I.

I.

В публичном измерении учитель - фигура скорби. Он символ «бюджетника», он сир и наг, всегда «на грани» и доведен до предела (беспощадным Гайдарочубайсом или, напротив, техногенным Фурсенко - зависит от убеждений сострадающего). Он не совсем бесполезен, потому что хоть чем-то занимает детей, но работает за копейки, ему все время что-то дают, но дают мало, а может быть, и не надо больше, и так сойдет; в девяностые годы его неуклонно реформировали, а сейчас - модернизируют.

В бытовой риторике учитель - что-то среднее между серым дураком, хабалкой жэковского пошиба, латентным садистом и тем, что называется блаженненьким; при определенном критическом прищуре в одном и том же учителе можно обнаружить все типажи. Его привычно, дежурно полощут: тихого - за беспомощность, яркого - за распущенность, авторитарного - за жестокость, бескорыстного - за легкомыслие. Мажорный учитель стрижет бабло, а честный коптит небо, - и едва ли не всякое телодвижение учителя диагностируется родителями как «гребаный совок». (Идут с детьми в поход - совковая романтика, не идут в поход - совковый пофигизм; много требуют - совок тоталитарный, мало требуют - совок импотентный, далее до бесконечности.) В порядке особого снисхождения признают компетенции одного-двух учителей - ну это ж капля в море, белая ворона. «С душой и талантом, представляешь? - Не жилец. Задушат его эти кошелки своими начесами».

Конечно, каждый из родителей - стихийный аналитик системы образования, но практика широких обобщений, монолитность и категоричность суждений об учителях заставляет думать, что у школы и учительства и в самом деле есть какое-то общее лицо.