9

9

В начале девяностых, наездом, я попал в Калужскую область, в небольшой провициальный город Тарусу, расположенный на левом берегу Оки. Там случайно узнал, что в окрестных заброшенных деревнях есть возможность оформить земельный участок для «ведения подсобного хозяйства с правом строительства дома». Непреминув воспользоваться такой возможностью я оказался в деревне Бортники, наряду с другими ставшей в 70?е годы жертвой «неперспективных деревень» и сохранившая доселе несколько старых почерневших деревянных домов. В ней, в качестве дачников, в летний период обитали 5–6 семей из Москвы, в том числе, потомки коренных жителей. Деревня приютилась среди лесов вдоль широкой поймы ручья Песочный. Здесь на пенсии я нашел приют от мирской суеты и занимаюсь творчеством, здесь воочию познал «как упоительны в России вечера». Затем меня заинтересовала история этой точки на русской равнине, чем я и хочу поделиться с читателем в контексте деревенской темы.

Таруса издревле принадлежала к княжеству Черниговскому. В Полном собрании русских летописей в первый раз о Тарусе упоминается в 1246 году. Там же упоминается удельный Князь в Тарусе и её основатель — Юрий, сын Св. Михаила Князя Черниговского. Тарусская земля, как и вся средневековая Русь, находилась под властью татаро–монголов, неоднократно подвергалась нашествию Литовцев и Крымских ханов.

В 1766 году по повелению Императрицы Екатерины II Таруса, бывшая только городищем, перечислена из Московского ведомства к Калужскому наместничеству в качестве уездного города. В 1796 году Император Павел I повелел переименовать Калужское наместничество в Калужскую губернию, а Таруса стала уездным городом этой губернии. На карте Тарусского уезда деревня Бортники обозначена 1789 годом. Сколько лет Бортники существовали до того как попасть на карту, мне установить не удалось. В 1838 году в Тарусском уезде учреждено волостное управление государственными крестьянами, и Бортники становятся волостным поселением управляемым сельской общиной. Следует пояснить, что государственные крестьяне — особое сословие крепостной России, оформленное указами Петра 1 из оставшегося не закрепощённого сельского населения. Они жили на казённых землях, несли повинности в пользу государства, считались лично и экономически свободными. В середине XIX века государственные крестьяне составляли более 50% крестьянства. Таким образом, уже в дореформенный период в отличие от помещичьих, у государственных крестьян существовала волостная община, включавшая в себя сельские общества, состоявшие в свою очередь из общин отдельных деревень. В послереформенный период всё крестьянское население России, было организовано в общности трёх уровней: волость, сельское общество и деревенская община, статус и структура которых были законодательно определены «Общим положением о крестьянах» (1861 г.). Сельская община на Руси представляла собой локальный вариант общерусского социального института и была самоуправляемым, хозяйственно — экономическим, подземельным, податным, судебным и религиозно — обрядовым союзом семей — дворохозяйств одного или нескольких соседних селений. Община была в значительной мере самодостаточным социальным организмом на основе традиционного самоуправления. Она владела и пользовалась следующими земельными угодьями: усадебной и пахотной землями, сенокосами, выгонами для скота, участками леса, землями под дорогами, пустошами, водоёмами, болотами и др. Для всех этих частей общинных угодий существовал свой устанавливаемый общий порядок пользования и распределения между дворохозяйствами. Сознательно отстраняясь от задачи глубокого анализа отдельных аспектов русской общины, следует признать, что этот порядок был демократичен и справедлив.

К усадебной земле относилась земля под домом, хозяйственными постройками и огород. Дворохозяйства не имели права продать усадебную землю за пределы общины без её согласия. По отношению к пахотным угодьям община проявляла свои права значительно в большей степени. Она стремилась распределить землю и подати (налог за пользование землёй) в соответствии с представлениями о справедливости, снимая то и другое со слабых семей, с малым количеством рабочих рук и передавая более сильным, где рабочих рук было много. Кроме того, учитывалось качество земли и удалённость от селения. В этом случае все поля разделялись на участки одинакового качества так, чтобы каждое дворохозяйство получило свою долю пахотной земли каждого качества и степени удалённости.

Принцип раздела сенокосных угодий общины (пожни), как правило, соответствовал принципу раздела пахотной земли. В некоторых общинах сенокосные угодья не разделялись на части между дворохозяйствами. В этом случае на период сенокоса каждое дворохозяйство выделяло по одному или более работников. Косцы, объединившись в одну или более артелей, выкашивали все пожни. Затем скошенное и просушенное сено делилось стогами между дворохозяйствами. Пастбищные угодья (выгоны) повсеместно находились в общем пользовании всех дворохозяйств общины и скот на них выпасался единым стадом. Пастбищами служили лес и пахотные поля, когда они свободны от посевов.

Обычно общины имели в своём владении, кроме прочего, участок леса. Каждый общинник мог пользоваться его дарами — грибами, ягодами и т. п. без каких либо ограничений. Однако для порубок устанавливался определённый порядок. Лес, река, озеро в сознании крестьян считался в определённой мере «божьими» и пользование ими не могло быть чьей — то привилегией. Община могла владеть частью реки с её берегом, болотами, участками дороги, пустошами при этом ловля рыбы, стирка белья, пользование водой, сбор мха на болоте, проезд по дорогам «не возбранялся ни для кого, и ни для кого не составлял привилегий». В настоящее время большая часть береговой линии Оки в пределах Тарусского района «прихватизирована» и недоступна.

Хозяйственное единство русской общины особенно ярко проявлялось в том, что некоторые работы её члены выполняли сообща, миром. Их виды и способы организации были разнообразны. К общественным работам относилось устройство мостов, ремонт дорог, колодцев, сооружение плотин на ручьях для поения скота и т. д.

Особой разновидностью общественных работ являлись так называемые помочи, или толоки. Толокой совершали трудоёмкие работы, которые требовали быстрого исполнения. Особенно были распространены толоки при вывозе навоза на поля. Собираются на толоку с женами и детьми. Каждый двор доставляет лошадь и телегу. Мужчины накладывают на дворе навоз на телеги — дети везут навоз на поля, сидя верхом на лошади. На поле женщины вилами стаскивают навоз понемногу с телеги, причём лошадь постоянно движется вперёд, так что навоз распределяется небольшими кучками по всему полю. В полдень оживлённая работа прерывается, — все собираются в избу к тому хозяину, чей навоз возят в данное время, и приступают к угощению, которое выставлено хозяином. Пироги, блины, щи с говядиной поедаются в изобилии, а затем следует часовой отдых, и снова работа закипела! Хотя толокою выполнялась работа тяжелая и не очень приятная, но между тем толока — это праздник для всех участников, в особенности для детей и молодёжи.

Обязательной в общественном мнении общины была общая трудовая помощь в пользу пострадавших: погорельцев, тех, у кого не уродился хлеб, заболевших и др. В тяжелые годы первой мировой войны многие общины принимали решение о «круговой поруке рабочими руками и предметами сельского хозяйства при обработке и засеве полей». Одной из функций общины была развёрстка податей и повинностей между дворохозяйствами. В случае недоимок с отдельного двора, за него должна была платить вся община. Но община обычно старалась не доводить до этого и использовала ряд средств воздействия на недоимщиков: могла продать часть зерна с полос недоимщика, продать часть имущества, послать на заработки в город и даже отдать в рекруты. Решения о мерах против недоимщиков принимались исключительно на общих сходах. Мир выносил решения и по мелким судебным делам, не передавая дела в волостной суд. Приговор нередко тут же и приводился в исполнение: «Парень набедокурил, уличён в мелкой краже — его свяжут, приведут и выпорют». Община способствовала воспитанию многих замечательных качеств в русском человеке и, прежде всего доброту и справедливость.

Выборными органами общинного самоуправления были волостной старшина, староста и деревенский старшина. На эти должности сходом жителей избирались самые толковые и авторитетные люди. Исполняя функции связанные с общей хозяйственной и духовной жизнью общины, деревенский старшина не являлся официальным лицом.

Староста был официальным лицом, избирался на общем сходе сельского общества, куда входили несколько деревенских общин, здесь же ему назначалось определённое годовое жалованье. В свою очередь волостной старшина опирался на сельских старост, которые в своих действиях выполняли все его поручения.

Примечательна речь одного из вновь избранного в 1872 году волостного старшины перед сельскими старостами: «Достопочтенные старосты сельских обществ! Видя единодушное желание волости иметь меня старшиною и зная её незавидное положение, я принял должность и священную присягу исполнять предстоящие мне обязанности согласно своему долгу; но я не надеюсь и не буду в состоянии исполнить своего долга без вашего содействия. Каждый из вас избран своим обществом, как я избран волостью. Так будем же, насколько хватит у нас сил и умения, исполнять свои обязанности — заботиться об общей пользе, прекращать споры и тяжбы, искоренять разврат и пьянство, заботиться, чтобы все в точности исполняли лежащие на обществах денежные и натуральные повинности, приводить в исправность дороги, внушать крестьянам, чтобы заботились о хорошем воспитании своих детей, любили Бога, своего Государя и начальство, которые особенно пекутся о всех нас и жалуют, чтобы все мы были счастливы и благополучны».

Дальнейшая судьба Бортников типична и трагична одновременно. Последовала коллективизация, был организован колхоз, в котором было более семидесяти дворохозяйств и начальная школа. В семидесятые годы Бортники попали в чёрный список неперспективных деревень, она была разорена и прекратила своё существование. В начале 90?х в условных границах бывшей деревни землю разделили на приусадебные участки и раздали желающим в собственность. Затем появился Федеральный Закон Российской Федерации от 6 октября 2003 года № 131 – Ф 3 «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», в котором не оказалось и отзвука бесценного опыта наших предков. Закон оставил деревню за чертой вертикали самоуправления — её обезличили в плане самоуправления, подчинив ни кому не известным, безденежным как «амбарные крысы» чиновникам и депутатам сельского Поселения.

При этом в Бортниках, в 90?х и начале XXI века, в 130 километрах от Москвы, мы были без электричества и газа, дорога к большаку была преодолима только на тракторе или на УАЗе, да и в самой деревне можно было сесть на автомобиле по самые… мосты.

Ничего не оставалось, как самоорганизоваться и самим попытаться преодолеть свою беспросветность. В основном это были 20 активных дворов, организовавших: «Общественное самоуправление деревни Бортники», в котором в качестве председателя Совета я отработал 15 лет.

За истекший период времени своими силами и средствами была выполнена электрификация деревни, поскольку администрация губернатора в 2004 г. даже на паритетных началах отказала нам в этом; выполнен капитальный ремонт ранее непролазной муниципальной автодороги д. Шишкино — д. Бортники 2,3 километра и 1,5 км. деревенских дорог, через ручей проложен трубчатый переезд; изготовлен металлический пешеходный мост через овраг; обустроен деревенский питьевой родник и т. д.

Но главная наша гордость, это памятник уроженцу Бортников — Герою Советского Союза Севрюкова Николаю Михайловичу, поставленного по решению схода в августе 2009 года. Николай Михайлович геройски погиб в бою за Родину 15 января 1943 года. Памятник по своему уникален: высота его 3,2 м, изготовлен из листовой стали толщиной 16 мм. Автор проекта художник и дизайнер житель деревни Копейкин И. А.

Завершив в 2005 году электрификацию, мы обратились к Губернатору области с просьбой газифицировать деревню. Решение вопроса было отложено на неопределённое время. Прошло десять лет — мы по прежнему без газа, если верить СМИ в одном из самых «заинвестированных» регионов России с его бессменным губернатором.

А теперь подведём итог. Либералы добились своего. Ведь они «как черт ладана» боятся возрождения русского национального самосознания и потому отторгли реальное самоуправление десятков тысяч деревень России. По сравнению с русской деревенской общиной XIX — первой четверти XX вв., современная деревня неимоверно деградировала. Федеральный Закон Российской Федерации от 6 октября 2003 года № 131 – Ф 3 «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» является фикцией традиционного русского самоуправления.

К. Г. Паустовский[35], который последние годы жизни жил и работал в Тарусе, высказал своё признание: «Таруса стала для нас тем же, чем для развития французской живописи деревушка Барбизон. Таруса вошла в историю нашего искусства как место плодотворного вдохновения».

Подобное мнение, с полным правом могли бы разделить: А. П. Чехов, М. И. Цветаева, Н. А. Заболоцкий, В. Д. Поленов, В. Э. Борисов—Мусатов, Н. П. Крымов, С. Т, Рихтер, Марина Цветаева, Бэлла Ахмадулина и многие другие творческие люди причастные к Тарусе и её природе. Могли бы… Сейчас все самые живописные приокские и иные тарусские места тупо распроданы чиновниками и превращены в виллы и коттеджные анклавы за высокими металлическими заборами.

Есть блаженное слово провинция, было чудное слово уезд, но нет больше «Русского Барбизона». Современные привластные временщики и отщепенцы от своей малой и исторической родины всё испоганили и продолжают это делать.