мощением как специальным проектом. Не отложилось в памяти.

— Зато в Москве это заметили все.

— Не надо сравнивать. В Тюмени не было даже ливневой канализации, когда я туда пришел. Город считался одним из самых грязных и неблагоустроенных в России. За четыре года многое удалось изменить, сейчас картина совершенно иная. Хотя Тюмень, конечно, несопоставима с Москвой по масштабам. Что касается плитки, меня немного удивляет повышенное внимание к этому вопросу. Версии крутятся вокруг одного — моей личной заинтересованности в проекте. Полный абсурд! Я понимал, что ремонтные работы в центре города причинят неудобства жителям и пешеходам. С другой стороны, знал, что это надо делать. Хотя бы в силу экологической ситуации. Внутри Садового кольца почти не осталось скверов и парков, летом стоит страшная духота, плавящийся асфальт выделяет целый букет ароматических масел, равный половине выбросов выхлопных газов машин. Конечно, нужно другое покрытие. Но речь идет о площади 300 тысяч квадратных метров. При том, что в этом году суммарно мы заменили асфальт почти на 35 миллионах «квадратов». Вот и сравнивайте…

— А что будет с Генпланом, принятым при Лужкове?

— Скорее всего, его придется корректировать. Особенно с учетом расширения территории Москвы. Пока стараемся минимизировать объемы строительства в центре, уменьшить этажность, изменить назначение возводимых объектов. Но глобальные изменения в Генплане будут обсуждаться с участием широкой общественности. Наверное, останутся недовольные. И сегодня отдельные девелоперы высказывают несогласие. Все-таки мы остановили двести с гаком крупных инвестиционных проектов общей мощностью свыше семи миллионов квадратных метров площади и продолжаем этот процесс. В первую очередь речь об объектах с завышенными технико-экономическими параметрами, расположенных в центре и вдоль транспортных коммуникаций.

— Тормозили без волюнтаризма?

— Когда затраты инвестора превышают несколько миллиардов рублей, как правило, не трогаем проекты. Компенсировать ведь городу! Но если не умерить аппетит некоторых товарищей, получим новые билдинги с торговыми центрами на всех площадях Москвы и окончательно угробим город. Это недопустимо!

— А барахолку в «Лужниках» зачем прикрыли?

— Не хочу называть цифры объемов контрабанды и налички, которые, по оценкам экспертов, крутились на этом рынке.

— Скажите, Сергей Семенович! Зачем скрывать от народа правду?

— Не буду говорить. Это ведь недоказанные вещи, не могу голословно обвинять людей… Конечно, такие решения, как с «Лужниками», даются непросто, но стараемся найти компромисс, решить все полюбовно. Иногда не получается, тогда приходится судиться. Впрочем, и это нормально. Никто не хочет упускать свои деньги, за каждый объект идет борьба…

— Вы упомянули расширение городских границ. Разве это не вопрос референдума?

— По закону достаточно согласия двух субъектов, решений их законодательных органов и Совета Федерации. У Москвы не остается иного пути развития, без этого столица потеряет перспективу. Кольцо застройки вокруг города сжимается, осталось бутылочное горлышко, и надо использовать тот шанс, который пока есть.

— Громов с Лужковым жили как кошка с собакой, даже о куске Ленинградки от Химок до поворота на Шереметьево не могли договориться, вы же оттяпали огромный ломоть Подмосковья, а Борис Всеволодович и слова поперек не сказал. Как вам это удалось?

— Не оттяпали, а нашли согласие в соответствии с поручением президента, поскольку это на пользу обеим сторонам. Ведь не секрет: основные инвестиции в экономику Подмосковья идут вдоль периметра столицы. Раз площадь Москвы увеличится, границы города станут длиннее, и возникнут новые притяжения для людей с деньгами. Логика простая… Мы заказали концепцию развития региона, когда ее подготовят, выработаем конкретную программу, определимся со сроками. Тот самый случай, когда тянуть нельзя, но и торопиться не стоит. Москва сколько строилась?

— Не сразу.

— Вот именно… Думаю, в течение года сверстаем планы и озвучим их. Многое зависит от решений президента и правительства по выносу за пределы сегодняшних границ города министерств и ведомств. Это определит динамику развития территории. Хотя и сейчас понятно, что она будет отличаться от нынешней застройки Москвы. В лучшую сторону, поскольку предполагает гораздо более щадящий режим по отношению к людям и природе.

— С каким из существующих мегаполисов вы сравнили бы тот, который оказался в вашем ведении, Сергей Семенович?

— Думал над этим. Пожалуй, с Сеулом.

— Комплимент для нас?

— Не сказал бы. Лондон, Париж и Нью-Йорк находятся в лучшем положении и по плотности застройки, и по развитости сети дорог. А вот у южнокорейцев тоже были серьезные транспортные проблемы, они даже построили эстакады и дороги над несколькими речушками в черте города, но через несколько лет, убедившись, что это не снижает трафик, демонтировали развязки и пошли на создание выделенных полос для общественного транспорта, строительство дополнительных парковок. Словом, приняли меры, которые мы сейчас стараемся реализовать. Сеул более или менее решил свой вопрос, мы пока в начале пути…

— За соцопросами наверняка следите?

— Это один из индикаторов, по которому можно понять, как люди оценивают твою работу.

— С учетом того, что вы возглавляете региональный список партии власти на предстоящих думских выборах, на какую цифру ориентируетесь по итогам голосования?

— Полагаю, большинство должны набрать. Это даже не вопрос выборной кампании, а своеобразный рейтинг доверия нашей команде. Я настраиваю глав департаментов и префектов на то, чтобы они занимались решением проблемных вопросов. Люди должны видеть работу новой городской власти.

— А как получилось, что наружная реклама, призывающая от имени горизбиркома прийти 4 декабря на избирательные участки, почти полностью дублирует плакаты, агитирующие за «ЕР»? Ради победы все средства хороши?

— Не вижу в названных вами совпадениях чего-то противозаконного… Зачем лукавить? Конечно же, мы не стоим отдельно от партий и политики. Когда говорим о «Единой России», подразумеваем, что в масштабах Москвы власти городская и партийная, по сути, выступают в одном лице, мы занимаемся теми же вопросами, решаем общие задачи. Было бы странно, если бы у партии власти оказались свои лозунги, а у городской администрации другие…

— Речь о том, что орган, призванный сохранять нейтралитет и беспристрастность, вольно или невольно подыгрывает самому сильному участнику предвыборной гонки.

— Не ищите злой умысел там, где его нет. Если рейтинг низкий, хоть весь город обклей рекламой, не поможет. Людей не обманешь. Более того, у меня внутреннее ощущение, что любая наружная реклама не дает большого эффекта. Я ее почти не замечаю, в машине обычно работаю с документами. В правительстве, слава богу, хорошо налажена электронная почта, пользуюсь ноутбуком…

— И модными гаджетами владеете?

— Компьютеры Apple теперь в каждой начальной школе стоят! Поначалу пугали, что империя Джобса крайне несговорчива, никому не дает скидок. А вот нам навстречу пошли! Мы провели открытый конкурс и получили дисконт почти в четверть цены. Сегодня все московские первоклашки осваивают Macintosh…

— Закругляем разговор, Сергей Семенович. Мой анекдот о пробках вам, похоже, не понравился. Расскажите свой. Но о себе.

— История периода бурного дорожного строительства в Тюмени. Гражданин направляется в аэропорт и спрашивает таксиста: «А что за маршрут ты выбрал, уважаемый? Никогда раньше этими закоулками не ездил». Водитель отвечает: «Единственная нераскопанная улица в городе. Только никому не говорите. Собянин узнает — и ее перероет…»

— Теперь понятно, что ждет Москву!

— Я же сказал: все лишь начинается…

Андрей Ванденко

Кирилл Дыбский