ДЕТИ И ВЗРОСЛЫЕ
ДЕТИ И ВЗРОСЛЫЕ
Японский подход к воспитанию и обучению детей отличается своеобразием. С одной стороны, он имеет огромные, малозаменимые в других культурах преимущества. С другой — ему присущи столь же глубокие и не исправляемые в одночасье недостатки. Именно эти формировавшиеся веками преимущества оказались востребованными и сыграли свою роль в быстром послевоенном развитии страны. Недостатки же стали главной мишенью критики, когда выяснилось, что подготовленные в японской системе кадры не способны самостоятельно решать те задачи, которые ещё не приходилось решать никому в мире. А именно это требуется от страны, вышедшей по многим показателям на лидирующие позиции.
Что же это за система, которая позволяет догнать кого угодно, но не позволяет выйти вперед? О японском воспитании как явлении специфическом и в высшей мере экзотичном написаны горы книг. Оно представляет собой комплекс главных и второстепенных принципов, правил и методов. Они начали разрабатываться ещё в XVII веке основоположниками японской педагогики Тодзю Накаэ (1608–1648), Экикэн Каибара (1630–1714) и другими учёными. Её главное положение состоит в том, что ребенок — это существо в психологическом отношении принципиально отличное от взрослого, поэтому с ним надо вести себя совершенно иначе.
«Нельзя из ребёнка сразу сделать взрослого, каждому возрасту должны предъявляться свои требования, ограничения в поведении нужно вводить постепенно», — говорили они.
Сообщения иностранных путешественников и журналистов о том, что японские дети вообще не плачут, а мамы спокойно позволяют им сидеть в лужах, в общем соответствуют действительности. Они подтверждают, что нынешние родители, как и сто лет назад, добросовестно выполняют заветы классиков. Вот что писал по этому поводу А. Николаев в 1905 году: «С раннего детства, ещё в семье ребёнку предоставляется большая свобода под единственным условием, чтобы он не приносил вреда ни себе, ни другим; его охраняют, но не стесняют; его уговаривают, но редко прибегают к принуждениям. <…> Запугивать ребёнка бранью или укоризненными взорами считается недопустимым; всякое наказание должно быть наложено, насколько возможно, совершенно спокойно. Дать подзатыльник ребёнку за какую бы то ни было провинность — значит показать свою невоспитанность и вульгарность. <…> Общепринятая этика повелевает быть с детьми терпеливым» (Николаев, 186). Это и есть отношение к ребёнку как к существу иной психической организации. С японской точки зрения, мать, которая пытается криком, бранью и угрозами добиться чего-то от плачущего ребёнка, выглядит довольно глупо.
Как взрослые должны быть взрослыми, так и дети всегда должны оставаться детьми, на этот счёт в Японии тоже строгие правила. Японские дети не играют в правительство и не имитируют управление страной. Они не надевают фраков с вечерними платьями и не исполняют в них бальных танцев под аплодисменты взрослых зрителей. Мальчики не «дружат» с девочками и не играют в любовь в начальной школе. Считается, что всё это взрослые дела, детям заниматься ими не положено. Тем, кто хотел бы побольше узнать о японских запретах для детей, могу рекомендовать для просмотра программу «Ералаш». Почти всё, что делают юные герои этой популярной серии, находится в японской педагогике под строгим запретом.
Работа по подготовке полноценных членов японского общества начинается со школы. В соответствии с принципом постепенности японские первоклассники в первые дни школы не учатся. Они приходят сюда с мамами на час-другой, как на экскурсию. Им показывают, что такое парта, как за неё садиться, как обращаться с портфелем. Особое внимание уделяется этикету: как здороваться, как прощаться, как слушать учителя, как задавать вопрос. С этого начинается приучение к важнейшей части взрослой жизни — соблюдению формальных правил поведения. Во многих странах главной задачей начальной школы считается обучение основам грамоты, в Японии же 9 человек из 10 полагают, что базовые морально-нравственные ценности являются более важным элементом, чем предметные знания (Такахаси, 2003: 135).
Привычка к коллективной выработке правил и их последующему соблюдению — одна из главных целей школьного воспитания. При этом в любой деятельности, какой бы творческой она ни была, заранее определяются внешние границы и нормы, которые нельзя нарушать ни при каких условиях.
Если ученики решили снять видеофильм о своей школе, то заранее будет определена его продолжительность, основные объекты съёмки, распределены обязанности между участниками и временной график работы. План будет распечатан и выдан всем на руки.
Решение математической задачи оригинальным способом удостоится сдержанной похвалы учителя, но будет непременно сопровождено замечанием о том, что она была решена хотя и быстро, но не надлежащим способом. А это недостаток. Точность и аккуратность действий, следование установленным правилам ценятся выше импровизации, даже талантливой.
Если школьная бейсбольная команда выезжает на игру в другой район, то заранее составляется детальный распорядок дня в поездке от подъёма до отбоя, с указанием времени отправления, возвращения и длительности в пути. Свободного времени, когда члены команды предоставлены самим себе, как правило не бывает. Впрочем, это относится не только к выездам. В японской школе отношение к свободному времени такое же, как в российской армии: чем его меньше, тем лучше.
Выработанный японским обществом график формирования и развития личности рассчитан на всю жизнь. Постепенность воспитательного процесса имеет своим следствием более позднее взросление японцев по сравнению с зарубежными сверстниками. Особенно это заметно в студенческом возрасте.
В странах Европы и США студент высшего учебного заведения считается взрослым членом общества. В Японии совершеннолетие официально наступает в 20 лет, с этого времени молодым людям разрешается участвовать в выборах, употреблять спиртное и вступать в брак без разрешения родителей. Но реальная готовность к взрослой жизни и полной социальной ответственности приурочена к окончанию вуза. До 22 лет, когда большинство молодых людей получают диплом о высшем образовании, они официально остаются «объектом воспитания». Отсюда заметная невооружённым глазом инфантильность их поведения.
Она проявляется по-разному. Например, в том, что большинство японских студентов не могут внятно ответить на вопрос, зачем они учатся в вузе. Самые распространённые ответы: «потому что так положено», «так делают все». За исключением небольшой части студентов элитных университетов, они не имеют ни малейшего представления не только о том, чем будут заниматься, но и о том, чем они хотели бы заниматься в будущем.
Отношения между студентами и преподавателями ничем не напоминают отношений между коллегами, свойственных лучшим университетам мира. В Японии доминирует конфуцианская модель поведения с поправкой на современность. Распространённый тип преподавателя в японском вузе — это не столько методически грамотный профессионал, способный научить специальным знаниям, сколько лицензированный организатор и наставник молодёжи в самом широком смысле. Что-то вроде классного руководителя в школе, только уровнем повыше. Неформальное общение профессоров со студентами за пределами университета всячески приветствуется. Это относится и к совместным ужинам со спиртными напитками. Ситуация, когда преподаватель с рюмкой сакэ не очень связно излагает что-либо своим студентам, вполне обычна. Она ни у кого не вызывает ни удивления, ни порицания. Следует заметить, что японские студенты в таких ситуациях держатся очень корректно и доброжелательно.
В процессе учёбы японские студенты даже не стараются выглядеть взрослыми и ответственными за свои действия. Они легко признаются в том, что проспали лекцию, не подготовились к экзамену, обещают исправиться и благодарят сэнсэя за терпение. Эта черта отмечается многими иностранными преподавателями. Ответственность студентов в вузе, как и в жизни вообще, ограничивается требованиями быть честными, послушными и исполнительными. В соответствии с пословицами сёдзики ва иссё-но такара («честность — сокровище жизни»), сёдзики ни ситэ сон ва най («в честности убытка не бывает») и другими подобными изречениями. Инфантильность, незнание студентами самых простых вещей и ошибки легко прощаются (воспитательный процесс ещё не завершен), но за нечестность наказывают сурово. Например, списывание на экзаменах, которое в России считается едва ли не обязательным атрибутом студенческой жизни, в Японии рассматривается как чрезвычайное происшествие. Студента, уличённого в списывании, обычно наказывают аннулированием всех зачётов и экзаменов текущей сессии. Он должен будет прослушать все курсы ещё раз, что может продлить его пребывание в университете и стоить немалых денег.