ВЫСТУПЛЕНИЕ НА АГИТПРОПСОВЕЩАНИИ ПРИ ЦК ВКП(б)

ВЫСТУПЛЕНИЕ НА АГИТПРОПСОВЕЩАНИИ ПРИ ЦК ВКП(б)

Часто, когда говорят о культурной революции, употребляют такие выражения: «Мы проведем эту культурную революцию», «Мы ее сделаем», — как будто это дело, устраиваемое только сверху, и как будто масса здесь ни при чем. А ведь в понятие «революция» входит также и понятие «масса».

И по линии политпросветработы, и по линии профсоюзов мы не всегда достаточно умеем слушать то, что говорит масса. Возьмем, например, рабочий университет, где масса учащихся уже достаточно культурна. Учащиеся приходят и заявляют: «Мы хотим принимать участие в выработке программ, мы сами хотим то-то и то-то сделать». Но если мы имеем массы, которые не привыкли еще выявлять себя, не знают, как подойти к этому делу, то задача политпросветов, культотделов, агитпропов — помочь массам в этом, не задерживая, однако, их самостоятельности. А у нас со времени военного коммунизма вошло в обычай говорить: «Мы сделали то-то», «Мы проводим то-то» — и не вслушиваться вплотную в то, что массы говорят, как они сами оценивают тот или иной вопрос, что их волнует.

Несколько лет мы уже толкуем о необходимости культурного районирования — в каждом районе свои экономические особенности, свои исторические особенности, часто особый национальный состав, — но надо сказать, что вплотную мы к этому еще не подошли, не всегда умеем из всех фактов делать надлежащие выводы. А часто стоит прослушать несколько предложений, исходящих от массы, чтобы понять, как надо нашу агитацию, пропаганду приспособить к данной, конкретной группе населения.

Я хотела бы остановиться на одном вопросе, который в последнее время часто затрагивается, — это вопрос об антирелигиозной пропаганде.

Тов. Криницкий неправильно говорит, что политпросветы уделяли этому делу мало внимания. Как раз уделялось много внимания антирелигиозной пропаганде, в частности антирелигиозной пропаганде среди нацменьшинств, и как раз благодаря тому, что там очень разнообразный подход со стороны духовенства: у католического ксёндза — свой, у муллы — свой. По линии антирелигиозной пропаганды среди нацменьшинств нам удалось нащупать очень много правильных и верных подходов. На конференциях, которые проходили в прошлом и позапрошлом годах, представители нацменьшинств чрезвычайно ярко рассказывали о той борьбе, которая на этой почве ведется. Например, ксёндз устраивает агрономический кружок во главе с беднячкой — и начинается борьба, чтобы эту беднячку оттянуть. Наши выбирают ее в Совет и заседание Совета назначают в такой час, когда идет богослужение. Ксёндз негодует, что она не посещает костёла, ее исключают из кружка, и она переходит в агрономический кружок при избе-читальне, а за ней тянутся другие беднячки. Мы имеем факт, когда мулла говорит о том, что «нужно в коран поправку внести», потому что «Советская власть уравняла в правах мужчин и женщин». Соответственно этому и наши организации усиливают работу среди женщин, организуют их, чтобы оттянуть от мечети.

Я думаю, что перед нами сейчас стоит некоторая опасность, чтобы мы не впали в те приемы антирелигиозной пропаганды, которые у нас процветали в 1919–1920 гг., когда был только прямой напор и не было понимания того, на какой почве создаются те или другие сектантские настроения.

Возьмем, например, секту «IV Интернационал». Она возникла потому, что Всекопромсоюз не принимал всех желающих вступить в кооперацию, поэтому среди кустарок возникла секта, в представлении которой «бог покровительствует кооперации». Довольно своеобразная секта, но подкладка чрезвычайно ясна.

Или баптизм, который развит в Ленинградской области, где имеется много финнов. Финны разбросаны по лесу — живут хуторами, целую неделю никого не видят, но у них имеется потребность в общении, они хотят ярких художественных переживаний. В избе-читальне ничего нет. — ни радио, ни финской литературы. Этим запросам надо пойти навстречу. Одним напором, одним комсомольским рождеством мало что сделаешь. Тут должен быть целевой подход, разработанный довольно детально.

Вот «трезвенники». Понятное дело, почему число их растет. Потому, что мы не ведем достаточно активно антиалкогольную пропаганду, а если мы ее поведем, то в корне подрежем агитацию «трезвенников».

У нас сейчас имеются налицо колоссальные «ножницы» между потребностью масс в знаниях и возможностью эту потребность удовлетворить. При старых формах работы у нас не было бы выхода, но выход можно найти в некоторых новых формах работы, которые облегчают постановку массовой учебы.

Особенно напирает сейчас с учебой малограмотный актив, а количество наших школ для взрослых, сметы, на это дело отпускаемые, — просто курам на смех по сравнению с наличной потребностью. Но сейчас есть одна форма, которая может получить колоссальное значение, — это форма заочного обучения. В этом году Главполитпросвет попробовал поставить заочное обучение по американскому методу. Американский метод состоит в том, что берут ответственное, подготовленное лицо, спеца в области науки, в области знаний, берут практика и методиста. Они сообща пишут учебники. Соединение трех работников гарантирует известную доброкачественность работы. Заочное обучение для малограмотного актива вызывает колоссальный интерес со стороны масс. Но мы не смогли развернуть эту работу, потому что мы хотели ее лабораторно проработать. Заочник обходился нам 4 рубля в месяц, а мы брали плату лишь 1 рубль. У нас было только 2 тысячи заочников из малограмотного актива. Если можно будет применить учебник заочного обучения для малограмотного актива в Красной Армии (а большинство красноармейцев принадлежит именно к этому малограмотному активу), организовав массовую консультацию, научив учащихся самостоятельно работать с книгой, с учебником и лишь давая некоторые советы, некоторое регулирование занятий, значение Красной Армии как культурного центра возрастет во много раз. Мы могли бы через это заочное обучение дать знания в деревню, в коммуны (в коммунах мы не можем рассчитывать на то, что мы там поставим школы).

Мы работаем над созданием такого учебника по заочному обучению, когда каждый учащийся выполняет известное число заданий, а потом эти задания проверяются, контролируются. Ряд учебников заочного обучения для первой ступени (для малограмотного актива) уже создан Главполитпросветом — это учебники Бюро заочного обучения. Таким образом, мы получаем возможность нести знания в массы не только через лекции по радио, не только при помощи живых образов — через кино, не только через газеты, но мы можем поставить также в массовом масштабе и учебу.

Пути массового просвещения намечаются. Они должны быть дополнены массовой организацией просветительной работы, массовым их использованием. Рабочий класс — организатор по своей сущности. Нужно сломать всю ту бюрократическую условность, которую мы создали в массовой политико-просветительной работе: если у нас клуб, то непременно заведующий или правление должны всё предвидеть, всё предрешать, а как массе тут дать сорганизоваться самостоятельно, — этого мы не умеем; нас связывает шаблон. Нам нужно использовать все средства, чтобы помочь массам овладеть знаниями.

Я не согласна с тем, что говорил т. Криницкий относительно женотдела. Вот в Ленинградской области, кажется по Лужскому округу, проводилось обследование — кто и что читает в деревне. Выяснилась такая картина, что политические книги читают гораздо больше крестьянки, чем крестьяне. Картина немножко неожиданная, которая объясняется тем, что существует библиотечка «Работница и крестьянка», которая выдвигает ряд политических вопросов. Говорить о культурническом характере работы среди женщин неверно. Делегатке, конечно, гораздо труднее овладевать знаниями, потому что у нее культурный уровень ниже, но, по-моему, особого культурнического уклона здесь нет.

Теперь я перехожу к вопросу о той классовой борьбе, которая идет по линии нашей школы.

Тов. Криницкий совершенно правильно подчеркнул это. Эта классовая борьба идет, конечно, — идет достаточно остро и по линии политпросветов, она идет и по линии школ. Очень характерно, что по этому вопросу почти никто не говорил. Но это наша традиция. Вопрос об идеологическом, воспитательном и организационном влиянии пролетариата через школы на полупролетарские и непролетарские слои трудящихся — кого он интересует? А между тем в программе партии четко и ясно говорится о том, какой мощной машиной проработки идеологии всей массы трудящихся является школа. И говорится там не только о программах, о содержании преподавания, а говорится и о воспитательном и организационном влиянии пролетариата на примыкающие к нему слои.

Посмотрим, как обстоит дело, например, с вопросами школьного самоуправления, как оно у нас поставлено во второй ступени. Я должна сказать, что эта организация стихийно и в значительной степени против Наркомпроса, помимо сознания передовых учителей, сложилась в нечто очень сильное, но идущее совсем не по нашей линии. Всяческие соревнования индивидуального характера, система наказаний, которые ученики налагают на своих товарищей, — нечто неслыханное, во что у нас выродилось школьное самоуправление. У нас ученики могут исключать своих товарищей из школы, могут приговаривать ко всякого рода наказаниям; практикуется «условное осуждение» на столько-то времени и т. д. Недавно мы заслушивали на научно-педагогической секции Государственного ученого совета доклад о том, что в ряде школ в сочинениях ребят (я говорю про вторую ступень, не про первую) пишется: «Групком должен доносить о поведении недисциплинированных ребят». Мы совершенно не замечаем того, как у нас стихийно складываются в воспитании такие формы, которые никак не могут воспитать коммунистов, а воспитывают, наоборот, совершенно чуждую психологию. На учебные программы мы еще обращаем внимание, а на это — нет.

Школа I ступени — это школа массовая. Конечно, народный учитель гораздо ближе стоит к массе, чем учитель школы II ступени. Массовый народный учитель гораздо больше идет за Советской властью, и мы видим, что в школе I ступени ребята растут нашими. От ребят из школы I ступени все больше получается письмишек, где ребята говорят: «Мои родители на бога надеются, а я с богом не согласен, потому что он худший враг Советской власти». Конечно, это по-ребячьи говорится: «бог — худший враг Советской власти» — значит, предполагается, что бог какой-то есть. Но в ребячьих письмах из школ

I ступени мы определенно видим, что растет новое поколение, трезвое, практическое. Ребята непременно выступают с предложениями. Ясно видишь, чувствуешь, что растет другое поколение. Но, если мы возьмем школу

II ступени, которой до последнего времени уделяли меньше внимания, мы здесь видим очень острую борьбу. Надо, чтобы партия обращала сугубое внимание на все эти вопросы и все эти вопросы разбирала.

Самая установка нашей школы II ступени такова, что не дает возможности сыну рабочего и сыну крестьянина с ней справиться, она не дает, несмотря на колоссальную нагрузку, знаний, нужных для жизни, не дает выхода в жизнь. Школа II ступени — лишь коридор в вуз, и поэтому создается такое представление, что единственное место, где можно получить знания, подготовиться к жизни, — это вуз. И каждую осень мы видим целую кучу молодежи, которая приходит держать экзамен в вуз, — конечно, ни в какой вуз она не годится, но думает, что получит знания не иначе, как в вузе. Часть из этой молодежи, наиболее способная, проскакивает, но вузовской нагрузки не выдерживает и вуза не кончает. А надрываются ребята из-за этого стремления в вуз здорово.

Надо гораздо больше продумать всю нашу систему. Нам нужны по всей стране работники средней квалификации. Если сравнить цифры, которые говорят о числе учащихся в технических и сельскохозяйственных вузах, техникумах и в рабочих школах, то получается странная пропорция. Получается громадная голова, среднее туловище и короткие ноги. Получается, что в вузах у нас учащихся больше, чем в школах, которые учат квалифицированных рабочих. Я тут меньше всего хочу нападать на Профобр, потому что это — стихийный напор со стороны низов. Надо ясно понять, что Наркомпрос не всегда может сделать то, что нужно. Здесь вопрос не столько в деньгах, сколько в общественном мнении и старом наследстве, в традициях, которые не всегда легко сломить. Тут вопрос об организации всей системы. Конечно, можно сказать: «У нас есть уже известная система и нельзя ее ломать», — но я вспоминаю, что Владимир Ильич говорил насчет кодекса земельных законов. Его пригласили выступить по поводу кодекса земельных законов. Он отнекивался, говорил, что не проштудировал его достаточно. Его все же на ЦИКе заставили выступить, и он сказал: этот кодекс мы сами написали, если там что-нибудь окажется неправильным, если жизнь покажет, что его надо в той или иной части изменить, мы его можем изменить к лучшему. Я думаю, что и та система народного образования, которую мы создали, также подлежит улучшению, если жизнь показывает, что благодаря таким-то и таким-то обстоятельствам наша система оказалась недостаточно гибка, планово выдержана.

Я думаю, что Агитпроп тут не может дольше открещиваться, говорить, что это не его дело, что его касаются только вопросы агитации и пропаганды, а вопросы народного образования в целом его не касаются. И политпросветам, и агитпропам, и культотделам надо идти единым фронтом. Ведь сил очень мало, а запросы огромные; задачи стоят огромные, и отгораживаться в работе, воздвигать стену между работой культотделов и политпросветов, по-моему, совершенно сейчас немыслимо. Сейчас на культотделы ложится задача в области работы с новыми кадрами рабочих из деревни и стоит во весь рост вопрос, как их переработать, как использовать ту связь, которая теперь крепче завязывается через эти кадры с деревней. Эти вопросы в связи с ростом численности рабочего класса, притока новых слоев из деревни стоят очень остро, их нельзя разрешить, отгородившись от политпросветов. Тут надо сообща планировать вопросы, сообща вырабатывать минимум, где, в каком месте, как надо работу укреплять. А то начинают профсоюзы летом работать, например, со строительными рабочими, на зиму работа эта прерывается, и строительные рабочие остаются столь же малограмотными, как были. Культотдел считает, что учить рабочих, живущих в деревне, — дело политпросветов. И не учит никто.

Я думаю, что мы должны сказать, что культурная революция требует, чтобы самодеятельность масс обслуживалась объединенными силами существующих организаций, ибо порознь взятая помощь массам со стороны этих организаций ничтожна.

1928 г.