Джилиан Хэнкок ХАУС И ДОМ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Джилиан Хэнкок

ХАУС И ДОМ

Несмотря на название, «Доктор Хаус» это производственный сериал. За немногими исключениями его действие происходит в больнице, а дома пациентов нам показывают чаще, чем дома врачей (причем обычно в дома первых влезают в поисках необходимой информации). Джитан Хэнкок исследует отношение героев к домам, своим и чужим, и пытается увидеть то, что эти дома говорят нам о персонажах, особенно о самом Хаусе.

Ничто так не успокаивает, как дом, в котором вы живете. Войдите в дом, и вы почувствуете успокоение, даже не сняв верхнюю одежду. Цвет стен, запахи и даже свет из окон все это действует на вас как бальзам. Оказавшись дома после долгого отсутствия какую душевную и физическую радость вы при этом испытываете!

И каково ваше разочарование, когда вы идете за ножницами, чтобы срезать больничный браслет с руки, и обнаруживаете, что их нет том ящике, в котором они всегда лежали. А выцветшая и поеденная молью футболка, которую вы каждое утро с любовью складываете и прячете под подушку, скатана в ком. Затем вы идете на кухню и видите, что все вещи — не там, где были. И тогда вы начинаете думать, что физическое здоровье вернулось к вам за счет умственного.

Наконец, срезан пластиковый браслет с помощью ножа для разделки мяса, вы садитесь на край кровати и задумчиво вертите в руках тонкую пластиковую полоску с дырками, совершенно не подозревая, что объяснение всему происходящему буквально перед вашим носом:

Идентификационный номер: 58873

Дата госпитализации: 12–31

Учебная больница Принстон-Плэйнсборо

Доктор Грегори Хаус

«Что это за больница, где стены сделаны из стекла?»

Ипохондрикам остается только мечтать о таком месте, как Прппстон-Плэйнсборо; архитектура и дизайн больницы — воплощение чистоты и опрятности. Неоновая вывеска над входом в поликлинику горит стерильным голубым цветом и призвана внушить посетителям надежду. Коридоры мерцают в потоке света, идущего через атриум. Половина стен в больнице — это вовсе не стены, а огромные стеклянные панели, образующие окна и раздвижные двери. Все вместе это выглядит как человеческий террариум, в котором обнаруживается много необычных обитателей: больные с сильнейшими аллергическими реакциями, с чумой, с кровоточащими глазными яблоками, с волчанкой (…ну, может, и не с волчанкой). Каждый из таких экземпляров лежит за изумительной чистоты стеклянной перегородкой, ожидая врача, в полной готовности к тому, что его будут осматривать, колоть, а там, глядишь, и вылечат.

К счастью, учебная больница в Принстон-Плэйнсборо — это не только белоснежные халаты врачей и жидкость для мытья стекол. То, что выглядит несколько холодно и стерильно, согревается изолирующей деревянной обшивкой стен и краской цвета мха. Сквозь огромные стеклянные панели можно разглядеть то, что находится внутри и больше похоже на библиотеку, чем на кабинеты. Элементы академического стиля заметны в разных местах, они должны смягчить впечатление от пребывания в лаборатории и создать спокойную обстановку. Просто откиньтесь в кровати в своей отдельной палате и наблюдайте через окно, как на ветру раскачиваются сосны и вечнозеленые кустарники. Можно даже немножко посмотреть сериал «Главный госпиталь», страшно не будет, потому что сами-то вы — в надежных руках.

Ну что? Почувствовали успокоение? Хорошо. Потому что именно сейчас симпатичные врачи влезают в ваш дом, и вам лучше в этот момент их не тревожить.

«Мои дом — моя крепость», — говорится в пословице. Она справедлива как всегда, только сейчас вместо средневековых укреплений из камня и железа мы окружаем себя более легкими барьерами из мебели, картин, семейных фотографий, домашних животных. Пощелкайте каналами телевизора, и перед вами предстанет огромное количество всевозможных вариантов устройства дома, причем все они предлагают помощь в том, как выразить свою индивидуальность. Говорят, о книге по обложке не судят, однако о человеке можно судить по тому, как оформлено его жилище.

Но дом — это не только парадные комнаты. Это также повествование о том, кто мы есть на самом деле, это масса мелких вещей, которыми мы ежедневно пользуемся. Наш естественный позыв прибраться перед приходом гостя — это стремление спрятать то, что мы не хотели бы показывать, то есть именно то, что представляет наибольший интерес для любого следователя. Дом внезапно заболевшего человека представляет собой идеальное место для судебно-медицинской экспертизы, в нем все как будто заморожено в момент начала заболевания — со всеми следами грехов, открытых взору. Поэтому Хаус с недоумением спрашивает: почему вы усложняете работу детектива?

«Неужели полиции требуется разрешение на то, чтобы войти и осмотреть место преступления?» — кипит он, когда Форман предложил взять у больного ключи от его дома. Такая формулировка не случайна. В отличие от большинства врачей, которые видят в пациентах несчастных жертв, Хаус в каждом больном видит подозреваемого и, очень возможно, соучастника собственной болезни. Подобно частному детективу без комплексов, Хаус пойдет на все, чтобы разобраться в случившемся. Его в лучшем случае скользкие отношения с законом временами ставят его в сложное положение, но его опасные контакты с представителями закона позволяют нам понять, как сам Хаус видит себя по отношению к законам, управляющим другими людьми. Как детективы и агенты ФБР, иногда оказывающиеся в ситуациях, когда им приходится нарушать закон, Хаус считает, что ему позволено то же самое, только в области медицины. Конечно, никакого юридического оправдания этому нет, но ситуация такова, что время решает все. Поэтому, исполненный самых благородных намерений спасать человеческие жизни, Хаус считает оправданным почти все.

Но в одиночку ему это сделать не под силу. Поэтому Хаус часто задействует свою группу специального назначения — Кэмерон, Формана н Чейза, — которые с неохотой принимаются за грязную работу.

«Доктор Хаус» является первым из больничных сериалов по числу показанных сомнительных и откровенно незаконных операций, он отличается от прочих и тем, что героям удается безнаказанно выйти из криминальных ситуаций. В причинах этих ситуаций — будь то милые, но что-то скрывающие больные, или лимит времени — еще предстоит разобраться. Так или иначе, но молодые врачи из отделения диагностики в больнице Принстон-Плэйнсборо вламываются в дома, крадут чужие вещи и съедают чужую еду гораздо чаше, чем герои прочих сериалов со времени «Закона и порядка». У них за плечами двухлетний опыт таких действий, и не похоже, что они собираются остановиться.

Еще не закончился первый перерыв на рекламу в пилотной серии, а Хаус уже потребовал от своих подчиненных нарушить закон, и с этого момента проникновение в дома людей стало одной из главных тем сериала. Судя по выражению ужаса на их лицах, с таким требованием Хаус обращался к ним впервые. Но возмущение длилось недолго — Хаус настолько хорошо вымуштровал свою команду, что к концу второго сезона даже угроза Божьей кары их не останавливает. В серии «Хаус против Бога» (2–19) у них были очень серьезные основания не влезать в дом Грэйс, больной раком (учитывая и то, что она не была пациенткой Хауса). Но даже перспектива встретить суровый взор Всевышнего не избавляет их от привычки к «взлому и проникновению», эта привычка укоренилась. Однако, учитывая количество спасенных жизней с того момента, когда наши люди в белых халатах пустились во все тяжкие, разве можно их осуждать?

Конечно, совсем зеленых юнцов на лакое важное задание не пошлешь, новичкам нужна опытная рука, которая показала бы им, что к чему. И если нужен кто-то, кто совершит преступление, то это Форман, — но крайней мере, так считает Хаус. Он быстро вспомнил криминальное прошлое Формана — тот в подростковом возрасте совершил взлом, Он даже притворился удивленным, когда Форман сказал, что придется разбить несколько окон, чтобы добыть то, что нужно. «А разве ты не таким образом проник в дом Фельтегрса?» — подтрунивает он над испытывающим благородное негодование Форманом (серия «Пилот», 1–1). Но, несмотря на постоянные насмешки, которыми Хаус бьет по больному месту, напоминая о подростковых грехах, Форман в большинстве случаев берется за выполнение поручений по взлому домов, демонстрируя тем самым, что видит пользу в том, чтобы иногда нарушить закон. Не считая периодических набегов на чужие холодильники, операции Формана осуществляются вполне профессионально, и он добывает необходимую информацию независимо от того, как относится к конкретному больному, и от того, к чей дом проникает. Даже тогда, когда это — неопрятный дом коррумпированного полицейского (от которого он позже заразился смертельной болезнью, серия «Эйфория. часть 1», 2–20), он сохраняет хладнокровие и равнодушие, хотя и нe удерживается от комментариев, запечатывая найденные доказательства в пластиковый пакет.

А Чейз на заданиях по взлому и проникновению в чужие дома проявил себя не самым лучшим образом, и возникает вопрос, какую роль в этом играет удача и за свое ли дело берется молодой человек. Ведь это тот же самый герой, который в серии «Любовь зла» (1–20) залезает в шкаф, полный садомазохистских приспособлений, встает на колени и разглядывает черную кожаную маску, а затем быстро тащит из «ящика Пандоры» пригрошню ментоловых леденцов,[90] Похоже, что у Чейза весьма сильно развит инстинкт выживания, проявляющийся в ситуациях, когда его карьера находится под угрозой или когда ему грозит физическая опасность, как это произошло, когда он отказался общаться с обитателями тюрьмы в серии «Приятие» (2–1). Но в то же время он допускает самые невероятные ошибки, когда дело касается неявной угрозы.

Чейзу постоянно приходится участвовать во взломах, при этом ему везет меньше других. Так происходит в серии «Проклятый» (1–13), когда он прячется от полиции на дереве и падает с него. Еще более занятной была ситуация в серии «Хаус против Бога» (2–19), когда где-то за входной дверью зазвенели ключи, а у него даже не было заготовлено объяснение на такой случай. Оказалось, что бояться нечего, поскольку Уилсон, сожитель больной хозяйки, в данный момент находился в больнице и сидел за столом с Хаусом. Однако это здорово пощекотало Чейзу нервы и заставило его на пару минут сжаться от страха (а может, этому бывшему семинаристу предначертана такая карма). Было также незначительное дельце, когда Чейз и Форман залезли в дом Стэйси и обнаружили блюдо с коржиками, на которых были их имена! Формана, знавшего Хауса и остерегавшегося Стэйси, проведшей с Хаусом пять лет, это угощение не впечатлило, зато Чейз на него набросился и продолжал жевать вплоть до начала следующего эпизода. Странно, что в этом эпизоде нам не предоставили возможности наблюдать, как наш симпатичный белокурый австралиец умирает от отравления.

«Когда влезаешь в чей-то дом, лучше, чтобы при тебе была белая телка»

Трудно сказать, сильно ли будет отличаться наша оценка Кэмерон от оценки, данной Форманом. Для человека, который проявляет столько заботы о больных, Кэмерон удивительно невозмутима в своей роли взломщика. И не потому, что ей все равно, равнодушие — не ее черта. Но интересует ее жилец дома, а поскольку этот жилец уже находится в больнице, пустой дом ее не занимает. Вот почему во время таких экспедиций она в основном сплетничает о коллегах, что часто раздражает ее подельника.

Хотя подобная болтовня во время взлома в чужой дом имеет определенный смысл, все-таки главное — показать, что Кэмерон из всего окружения Хауса является самым ярким примером того, что наш дом — продолжение нас самих. В сериале жилье Кэмерон мы видим лишь бегло (милое, но в то же время невыразительное пространство), но порог дома нам показывают достаточно четко.

Когда Кэмерон продемонстрировала способность жертвовать собой, уйдя с работы во время правления Воглера, Хаус неожиданно решил отправиться к ней домой. Кэмерон, не привыкшая сидеть без дела, в это время занималась на тренажере и встретила Хауса в пропотевшем спортивном костюме. Естественно предположить, что она пригласит его войти. Ее роль просто требует этого, ведь она все доводит до логического конца. Она без ума от Хауса. Будучи врачом, она склонна заботиться о нем как о больном. Ей следовало переодеться в свежую одежду и, кроме того, пригласить посетителя войти в дом. Но Кэмерон поступает иначе: она использует порог как козырную карту, как нечто, что опытный психолог моментально воспринимает как что-то необычное. Порог стал некой границей, на которой она диктует свои условия: либо у нее будет доступ к Хаусу и он позволит ей войти в зону своей личной жизни (это может быть свиданием), либо Хаус должен забыть и думать о ней.

То, что жилище для Кэмерон есть нечто святое, только подтверждается ее последующими отношениями с Чейзом. Во втором сезоне, в серии «Охота» (2–7), после того, как Кэлвин, больной СПИДом, пошутил, сказав, что Кэмерон слишком правильная, она решается на эксперимент. Но даже эта попытка попробовать быть менее нравственной оказалась довольно смазанной. Она припрятала таблетки, предназначенные для больного, а затем отправилась в кабинет, плотно закрыла дверь и выпила их. Непонятно, позвала она Чейза до этого или после того, как приняла их, но как только он появился на пороге, сомнений относительно того, зачем она его позвала, не осталось. Очевидно, предлогом было приглашение выпить с ней, так или иначе глаза у нее горели и была она явно под кайфом. Показательно, что, только оказавшись внутри знакомых и надежных четырех стен, она смогла отдаться своим порывам. Для нее это был компромисс, нечто среднее между образом благочестивой и добродетельной особы и развязной и похотливой девицы, которая «пришла на вечеринку, повеселилась, наглоталась таблеток, потянуло на секс», то, по поводу чего ее дразнил ее пациент. И на один вечер она решила, что Чейзу можно довериться, так как он никому не расскажет о ее падении.

Возможно, именно эта защищенность на собственных барьерах заставляет ее с таким упрямством рушить барьеры вокруг окружающих. Потому что больше всего Алисой Кэмерон хочется проникнуть в хорошо укрепленную и обороняемую крепость, которой является Хаус.

ЧЕЙЗ: Вам бы понравилось, если бы я влез в вашу личную жизнь?

ХАУС: Вовсе не понравилось бы. Поэтому у меня ее нет.

(«Проклятый», 1–13)

Влезть в душу Хауса — непростое дело.

Человек, для которого нарушить личное пространство других — раз плюнуть, свое собственное пространство оберегает с особой тщательностью. Он извлекает уроки из общения со своими больными, а его подручные испытывают на себе тот образный взлом и проникновение, которые являются его специальностью. Смерть мужа Кэмерон, приводы Формана в полицию, болезнь отца Чейза — Хаус собирает все эти факты как сорока-сплетница и упоминает о них в разговоре ради шантажа или дабы увидеть реакцию собеседника. Кадди тоже не поздоровилось, когда Хаус, Чейз и Форман раздобыли ключи и обшарили ящик, в котором она хранила нижнее белье в серии «Шалтай-Болтай» (2–3). Цель этой операции — увидеть ее реакцию. Хаусу известны многие трюки операций по взлому и проникновению, поэтому сам он делает все, чтобы не подвергнуться подобному насилию.

Бесполезно пытаться понять характер Хауса, изучая то, что его окружает. И его дом, и кабинет выглядят совершенно безлико, хотя кабинет невозможно представить без «Волшебного шара»,[91] а его самого — без трости. Кэмерон как-то заметила, что обстановка дома Хауса характерна для человека, страдающего ожирением и отрезанного от мира. Совершенно очевидно, что Хаус не смотрит передачи о том, как обустроить дом, а если когда-то и смотрел, то воспринял полученную информацию с опаской. Чтобы узнать о Хаусе больше, недостаточно порыться в его шкафах. Необходимо заглянуть внутрь этого человека.

Проникнуть сквозь внешнюю оболочку Хауса отнюдь не просто. Эта крепость выстроена из сплошного кирпича — слегка истертого, местами треснувшего; она окружена колючей проволокой и неухоженными лужайками. Даже если вы бесцельно слоняетесь за оградой этой крепости, все равно возникает неприятное ощущение, что за вами наблюдают. Это — дом Хауса, он отличен от прочих. Если границы других домов отмечены белой изгородью из штакетника, Хаус окружил себя границей, выстроенной из огромного количества маленьких белых таблеток.

Пристрастие Хауса к викодину ни для кого не секрет. Омертвение мышцы бедра доставляет ему постоянную боль. Во всяком случае, так он утверждает. Но, как нам продемонстрировала Кадди, заменившая викодин на другой препарат, таблетки для Хауса являются не столько лекарством, сколько эмоциональным допингом. Изначально викодин помогал ему справляться с невыносимой болью, однако сейчас он помогает Хаусу преодолеть любой дискомфорт. Как человек, который отгораживает и защищает свое пространство от остального мира, Хаус постарался выстроить его таким образом, чтобы отгородиться от острых углов; поначалу это было непреднамеренно, но сейчас он делает это целенаправленно, укрепляя стену отчуждения всякий раз, когда глотает очередную таблетку.

Похоже, родители Хауса так и не побывали в его доме; в большинстве случаев он просто гасил свет и притворялся, что его нет дома. Уилсон обнаружил, насколько противоречив Хаус в отношении своих гостей, когда во втором сезоне сам оказался в ловушке, сродни вращающейся двери. Хаус разрывается: с одной стороны, он ревностно стремится защитить свое пространство, а с другой — ему приятна компания другого человека. В результате жизнь Уилсона превращается в ад. Учитывая прием, который Хаус обычно оказывает попавшим в его крепость, отказ впустить Кэмерон является актом милосердия.

Хаус скрывает от посторонних и свою внутреннюю жизнь. Он не знакомит родителей со своими коллегами, скрывает от друга игру в карты, а эмоции держит в стороне от поступков. Трудно сказать, устраивает ли его такая сегментированная жизнь. Возможно, он настолько к этому привык, что не хочет ничего менять. Но дуновение ветра может сбить с пути самого опытного путешественника. Совершенно неожиданно одному человеку удалось проникнуть в святое святых внутреннего мира Хауса. И когда он это обнаружил, его охватила паника. Конечно, помогло то, что у Стэйси была карта, — когда-то они были близки.

Погоня за Стэйси Уорнер поначалу выглядела очередной нелегальной операцией. Хаус использовал старые трюки: поручил своим подручным проникнуть в ее дом, шпионил, рылся в истории ее болезни, хранящейся у терапевта. Трудно сказать, какую цель он преследовал, возможно, поначалу он сам этого не понимал. В результате он занял место в ее доме, а затем и в сердце, что стало самой совершенной операцией но взлому и проникновению из всех совершенных ранее.

Но в этой сумасшедшей погоне он упустил одну важную деталь. Проект под названием «Стэйси» отличался от прочих проектов. Сразу становится ясно, что Хаус нашел себе подходящую спутницу. Резкая, остроумная и, несомненно, признающая его талант, Стэйси была в курсе дел Хауса — в отличие от тех, кого он пытался надуть раньше. И пока он настойчиво пробивал брешь в ее обороне, Стэйси точно так же пробивалась через укрепления, возведенные Хаусом. Он, не до конца отдавая себе в этом отчет, рассчитывал заманить Стэйси в свои сети, и был искренне удивлен, когда обнаружил, что она уже ждет его, причем ждет вполне осознанно. К сожалению, пробиться к желаемой цели — это еще не все. Несмотря на то что Стэйси понимала и принимала всю сложность характера Хауса, в конечном итоге он сломался и отверг ее, вернувшись в свое одиночество.

Пребывание в замкнутом, отрезанном от мира пространстве, где все эмоции находятся под замком, действует удушающе. Но у Хауса есть место для самовыражения: это место он любит и ненавидит одновременно, это — больница.

Стеклянные коридоры и успокаивающий зеленый цвет вряд ли производят на Хауса какое-либо впечатление, когда он вышагивает по комнатам, стуча тростью но кафельному полу. В то время как его подчиненные влезают в чужие дома через окна, пробираются под покровом темноты, Хаус идет к разгадке, собирая невидимые детали мыслей и поведения больных, выстраивая картину, которую видеть дано только ему. В больнице Хаус становится героем, потому что там он может быть самим собой. Вне больницы, если он ведет себя естественно, на него смотрят как на ненормального.

Для Хауса учебная больница в Принстон-Плэйнсборо является интеллектуальным жилищем, магазином игрушек, полным головоломок, к которым у него есть ключ. Там, внизу, в холле есть аптека, есть коллеги, жаждущие услышать его слово; больница дает ему некую основу, которой нет за ее пределами. Для кого-то это временное убежище, для других последний приют. Для Хауса это дом.

* * *

Джилиан Хэнкок живет на краю известного нам мира, в Веллингтоне, в Новой Зеландии. Днем она занимается систематизацией информации, ночью пишет книги, свободное время проводит в сложных бартерных сделках с безжалостными пиратами, но говорить об этом не может. Когда пираты наседают на нее, она напоминает себе, что где-то кто-то исполняет интерпретационный танец, что радует ее. Как и все в Новой Зеландии, она лично знакома с хоббитом.