До свидания, наш ласковый Хаус!

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

До свидания, наш ласковый Хаус!

До свидания, наш ласковый Хаус!

Самый популярный телесериал мира закончился почти незаметно. Семь с половиной лет, восемь сезонов, 177 серий. Шестьдесят шесть стран и более восьмидесяти миллионов зрителей. Два десятка престижных кинематографических наград. И вот он закончился, но мало кто сказал вслед "Доктору Хаусу" прочувственное слово.

Думается, причина на поверхности. На протяжении как минимум двух последних сезонов сериал сползал к вырождению, пестрел повторами и штампами, а последние серии стали апофеозом сценарного бессилия и банальной продюсерской дурновкусицы. Результат: аудитория завершающих сезонов намного меньше, чем даже у первого. Вот что бывает, когда превращаешь искусство в дойную корову. Кроме того, сценаристы стали заложниками собственной большой удачи: они создали громаду, но в конце концов её надо было куда-то девать. Взорвать - самое простое решение.

Однако самый популярный сериал первого десятилетия нового века теперь уже навсегда останется значимым фактом культуры. Фактом, по которому можно судить о нас и нашем времени. Так что это было и почему мы полюбили "Доктора Хауса"?

Конечно, без Хью Лори ничего бы не получилось. Это феноменальный случай, когда актёр попадает в сердцевину десятки: без этого стопроцентного воплощения се-риал, скорее всего, уже на первом сезоне стал бы пошлым или вульгарным, или циничным, или бессмысленным, или унылым.

У истории про то, как злобный врач-наркоман, играя на грани фола, в последний момент спасает пациента от смерти, были все шансы получить не премии "Золотой глобус" и "Эмми", а "Золотую малину" за самый идиотический сценарий.

Всё дело в том, что он не идиотический. Он, напротив, очень умный.

[?]Лет десять назад, выступая в "Школе злословия", известный журналист Александр Привалов, отвечая на вопрос: почему он любит родное Отечество, сказал, среди прочего, что любит сложность:

сложный склад языка, склад мышления, при котором русский человек существует одновременно в нескольких проблемных планах. Грубо говоря, обсуждая дела с начальником, может одновременно вспоминать беседу с женой и сочинять эпиграмму на друга.

"Доктор Хаус" - сериал американский, и сюжет его прост, как две копейки. Но в отличие от огромного количества подобной голливудской продукции диалоги в нём многоплановы. Вот команда Хауса обсуждает дифференциальный диагноз - эпизод, который непременно бывает в каждой серии. Непосредственно перед этим пациент, как правило, корчился в судорогах, захлёбывался собственной рвотой и готовился потерять жизненно важные органы. Теперь он в отключке, и у команды Хауса есть от двух часов до двух суток, чтобы попытаться его спасти. Врачи наперебой перечисляют самые невероятные диагнозы, счастливые зрители про такие и не слышали. Хаус молчит и крутит трость или лежит на полу, уставившись в потолок. А потом говорит что-нибудь вроде: "А что, пациент в детстве падал с качелей? Где он нам соврал?" Или даже так: "Кэмерон, а почему ты сегодня надела туфли на высоком каблуке? Вы что, спите с Чейзом?"

Может показаться, что Хаус издевается. И он действительно издевается. Но одновременно он ещё и думает. И будьте уверены: он придумает. Просто он существует сразу в нескольких проблемных планах, и если в одном из них ему пока нечего сказать, он выскажется в другом. Главное для Хауса - это чтобы его мозг был занят, чтобы ему не было скучно. И он не просто сам по себе такой: он меняет людей. Пройдёт немного времени, и команда Хауса уже не будет прежней. Молодые врачи у тратят легковерие, ста-нут подозрительными и несколько циничными, но взамен приобретут способность мыслить многопланово, к ним будут приходить озарения, и они уже никогда не будут бояться высказывать собственное мнение. Замечу: мнение, которое они могут обосновать (иначе Хаус в особо обидной форме скажет им, что они - идиоты). Что может быть лучше для диагноза?

Как всё же получилось так, что в насквозь политкорректной Америке на массовый экран вышел фильм о враче-мизантропе, который то и дело отпускает сексистские шуточки, а под настроение издевается над неграми, евреями, верующими, полицейскими и детьми, больными раком? Как получилось, что зрителям понравился врач, который презирает почти всех пациентов и открыто старается их уязвить? Какой врач вам понравится больше: тот, что будет участливо держать вас за руку и развлекать разговорами, пока вы не умрёте, или тот, что, исходя ядом сарказма, будет до последнего биться за вашу жизнь, пока останется хоть самый ничтожный шанс на спасение - даже если все остальные сочтут этот шанс несуществующим? Потому что Хаусу плевать на слова.

Способность лгать, по его утверждению, отличает человека от животного - и он лжёт: легко, непринуждённо и, можно сказать, высокохудожественно. "Только поступки всё меняют", - говорит он и регулярно спасает людей (уверяя, что это побочный продукт от его любимого занятия - разгадывания загадок). Вы готовы позволить топтать любимые мозоли человеку, который вас спасает?

Однако причина не только в этом. Гениальный врач-мизантроп - это занятно, но сколько же можно мизантропствовать?

Постоянное пренебрежение к человекам, даже облачённое в остроумную форму, неизбежно утомляет. Штука в том, что Хаус внутри не совсем такой, как Хаус для повседневного употребления. Нет, душа его вовсе не белая и пушистая, но она, несомненно, есть. Постоянный лжец, он всегда безукоризненно честен, когда правда действительно важна. Он допытывается о последних причинах не для того, чтобы над ними посмеяться, а потому, что только они имеют значение. Он не верит в Бога, в рай, в любую форму жизни после смерти, и именно поэтому поставит на кон всё, чтобы спасти эту - единственную - жизнь. И если абсолютно все усилия окажутся напрасны, перед таинством смерти он, язвительный болтун, не верящий в таинства, остановится в молчаливом уважении. Эгоист и циник, он предъявляет своей совести самые высокие требования. "Извинения - это мощная штука. Вели кому-нибудь спрыгнуть с крыши, потом скажи ему "прости" и живи себе дальше", - едко замечает Хаус о психотерапии, которая учит преодолевать чувство вины. Хаус редко испытывает вину, но в тех случаях, когда испытывает, ему не поможет никакая терапия. Его совести, которая прячется так глубоко, зубы не заговоришь.

"Я не сильный, я уязвимый", - говорит он. И ещё: "Я не грустный, я сложный. Девчонкам это нравится". На самом деле он и сильный, и сложный, и грустный, и уязвимый. За это его и прощают зрители. И нравится он далеко не одним девчонкам.

Мы вряд ли могли бы любить человека, который насмехается над нами и при этом всегда оказывается прав. Только в одном случае: если бы мы, не такие остроумные, как Хаус, и совсем не такие гениальные, в чём-то чувствовали своё над ним превосходство. Это не так трудно: Хаус несчастлив. Он калека, постоянно испытывающий боль. Он наркоман, разрушающий почти все человеческие отношения. Он помешан на своей индивидуальности и своём даре, потому что только дар врача, только умение разгадывать загадки оправдывает довольно жалкое существование доктора Хауса в глазах самого доктора Хауса.

Думается, это стало и причиной, почему фильм выпустили на экран, и он стремительно сделался популярен. Антисоциальные выступления, до крайности неполиткорректные заявления доктора Хауса, с одной стороны, помогают людям, объевшимся законопослушности и политкорректности, выпустить пар. И если Хаус говорит своему коллеге, негру: "Когда вы уже перестанете ждать, что придёт белый человек и всё сделает за вас?" - это ведь забавно, правда? С другой стороны, приглядевшись, легко заметить, что вехи политкорректности расставлены в фильме очень грамотно: подчинённый Хауса, который станет его начальником, - негр; как и психотерапевт, к которому Хаус вынужден обратиться за помощью. А ещё, при всей уместной доле самоиронии, в фильме ну очень много положительных евреев[?] Да, Хаус без должного почтения разговаривает со священниками и детьми, больными раком. Да, когда интересы Хауса противоречат закону, он приложит все усилия, чтобы закон обойти, и это очень понравится зрителю. Но это же Хаус - гений, калека, наркоман. Ему нем

ножко можно то, что другим нельзя. Тем более что в конце концов он всё равно слетит с катушек и загремит в клинику, а потом и в тюрьму. Политкорректность превыше всего.

Интересно, что последние, наименее популярные, сезоны пестрят вкраплениями прямой политической пропаганды. Это и воззвания к патриотизму бизнесмена, который хочет в разгар кризиса вывести производство в Китай, оставив без работы несчастных американцев. И похвала прежде построенным зарубежным американским заводам, которые обеспечивают работой и спасают от голода бедных филиппинцев.

И осуждение стукача-пацифиста, который сорвал американскую боевую операцию в Ираке. Многое хотели привить создатели фильма на такое успешное, стремительно разросшееся дерево "Доктора Хауса". Но оно уже разбило стеклянную крышу оранжереи и вышло из-под контроля.

Последние серии, если вдуматься, довольно страшны (когда бы не были так заштампованы и жалки). Единственный друг Хауса заболевает неизлечимым раком. Жить ему осталось пять месяцев.

Хаус, спасаясь от очередного полицейского преследования, инсценирует жуткое самоубийство со взрывами, каким-то невероятно чудесным образом всех обманывает, и они с другом уезжают на мотоциклах в сияющую даль под звуки песенки Enjoy yourself! ("Наслаждайся!"). Несмотря на неумеренно размазанную по экрану патоку, возникает вопрос: что останется от этого "наслаждайся!" через пять месяцев, когда Хаус, оборвавший все связи и формально уже покойный, потеряет единственного человека, который для него важен?

Перед нами классический пример того, как создатели не знают, что делать с переросшим их созданием. Однако Хаус уже стал героем нашего времени: беспощадный спаситель жизней, прагматичный романтик, совестливый циник, инфантильный гений, лжец без страха и упрёка. Мы хотим пророка, который вступит в схватку со смертью, поразит нас отточенной логикой и всегда окажется прав, но на всякий случай заранее объявляем его сумасшедшим.