Глава 13. «МАБЕТЕКС»

Глава 13. «МАБЕТЕКС»

Осенью 1999 года активно раскручивалось дело «Мабетекс». Артем вызвал в свой кабинет меня и тогдашнего журналиста газеты «Версия», которая входила в холдинг «Совершенно секретно», Олега Лурье. Забегая вперед скажу, что Лурье принесет холдингу очень большие неприятности, из-за него обанкротится газета, Лурье будет уволен, а в 2008 году окажется в тюрьме за вымогательство. Но тогда Артем очень доверял Олегу, вернее, видел в нем хваткого и бесстрашного папарацци. По задумке Артема, мы должны были съездить в Швейцарию и встретиться там с главными фигурантами этого громкого уголовного процесса. Артем позвонил своему другу Виктору Дзодзиеву в Женеву, и тот пообещал предоставить машину и переводчика на время нашего визита. В Москве же в курс дела меня ввел журналист Володя Иванидзе, которому я безмерно благодарна за предоставленные материалы.

Первое, что сделал Лурье в аэропорту Шереметьево, — выпил бутылку коньяка. Фактически полумертвого мы с оператором Вадимом Новиковым затащили его в самолет. На протяжении всей поездки Лурье не просыхал. Его номер в маленькой гостинице в Лугано был завален женским шмотьем, он таскался по магазинам вместо того, чтобы собирать информацию и встречаться с людьми. Лурье еще в Москве пообещал договориться об интервью со всеми фигурантами, но на деле никаких договоренностей не оказалось и все расследование фактически легло на мои плечи. В самом начале я допустила непростительную ошибку — мне сообщили, что главный фигурант дела — президент компании «Мабетекс» Беджет Па-колли — находится в Лугано. Я решила — позвоню-ка ему завтра. Как оказалось, на следующий день он улетел в Германию, и несколько дней я вела с ним изматывающие переговоры о возможной встрече на границе Швейцарии и Германии. Самый состоятельный косовский албанец только что женился на молоденькой актрисе и увез ее в Баден-Баден. Беджет (который, кстати, великолепно говорит по-русски) и сам был не прочь встретиться с нами, но его жена категорически отказалась куда-либо выбираться, и встреча наша так и не состоялась. Однако не все было так плачевно — швейцарские коллеги помогли мне найти других фигурантов, интервью с ними и пролили свет на дело «Мабетекс», в котором для меня оставалось много белых пятен. Впрочем, несколько слов о самом деле. Оно фактически состояло из двух направлений, которые шли параллельно, — «Мабетекс» и банк «Дель Готтардо», но в какой-то точке они сошлись, и точка эта получила название «Кремлингейт».

После развала Союза Россия провозгласила себя правопреемницей всего хорошего и плохого, в том числе и долгов. Альпийская республика не раз кредитовала СССР, но многое из взятого в долг не было возвращено. Традиции СССР по невозвращению долгов продолжила и перестроечная Россия. В начале 1990-х швейцарские банки стали выкупать эти полумертвые долги у государства за копейки, а затем вышибать их из России с помощью хитроумных коррупционных схем. И вот здесь в нашей истории появился первый персонаж — Франко Фенини. Отец передал ему по наследству сеть ресторанов и магазинов верхней одежды в Лугано (эти магазинчики потом всплывут в оплате счетов по кредитным картам дочерей Ельцина). Франко мало интересовала торговля, и он передал управление магазинами своей жене, а сам устроился в банк «Дель Готтардо». Некоторое время он работал в одном из отделений на Багамских островах и занимался контрактами с Восточной Европой и СССР. После развала Союза он продолжил работу в русском секторе. В то время все платежи с Россией были заблокированы. Многие кредиторы должны были получить из нашей страны деньги, но не могли. Фенини, собственно, и поручили заниматься русскими кредитами. Он пытался выяснить, возможно ли вернуть тот или иной кредит, и если перспектива виделась удачной, «Гот-тардо» выкупал этот долг.

Но сотрудничество с новой Россией в новых условиях было проблемой для банка. Нужен был человек, который был бы вхож в кабинеты российских чиновников и лично договаривался бы о возвращении долгов внешнеторговых организаций. И такой человек нашелся. Один итальянский промышленник познакомил Фенини с Филиппом Туровером, бывшим советским гражданином, сыном известного российского литературоведа, испаниста Генриха Туровера. Это второй персонаж нашей истории. Именно его сенсационные показания генпрокурору Швейцарии Карле Дель Понте дали толчок делу «Мабетекс». Итак, Фенини клюнул на сладкоголосые посулы Туровера о его связях в российском госаппарате и предложил ему сотрудничество с банком по вопросу долгов. Два-три года Фенини присматривался к Туроверу, давая ему разовые поручения, а затем представил его руководителям банка, господам Мордазини и Дженерали. Ту-ровер успешно проводил переговоры с российскими чиновниками и возвращал «Готтардо» один кредит за другим, получая с этих операций солидные проценты. Но чем больше Туровер общался с клерками банка, тем больше он узнавал о русской клиентуре «Готтар-до». Фенини и сам делился с ним этой информацией. Он рассказывал и о том, что являлся посредником в открытии счетов российским чиновникам. Я еще вернусь к отношениям Фенини и Туровера, ибо именно денежный конфликт между этими людьми и положил начало знаменитому кремлевскому скандалу. А пока здесь ставим нежирную точку и переходим к ситуации с «Мабетексом».

В конце 1980-х Беджет Паколли и его компаньон Макс Гигакс создали фирму «Мабетекс-инжениринг». Это название происходило от слияния начальных букв имен его руководителей Ма-кс и Бе-джет. «Мабе-текс» специализировался на строительстве и ремонте. В России. Осваивать огромную незастроенную территорию Беджет начал с Якутии. Там он возвел несколько объектов, в том числе потрясающее своей роскошью здание якутского Комдрагмета. Там же он сблизился и с Павлом Бородиным — тогдашним главой якутского горисполкома, пересевшим впоследствии в кресло мэра Якутска. Ельцин в начале 1990-х посетит Якутск и обратит внимание на опытного хозяйственника Бородина, предложит ему переехать в Москву и возглавить Управление делами Президента РФ. Бородин вместе со всей своей свитой отправился в Москву, не забыв и о своих иностранных партнерах. Связи с «Мабетекс» в Москве ему еще ой как пригодятся.

В начале 1994 года Ельцин подписал указ о реставрации и восстановлении Большого Кремлевского дворца. В первой редакции указа говорилось о лимитах Минфина и о бюджетном финансировании. Заказчиком выступило Управление охраны — во главе приемной комиссии встал Владимир Ресин. А главным и единственным претендентом на работы в Кремле стала компания «Мабетекс» и ее партнер «Мерката трейдинг» (о «Меркате» подробно чуть позже). Впоследствии эти две компании отхватят себе еще несколько лакомых проектов, таких как Совет Федераций, Государственная Дума, Счетная палата и резиденция Шуйская Чупа, в которую было вгрохано (непонятно почему) 180 миллионов долларов. Мне посчастливилось побывать в Счетной палате непосредственно после ремонта — я брала интервью у тогдашнего ее руководителя Юрия Болдырева. От одних туалетов можно было впасть в оцепенение. Почему борцы с коррупцией должны были писать в фарфоровые унитазы, для меня до сих пор загадка. Кстати, сам Болдырев, будучи от природы человеком скромным и интеллигентным, густо краснел, когда журналисты спрашивали об оформлении его кабинета до потолка редкими сортами дуба. Но Павел Павлович Бородин объяснял это так — «свой голодный чиновник хуже любого внешнего врага». Не могу не согласиться с этой спорной мыслью, но тогда почему бы бюджетные деньги не раздать в качестве премий, зачем строить им замки. Проехали...

В 1995 году Ельцин подписывает вторую редакцию этого указа, где заказчиком реконструкции уже становится Управление делами Президента РФ, а ответственность за реализацию проекта ложится на плечи Павла Бородина. Во второй версии указа в приемной комиссии появляется единственный предприниматель — Виктор Столповских. Еще один герой нашей саги, руководитель компании «Мерката». В прошлом помощник Черномырдина, он был направлен на работу в «Мабетекс», но вскоре проявил недюжинную смекалку и возглавил собственную компанию. Некогда его детище именовалось «Мерката Сигас», а в начале 1997 года она превратилась в «Меркату трейдинг».

Дело в том, что «Сигас» покупала и перепродавала нефть. Но не простую нефть, а кремлевскую. И тут мы подошли ко второму источнику финансирования реконструкции Кремля — нефтяному. После первого же года ремонтных работ стало понятно, что одним бюджетом здесь не обойтись и стройка вылезает за пределы сметы. И тогда правительство решило выделить квоты на нефть, деньги от продажи которой должны были влиться в общий котел реконструкции Кремля. Виктор Черномырдин, тогдашний премьер-министр, подписал постановление, по которому спец-экспортером этой самой кремлевской нефти была назначена компания «МЭС» (Международное экономическое сотрудничество). Компания «МЭС» обязана была в течение 1995 года реализовать два миллиона тонн черного золота под программу реконструкции. Но выполнила свои обещания только на 60 процентов. Казалось бы, ее должны были лишить громкого звания «спецэкспортер». На деле все обстояло иначе. Павел Бородин попросил Черномырдина увеличить квоты «МЭС» до четырех с половиной миллионов тонн. И весь этот объем скупила компания «Мерката Сигас». Вот здесь колечко-то и замкнулось. «МЭС» проторговала нефтью до 1998 года и заработала в общей сложности более 700 миллионов долларов. В разгар скандала с делом «Мабетекс» Павел Бородин утверждал, что «стройка века» недополучила от «МЭС» десятки миллионов долларов, о чем, собственно, лежал иск в арбитраже. Но движения по нему никакого не было. Куда делись деньги, знает руководитель «МЭС» Владимир Кириллов, но он отказался от интервью, и его позиция осталась неизвестна. Зато бывший генеральный прокурор Юрий Скуратов рассказал мне, что был прекрасно осведомлен о разворовывании нефтяных денег, да и Паколли не раз утверждал, что Россия с ним до конца не рассчиталась. Но проверка, которую затеяли по этому поводу правоохранительные органы, так ни к чему и не привела. Впрочем, была еще одна ниточка, по которой бюджетные деньги растекались по нескольким чиновничьим карманам.

И вот здесь снова вернемся к фигуре Виктора Стол-повских. Его называли казначеем президентской семьи, и не только президентской. С его мощной руки кормилась и многодетная семья Бородина. Заместителем Столповских был некто Олег Селецкий — зять Бородина, муж его дочери Екатерины. Можно поверить, что «Мерката» в нечеловеческой борьбе выиграла тендер на ремонт Кремля. Но. «Мерката» вместе с «Мабетексом» реконструировала еще и гостиницу «Белград», ныне «Золотое кольцо», и тоже по инициативе Бородина. Паколли утверждает, что Столповских покинул пост в «Мабетексе» из-за внутреннего личного конфликта, но претензий к нему не имеет и дел с ним не ведет. Но позвольте, «Мерката» работала в неразрывной связке с «Мабетексом», а Столповских объединял всех: и тех, кто реконструировал Кремль, он был связан с нефтяными деньгами «МЭС» через свою компанию «Мерката Сигас», которая и покупала нефть у «МЭС», он связан с Бородиным через зятя Селецкого, он был одной из ключевых фигур популярной в то время партии «Наш дом Россия». Стол-повских — есть центр вращения и перераспределения кремлевских денег. Вместе с Паколли они фактически монополизировали рынок строительства крупных гособъектов. Впрочем, Виктор заработал на таком «клубке» немало. В октябре 1998 года он приобрел в Швейцарии близ Лугано виллу «Амбразетти» стоимостью 12 миллионов долларов. Не стоит критиковать его за честно заработанные в бизнесе средства. Нас интересует только один момент — на его счета могли попасть наши с вами государственные и вовсе не принадлежащие ему деньги. И вот теперь мы вновь возвращаемся к сути скандала «Мабетекс». Ведь все эти грандиозные стройки не могли остаться без внимания правоохранительных органов.

Генпрокуратура давно наблюдала за деятельностью «Мабетекс» в России в связи с особенностями национального строительства, которые подразумевают откаты. А это значит, что госчиновник лоббирует принятие заведомо завышенной сметы, а по окончании строительства получает разницу между реально затраченной суммой и полученной. Можно наличными, но это старо. Гвоздь сезона «1995» — банковский счет. Скуратов тогда почувствовал перспективность дела, но понимал, что большая часть расследования должна проходить в Швейцарии. Ведь чиновники, интегрированные во все строительные проекты, не будут светить откаты на родине. Значит, стоит пошерстить швейцарскую банковскую систему. Но это было сделать очень сложно. И тогда Скуратов обратился к своей коллеге — генеральному прокурору Швейцарии Карле дель Понте. Параллельно следователи Генпрокуратуры РФ сделали запросы в ФСБ и МВД, но там никто ничего не знал о «Мабетексе». Выручил Интерпол. Его сотрудники сообщили, что некоторое время назад Паколли прилетел во «Внуково» на своем частном самолете, и по дороге в Москву его машину остановила милиция. При проверке обнаружилось, что он вместе со своим братом Ахримом перевозил крупную сумму денег — десятки тысяч долларов. Причем деньги были ввезены без декларации. Паколли был задержан и давал показания следственным органам, однако дело было замято после того, как последовало несколько звонков из Управления делами президента и Администрации президента. Но Скуратов приобщил этот факт к материалам нового расследования. В то время как маховик дела «Мабетекс» был запущен в Москве, в Лугано произошла еще одна история, сыгравшая ключевую роль в деле «Мабетекс».

Я позвонила Филиппу Туроверу. Швейцарские журналисты предупредили меня, что он будет пускать пыль в глаза и, скорее всего, назначит встречу в одном из самых фешенебельных отелей Цюриха. Так и получилось. На следующее утро внедорожник, за рулем которого восседала наша переводчица Вика Десяткина, мчался в сторону финансовой столицы альпийской республики. К моменту, когда мы припарковались у отеля «Цюрих», Лурье протрезвел и даже изрекал какие-то путные мысли. Туровер встретил нас в холле. Мелкий, худой, загорелый парень лет тридцати пяти, с американской белозубой и ничего не значащей улыбкой очень любезно общался с персоналом гостиницы, в которой, по всей видимости, он прожил много времени. Я не проявила радушия, понимая, что передо мной большая сволочь. Хотя всем своим видом он хотел произвести на нас огромное впечатление. В Лурье же Филипп увидел родственную душу и принялся с большим пафосом рассказывать нам, русским журналистам, о России, в которой он не жил уже много лет. Но кто он? По одной из версий, в высшие эшелоны российской власти его ввел человек, представлявшийся бывшим сотрудником Службы внешней разведки, чье имя фигурировало позднее в материалах дела «Мабетекс». Исходя из этой версии, экс-офицер СВР и Туровер убеждали российских чиновников проводить платежи крупных проектов через банк «Готтардо» и часть денег покрывала бы долги по прежним невозвращенным кредитам. И что характерно, подобные операции ему удавались, чиновники охотно шли на подобные авантюры, ведь Туровер делал им предложение, от которого они не могли отказаться, а именно открытие личного счета в банке «Дель Готтардо», куда бы капал откат от сделки. И вот здесь самое любопытное. Несколько слов о специфике ведения банковской деятельности в Швейцарии. Открыть счет в швейцарском банке можно несколькими путями. Обычно клиент приезжает в Швейцарию, идет в банк, в присутствии банковского работника заполняет все необходимые документы, и в его же присутствии все это подписывается. Есть второй вариант, который случается довольно редко, в основном в отношении VIP-клиентов. Работник банка может выехать в страну проживания клиента и там на месте оформить документы. В его присутствии ставятся подписи, и клерк увозит пакет документов в Швейцарию. Но есть и третий путь. Можно открыть счет вообще без клиента, только с доверенным лицом, если у него на руках будут заполненные документы и если доверенное лицо не вызывает вопросов у банковского руководства. Это сложная и щекотливая ситуация, но это возможно. Именно так открывал счета для российских чиновников Франко Фенини в банке «Дель Готтардо»...

А теперь вернемся к Туроверу. Он был очень хорошо осведомлен о русской клиентуре «Готтардо», более того, он лично держал в руках выписки из счетов российских чиновников. Туровер успешно окучивал один контракт за другим, получив за все время работы 10 миллионов долларов чистыми в качестве дивидендов. В то время как Фенини, под чьим чутким руководством трудился Туровер, ничего с этих сделок не имел. И тогда Фенини предложил Туроверу поделиться прибылью. Тот согласился. И выплатил Фенини долю. Но. После этого Туровер пришел к руководству банка и доложил, что Фенини занимается вымогательством. В швейцарских банках начальник департамента не сообщает сотруднику причину его увольнения. Его вызывают в кабинет, ставят перед фактом, затем клерк препровождает его в кабинет, где он должен в течение 10 минут собрать свои вещи и покинуть банк. Именно такую процедуру пережил Фенини, проработавший в «Готтардо» 25 лет.

Дальше события в Лугано развивались стремительно. В сентябре 1998 года после увольнения Фенини Туровер пришел в «Готтардо», чтобы с кем-то переговорить и что-то попросить. Но в банке перед его носом демонстративно закрыли дверь. Банкиры решили прервать отношения с обоими бывшими партнерами. Для Туровера это было полной неожиданностью. И тогда Туровер сделал звонок в прокуратуру, и его приняла сама Карла дель Понте. Он рассказал все, что знал о российских счетах в банке «Дель Готтардо», в том числе, о впоследствии ставшем знаменитым счете №182605 DIN, открытым на имя Павла Бородина. К этому счету имели доступ еще два человека — дочь Бородина Екатерина Селецкая и президент «Мабетекс» Беджет Паколли. Эту версию событий рассказал мне сам Франко Фенини в интервью, которое мы снимали днем раньше поездки в Цюрих. А посему я не могла не спросить Туровера, что, собственно, привело его к неистовой Карле. По версии Филиппа, Карла сама пригласила его для беседы, ибо вопросы, которые в тот момент были у всех на устах, интересовали швейцарскую прокуратуру давно и «Мабетекс» интересовал ее с момента создания компании. Тут и начался скандал, именуемый «Кремлингейт». Распечатки счетов на имя Бородина опубликовали все ведущие мировые газеты. Павел Павлович Бородин отпирался до последнего, хотя в документах стояла его подпись. Он упорно твердил, что никаких счетов в Швейцарии не открывал, но Фенини подтвердил мне, что именно он открывал этот счет по просьбе «доверенного лица», имя которого он мне не назвал, и версия с фальсификацией подписей вышеперечисленных товарищей представляется мне весьма фантастичной.

Впрочем, дальше события разворачивались следующим образом. Двадцать второго января 1999 года в офис «Мабетекс» ворвались 20 полицейских. Они остановили работу сотрудников, ничего не сообщив самому Паколли. Он находился на пятом этаже и думал, что продолжается перерыв на обед. Но его секретарь не появилась и через полтора часа. Оказалось, что всех клерков согнали в одно маленькое помещение внизу офисного здания. Их продержали там два часа без объяснения причин. Но после этого не последовало никаких уголовных санкций, чтобы хоть как-то оправдать этот обыск. Туда прибыла и сама дель Понте. Информация об обыске попала в российскую прессу. И вот здесь произошло странное. По всей видимости, скандал начал набирать такие обороты, что мог затронуть и президентскую семью. И кто-то объяснил Ельцину, что Скуратова надо убирать. В то время Генпрокуратура вела 4 крупных дела — «Центробанк», «Аэрофлот», ГКО и «Мабетекс», — и все они по касательной проходили рядом с «семьей». Каждое из дел могло повлиять на отставку Скуратова, но активность дель Понте сыграла, по мнению многих, решающую роль. А в августе 1999 года покинула свой пост и сама Карла: ее назначили главным обвинителем Международного трибунала по бывшей Югославии. Швейцарцы назвали это «почетной ссылкой для неистовой Карлы». Позднее обязанности генпрокурора стал исполнять Феликс Бенцигер, а в России место Скуратова занял Владимир Устинов. Бенцигер пытался реанимировать «кремлевское дело», приехал в Санкт-Петербург, чтобы встретиться с Устиновым, но встреча не произвела на него никакого впечатления. В срочном порядке в Питер был выписан следователь Волков, занимавшийся делом «Аэрофлота». Стороны погрозили друг другу пальцем и разошлись. Бенцигер заявил, что не хотел бы, чтобы его родина прослыла прачечной по отмыванию российских денег. Он был не так резок, как его предшественница, но ряд счетов в швейцарских банках он попросил заблокировать.

В Генпрокуратуре РФ с делом «Мабетекс» творилось что-то невообразимое — вначале его вел следователь Воинов, затем Чуглазов, потом Томаев. Мы обращаемся за комментарием к Чуглазову — он нас посылает, по причине того, что больше дело не ведет. Томаев говорит, что только что принял дело и пока не ознакомился. В Швейцарии мы встретились с прокурором кантона Тичино Жаком Дюкри. К этому персонажу мы ехали несколько часов, в результате сытый холеный швейцарский правдоискатель заявил мне, что никаких интервью он мне давать не собирается. Правда, в частной беседе он недоумевал по поводу того, как в России футболят это дело. В Швейцарии один следователь ведет дело от начала и до суда. В России все наоборот. Конечно, я не стала ему объяснять скрытые причины такой волокиты, а ведь они абсолютно банальны. За несколько лет до известных событий Устинов получил от Управления делами Президента РФ, читай, из рук Бородина, роскошную квартиру на Тверской. Этот факт не позволил Устинову усердствовать в деле против Бородина. Так что думать, что до президентских выборов 2000 года оно стронется с мертвой точки, было бы безрассудно. Впрочем, оно и после выборов ничем не закончилось. Эта история интересовала в то время только прессу, которая вела свое независимое расследование. И тут всплыли эксклюзивные костюмы Скуратова, которые в качестве «гуманитарной помощи» покупал ему Па-колли, библиотека и кабинеты мэрии Москвы, которые ремонтировал все тот же «Мабетекс», контракты «Мабетекса» в проекте «Сити». И даже те, кто косвенно был заинтересован в раскрутке скандала, начали жалеть об этом. «Мабетекс», как паук, опутал все структуры власти в России. И если Ельцин утверждал, что слабо представляет, как выглядит рубль, то члены его семьи ловко обращались даже с кредитными картами. И в банке «Дель Готтардо» так же были открыты счета на имя дочерей президента Ельцина — Татьяны Дьяченко и Елены Окуловой.

Юрий Скуратов говорил мне, что никакой политической подоплеки не было. Это было реальное дело, возбужденное по реальным основаниям, и если бы оно было построено на песке, его давно бы уже развалили. Чуглазов расследовал его очень интенсивно, но его отстранили, значит, было что расследовать. Было чего бояться. Это дело выявило странности поведения российских чиновников — они отрицают наличие фактов с первого же дня следствия и до его окончания. И действительно, чего признаваться, если уголовное дело все равно не будет доведено до суда, а если и будет, то его развалят в суде. Впрочем, дело «Мабетекс» так ничем и не закончилось, Бородин по-прежнему занимает высокую должность, Паколли признан самым богатым косовским албанцем и ударился в политику, о Туровере с тех пор никто ничего не слышал.

Накануне нашего отъезда из Лугано я позвонила Боровику и рассказала о том, что нам удалось сделать и чего не удалось. Я рассказала и о том, как вел себя Лурье, — Артем был в шоке, поездка была очень дорогая, и он сделал на нее серьезную ставку, он вопрошал, почему я не позвонила ему раньше и не рассказала правду. Лурье почувствовал неладное, и попросил у меня как бы невзначай телефон Туровера. Наутро мы должны были ехать из Лугано в аэропорт Цюриха — дорога предстояла дальняя, но Олег неожиданно сообщил, что у него в Цюрихе какая-то встреча и что он поедет туда самостоятельно на электричке ранним утром. Я была в недоумении: ну какие контакты могли быть там у Лурье? Когда он вошел в самолет, лицо его сияло. Он сказал, что встретился с неким персонажем, который был осведомлен обо всех подводных камнях этого громкого процесса, и что он дал ему эксклюзивное интервью. Я не просто засомневалась, я испугалась. И страхи мои разрешились буквально через несколько дней после приезда, когда вышел свежий номер газеты «Версия». Там на трех полосах был опубликован красочный материал о том, как за Лурье охотились спецслужбы в течение всей поездки, как в него чуть ли не стреляли, как он встретился с неким высокопоставленным чиновником, непонятно какого ведомства, и тот пролил ему свет на дело «Мабетекс». О том, что он шлялся по магазинам и валялся в номере пьяный, он не написал ни слова. А дальше шел текст интервью, в котором я абсолютно четко уловила фразы Филиппа Туровера. Я поняла, что тем самым утром в Цюрихе Лурье встречался именно с ним.

Я прибежала к Артему в полном недоумении, объяснила свою позицию и даже привела Вадика Новикова — оператора, который подтвердил все мои слова. Артем выслушал меня внимательно и положил на стол свежий номер газеты «Версия», на обложке которого красовался некий документ — это была якобы выписка с личного счета Бориса Ельцина, открытого в банке «Готтардо». Причем Лурье утверждал, что этот документ ему передали в Швейцарии. Я впала в ступор. Такого документа не было в природе. Что сделал

Лурье: он взял распечатку счета Бородина (копия этого документа была и у меня, и в материалах уголовного дела), затер на номере 182605 буквенное обозначение DIN, вымарал фамилии Бородина и Селецкой, оставил Паколли и вписал в освободившуюся строку Бориса Ельцина, а подпись президента скопировал с благодарности президента за помощь в проведении предвыборной кампании 1996 года, которая висела в коридоре холдинга «Совершенно секретно». Вот так. Артем на следующий день уволил Лурье. Скандал был страшный. Мне позвонил Павел Бородин и прокричал в трубку, что он нас всех закатает под асфальт, что я с моим друзьями Боровиком и Лурье поеду в первом же вагоне на Север и там сгнию на каторге. Я представляю, кто звонил Артему по мотивам произведений Лурье...

Программа «Совершенно секретно» под названием «Короли и капуста» вышла в эфир на канале НТВ в конце октября 1999 года. А в марте 2000-го Артем погиб в авиакатастрофе, унеся с собой всю правду о том, что ему пришлось пережить в связи с этой историей. Холдинг возглавила его вдова Вероника. И уже позже к ней приполз Лурье с просьбой принять его обратно на работу. Ну а дальше произошла прескверная история, в результате которой холдинг проиграл суд «Альфа-банку» в размере полумиллиона долларов в связи с очередной статьей Лурье. Газету пришлось обанкротить. Так Лурье вновь оказался за пределами холдинга, а 2008 году по обвинению в вымогательстве у сенатора Совета Федерации Владимира Слуц-кера крупной суммы за компромат Олег был осужден на восемь лет тюрьмы.

Жительница Волгограда Лия Львовна Константинова каждое утро садилась в троллейбус и ехала к участковому, который ставил пометку о ее пребывании в городе в своем журнале для освобожденных условно-досрочно из мест лишения свободы. Она провела в тюрьме четыре с половиной года из восьми, отписанных ей судом. Когда-то эта женщина стояла у руля печально знаменитой пирамиды «Хопёр-Инвест». В середине 1990-х таких контор были тысячи — и все они исчезли. Кому достались миллионы, обращенные в дома, самолеты, яхты, акции, почему молчат чиновники, при участии которых создавались, а потом разворовывались эти фирмы, кто опустошал денежные хранилища пирамид? Ответов на эти вопросы обманутые вкладчики не получили. Но мне очень хотелось разобраться в этой ситуации, и кажется, что-то сделать в этом направлении удалось.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.