За счет детей

За счет детей

Мне многократно приходилось использовать депутатские полномочия в защиту прав детей. Здесь я приведу ряд показательных историй, подтверждающих, что бюрократия органически не приемлет детства. Она своим нутром настроена на то, чтобы семьи, имеющие детей, испытывали постоянные затруднения в элементарных вопросах, а сами дети подвергались всякого рода издевательствам.

Детский оздоровительный лагерь «Шепси» (Туапсе). На территории лагеря противоправно функционировал бар, шла торговля спиртными напитками и табачными изделиями, игнорировались нормы размещения детей в жилых помещениях, не соблюдались санитарные и иные требования, а также режим дня. Детский оздоровительный лагерь использовался как пансионат.

В эту проблему я включился, получив данные, которые мне напомнили «отдых» моих собственных детей в детском лагере в Евпатории, где царил полный хаос и криминальные нравы. Выправлять исковерканное за месяц нравственно-психологическое здоровье детей пришлось не менее года. С тех пор я своих детей в подобные заведения категорически решил не отправлять. В данном случае с детьми из различных городов России, отправившимися на отдых к морю по турпутевкам, повторялось нечто подобное.

Администрация Туапсинского района по моему запросу сформировало комиссию, но обозначенные мной факты предпочла не заметить. Поэтому начальник лагеря отделался лишь предупреждениями о порядке работы торговых точек, которые на момент проверки оказались закрытыми. Выяснилось, что на здоровье детей организаторы ЗАО «Шепси» не проинформировали родителей, что лагерь будет действовать при пансионате, а вожатые будут не специалистами по работе с детьми, а работниками пансионата. Некоторые группы и вовсе находились под руководством неких «сопровождающих», которые отказывались от вожатых и не соблюдали распорядка дня лагеря. Пытаясь заработать на детях максимум возможного, жулики разместили детей, уплотнив их заселение (с положенных 4,5 кв. м на человека до 3 кв. м). Были составлены протоколы на коммерческого директора и начальника лагеря. По моим представлениям, лагерь подлежал закрытию, а создание условий, опасных для здоровья детей требовало возбуждения уголовного дела. Но чиновники у нас к своим коммерческим собратьям ласковы — пожурят разве что…

В отдаленных районах России с детьми работают почти исключительно подвижники. Я попытался помочь одному из военно-патриотических клубов. «Русский Витязь» в городе Артеме Приморского края мог претендовать на поддержку со стороны местных властей. Но городская администрации готова была создавать любые имитационные организации для демонстрации своей приверженности патриотизму, всегда затрудняясь с практическими шагами.

Пятилетку «витязи» пытались получить помещения, и им под разными предлогами отказывали. Они никогда не получали материальной помощи. Даже запущенного полуподвала для ремонта своими силами администрации города Артема было жалко.

Это общая ситуация, когда немалые средства обычно отнимают разнообразные сомнительные формы досуга, а реальная работа с молодежью не ведется. Именно поэтому военно-спортивные клубы получают поддержку в самую последнюю очередь или не получают вовсе. Оправданием такого рода позиции чаще всего служат доводы о том, что в таком клубе воспитывают чуть ли не террористов и нацистов. Неужели у нас так и будет лежать на подростках, готовящих себя к защите Отечества, бессовестная характеристика, навязанная бюрократии русофобами?

Я обратился к губернатору Приморья С.М. Дарькину с просьбой взять ситуацию под личный контроль. Губернатор, на людях представлявший себя простым и доступным человеком, просто уклонился от помощи «витязям». В 2008 году против него было возбуждено уголовное дело. От следователей губернатор скрылся в Центральной клинической больнице. Лечиться ему, прежде всего, нужно было от бессовестности.

В Москве детские культурные центры, доставшиеся городу в наследство от советского периода, подверглись такому же разгрому, как и детские сады. Оставшиеся центры стали предметом постоянных проверок, а также вынуждены были вместо повседневной спокойной работы ежегодно участвовать в конкурсах, чтобы оправдать своё право занимать выделенные городом помещения. При этом город не давал детским муниципальным центрам ни копейки и закрывал глаза на введение платы за посещение кружков и секций. При любом проявлении строптивости со стороны руководителей центра глаза администраторов открывались.

Детский эстетический центр «ОКО». С его директором я был знаком многие годы. Рассказы об административном шантаже следовали беспрерывно. Я помогал, если необходимо, своими депутатскими оценками работы Центра. Но справлялись и без меня. Справлялись, отплевываясь. А Департамент образования не унимался с навязыванием всякой чуши вроде «Солнечной гостиной», где, как я понял, в неоязыческом духе дети и их родители должны были поклоняться небесному светилу. И все потому, что чьей-то родственнице на общегородском уровне надо было продемонстрировать свои творческие способности или занять какой-то пост.

Разумеется, выделенные клубу помещения были уполовинены и сданы в аренду богатой коммерческой организации, соседство с которой бедненького детского заведения было крайне неуютным — дверь налево в богатство с охранниками и дубовыми дверями, дверь направо — в нищету с крашеными стенами.

Мне пришлось несколько раз лицезреть отчетные мероприятия Департамента образования Москвы, которые представляли считанные детские коллективы, обласканные по родственному признаку, но подготовленные с крайне низким качеством. Чиновничество убивает в детях творческий дух. Да и в целом детское творчество в Москве происходило только с соизволения начальства.

Досуговый центр «Сокол». Здесь довелось заниматься моим детям, а потом сам я долго посещал секцию каратэ. Здесь работало множество детских и взрослых оздоровительных секций. Нужно было — и вся детвора мобилизовалась на спортивные или патриотические праздники районной Управой. Но половина помещения было отдана под какую-то контору, куда работники приезжали непременно на шикарных машинах.

Об отношении к детям местной районной власти говорит такой эпизод. На День города Центру от Управы поступило задание подготовить показательные выступления для жителей района. Дети и взрослые две недели готовили целое представление. За день до праздника всё было отменено. Почему? Потом что начальство сочло более интересным для себя участие в масштабной акции — автопробеге против наркотиков, который организовала вышестоящая инстанция.

От вымирания клуб спасло повышение главы управы «Сокол» Фазиля Мордановича Измайлова. Того самого — человека с измененной фамилией, что был совершенно равнодушен к осквернению Мемориального парка у него под носом. В 2009 году состоялся скандал с его братцем, который надоил из Черкизовского рынка столицы столько, что смог построить и открыть в Египте одну из самых дорогих гостиниц. И устроил такой бал, что его фейерверки заметили даже в Кремле. Если коммерсант Исмаилов числился бизнесменом и одним из видных еврейских общественников, то г-н Измайлов (по справочникам он оставался Исмайловым), был назначен Лужковым на должность и.о. префекта Северного административного округа Москвы. Скандал порушил честолюбивые помыслы бюрократа. На пользу детям.

?рт-клуб «Светлояр» четверть века вел программу «Творчество — ключ к жизни», а в сентябре 2005 года программа победила на Конкурсе программ, что давало основание для закрепления за клубом занимаемых помещений. Но управа района «Хамовники» предложила отнять три четверти помещений или подписать договор на два месяца, да еще задним числом. После отказа на клуб обрушились проверки. Местные жители и родители детей, занимающихся в клубе, организовали пикет, потом митинг. В разные инстанции полетели обращения в защиту клуба. Но Управа пришла с проверкой и, обнаружив бутылку с растворителем, оставшуюся от ремонта, составила акт о том, что помещение клуба используется для складирования горючих материалов. Зам главы Управы на глаз определил, что потолок может обрушиться. И помещение было опечатано. Двести детей прекратили занятия. Префектура ЦАО объявила, что помещения опять будут выдвинуты на конкурс программ. Прежняя победа в конкурсе ничего не значила. В новый конкурс «Светлояр» не допустили.

Помещение было отдано ремонтной организации, которая сформулировало предписание: освободить помещения от имущества, иначе «все материалы и вещи будут вывезены на свалку». Уникальная коллекция детского творчества — на свалку! Управа подала в суд на клуб иск «об освобождении помещения». Глава Управы появился в момент, когда конфликт достиг высокого накала. Его вариант решения проблемы состоял в том, чтобы раздать имущество клуба по семьям детей, которые его посещали. Помещение готовилось к захвату.

Цена помещений, вероятно, имеет огромное значение в деятельности районных администраций Москвы. Потому что произвол чиновников в данном случае покрыла московская прокуратура. На мой запрос прокурор города ответил, что никаких нарушений прав несовершеннолетних не обнаружено, а помещения опечатаны и закрыты.

Прокурор оправдывал свою бессовестную позицию информацией, полученной от бессовестных чиновников Хамовнического района. Он сообщил, что в районе под работу с детьми, подростками и молодежью выделено 27 помещений, действуют 130 кружков и секций, которые охватывают 4 тыс. детей и молодежи до 25 лет. Эта «взятая с потолка» информация дополнялась сообщением, что родителям детей клуба «Светлояр» предложены занятия в других досуговых учреждениях.

В данном случае мне не удалось повлиять на ситуацию, потому что захват помещения клуба к тому моменту уже состоялся. Руководству Управы либо нужно было соглашаться сесть на скамью подсудимых, либо доказывать, что клуб «Светлояр» не имеет права на существование. Воспользовавшись своими связями в мэрии, чиновники доказали последнее.

Детско-юношеский центр «Войковский». Информация, поступившая ко мне от родителей детей, занимающихся в ДЮЦ, свидетельствовала о наступлении чиновников Управления образования, которые поставили под угрозу существование давно и успешно работающего учреждения. В угоду неизвестно откуда взявшемуся поветрию — натужному «стимулированию» детской и подростковой общественной активности.

Как мне удалось выяснить, чиновники предприняли попытку столкнуть интересы двух структур — ДЮЦ и некоего Центра по взаимодействию детских общественных организаций и ученического самоуправления. Если ДЮЦ вел работу с 1999 года и охватывал около 1500 детей, обучающихся по отлаженным методикам и программам дополнительного образования, то внедренный усилиями чиновников в помещения ДЮЦ Центр «по взаимодействию» привлекал школьников к сомнительным, хотя и модным, программам, которые впору скорее взрослым (например, работа с психологами по программе «Я лидер» — без внятной методики и отчетной документации). Размах работы Центра в несколько раз уступал ДЮЦ, а опыт деятельности Центра по взаимодействию был более чем скромный. Тем не менее, чьи-то должностные или родственные связи позволяли сомнительной инициативе не только существовать, но и наносить ущерб ДЮЦ.

Это была ведомственная атака на сложившийся и удачно работающий коллектив. Я написал запрос Лужкову, предположив присутствие коррупционного интереса — попытки захвата здания. В ответ мне поступили два письма — от первого заместителя мэра в Правительстве Москвы Л.И.Швецовой и префекта САО В.И.Объедкова (вот уж повезло чиновнику с фамилией!). В каждом из них давалось подробное описание работы Центра по взаимодействию детских общественных организаций и ученического самоуправления, которое произвело на меня большое впечатление. Оказалось, что это часть громадного и вреднейшего проекта, который ставил задачу выстроить всех детей в колонны и превратить систему внешкольной активности детей в подобие военизированной организации. Мне сразу на ум пришел гитлерюгенд. Хотя организаторы затеи пытались представить дело так, что речь идет о компенсации невосполнимой потери — пионерской организации.

Я не мог не продолжить переписку и не высказать мэру Москвы свое отношение к подобной затее. Тем более что поглощение громадных средств новыми «центрами взаимо-^ действия» никак не отражалось на жизни города. Об этих центрах никто и слыхом не слыхивал. Подозрения в коррупции присланные мне ответы только укрепили. Но теперь они касались Департамента образования и в целом всей системы внешкольного дополнительного образования.

Удивляет меня общий тезис из бюрократических ответов: жалоб не поступало. Бюрократический стиль таков: если жалоб нет, то депутату нечего и писать, а если жалобы есть, то виновато руководство ДЮЦ. Не случайно Л.И.Шевцова в своем ответе намекала на дисциплинарные меры к руководству центра. Меня оба варианта не устраивали. Поэтому я сосредоточил содержание своих запросов не на частном примере, а на системе.

Мне понятно, когда государство тратит значительные бюджетные средства на развитие у детей творческих навыков, но почему государственные средства, как в прежние времена, начинают расходоваться на общественные структуры? Пусть они считаются проявлением детской общественной активности, все равно ясно, что эта активность пробуждается и сопровождается взрослыми. Если это активность энтузиастов и родителей, то мы будем иметь дело с большим разнообразием инициатив. Но когда общественное детское движение превращается в новую «пионерию» под руководством чиновников, возникает вопрос, на каком основании это делается? Кто и по какому праву санкционировал выделение средств из городского бюджета на эту деятельность? Почему в этом направлении переориентируются творческие организации, вынужденные терпеть над собой некую идеологическую надстройку?

Отчасти допустимо, когда общественная активность организуется в школах и на уровне школ. Но здесь речь шла о собирании в некую новую бюрократизированную структуру всего, что создано в сфере детского творчества, и о переориентации деятельности детей с вполне понятных профессиональных навыков на сомнительную политическую активность. Разве нам нужны детские демонстрации, митинги, игры в парламенты и политическую борьбу? Да ведь это не детское дело!

Я заявил Лужкову в очередном запросе, что в работе «центров по взаимодействию» немало фиктивных начинаний парадного свойства, лишенных каких-либо жизненных оснований. По отчетам будут сообщать о вовлечении в деятельность сотен и тысяч детей, а на деле все будет организовано примерно так, как делается движениями «Наши» и «Местные». То есть, я предполагал если не полную профанацию деятельности, то значительную долю бутафории, которая связана со спущенным сверху заказом: продемонстрировать детскую активность. Это похоже на дурное заимствование благоглупостей из пионерских времен. Поэтому я требовал представить мне нормативные документы, отчеты о расходовании средств, социологические данные, которые могли бы стать обоснованием необходимости таких расходов и т. д.

Вновь мне пришел ответ за подписью мадам Швецовой, в котором вместо запрошенной мной информации были лишь общие слова. Мне не были сообщены данные об общем состоянии дел с детским движением и детскими центрами в городе Москве, об основаниях выделения средств на поддержку детских общественных организаций, о размерах выделенных средств, порядке и направлении их расходования, о причинах замещения детских творческих центров штабами и административным аппаратом поддержки детских общественных организаций. Похоже, чиновники от образования и сами не знали, что творится в их хозяйстве. Они совершали бюрократические «трансакции», меняли один административный статус на другой, а состоянием системы, на которой вся эта нечисть паразитировала, она не интересовалась.

О целях разворачивания детской социальной активности мне были сообщены самые общие, ничего не значащие оценки, не обусловленные ссылками на соответствующие программы, разработанные и принятые московской властью. Утверждение, что поддержка детской социальности расширяет «позитивную социальную активность юных москвичей», не подтверждалось цифрами и фактами. Таким образом, вложение государственных средств не было оправдано, и пора было обращаться в прокуратуру и органы финансового контроля.

В конце концов, ДЮЦ чиновники оставили в покое. А у меня в думском кабинете появилась дама, приятная во всех отношениях, притащившая целую кошелку брошюр из Департамента образования. Тщательное изучение их содержания подтвердило все мои опасения. Детству в городе бюрократов места не было. Его загоняли в резервации для богатых, а всем прочим оставалась неуютная улица близ мусорных баков или загаженные собаками пустыри и запущенные скверы. Парадную макулатуру я отправил по назначению — в корзину для бумаг.

Защита ДЮЦ закончилась успешно, а борьба с Департаментом образования Москвы у меня происходила в ту пору по линии школьной системы. Прочие вопросы пришлось отложить.

Случаи противоположного характера, когда интересы детей удалось отстоять, бывают в Москве крайне редко. Мне довелось узнать о гнусной миссии Жириновского по захвату детского сада. Чтобы возвести на его месте жилой дом, Федеральное агентство по управлению имуществом передало здание лидеру ЛДПР, полагая, что против его скандальности никто не устоит. Нанятая банда вандалов разгромила здание — уничтожила сантехнику, разрушила перегородки, разнесли детские площадки. Все было подготовлено к тому, чтобы чиновники дали разрешение снести детсад. Но вмешалось местное население и руководство префектуры, которые помешали сносу здания.

В Москве разгром детских учреждений носил повальный характер, потому что именно здесь алчность чиновников и скоробогачей имела самую высокую концентрацию. С середины 90-х в аренду различным организациям было передано 700 детских садов. Теперь это коммерческие офисы и административные конторы. Поэтому в столице ежегодно 60 тысяч заявлений граждан, стремящихся устроить детский сад, остаются неудовлетворенными.

Какова обстановка за пределами Москвы, я установить не мог. Но в одном частном деле удача улыбнулась. Обращение в правительство Республики Карелия о восстановлении надбавки сотрудникам муниципального детского дома в Кондопоге, внезапно снятой районным Советом, было удовлетворено.

По России в целом картина ужасающая. Данные ЮНЕСКО говорят, что в нашей стране 2 миллиона 300 тысяч детей не посещают школу. По экспертным оценкам беспризорных детей (в основном при живых родителях) у нас около 3 миллионов. Детям негде жить, учиться и проводить свой досуг. Разве такое государство имеет какие-то перспективы?