Элиан Гонсалес

Элиан Гонсалес

Апрель 2000 года.

Когда воображение мира привлечено к человеческой трагедии настолько пронзительной, как трагедия Элиана Гонсалеса, шестилетнего беженца, который пережил кораблекрушение только для того, чтобы завязнуть в политическом болоте кубино-американского скандала в Майами, оно интуитивно силится проникнуть в умы и души каждого участника драмы.

Любой родитель поймет, через что прошел отец Элиана, Хуан Мигель Гонсалес, оставшийся в родном городе Элиана, Карденасе, — боль потери первенца, ребенка, который появился на свет только после семи неудачных попыток; затем радость при известии о невероятном спасении Элиана, добравшегося до Флориды на резиновой камере; а после потрясение сейсмической силы, когда толпа дальних родственников и совершенно незнакомых людей заявляет, что они твердо намерены встать между ним и его сыном.

Наверное, мы сможем до некоторой степени представить и перевернутое с ног на голову сознание Элиана. В конце концов, этот мальчик видел, как его мать канула в темный океан и погибла, а его отца не было рядом. Поэтому, если теперь Элиан цепляется за руки тех, кто оказался с ним рядом в Майами, если он держится за них мертвой хваткой, как держался за резиновую камеру, кто посмеет его винить? Если, он обрел некое временное счастье во Флориде, мы должны понимать, что это психологический защитный механизм, а вовсе не перманентная замена отцовской любви.

И если политики играют в политические игры с жизнью маленького мальчика, это никому особенно не нравится, но и не вызывает особенного удивления. Эл Гор выступает с плохо продуманным планом обращения Элиана и его отца в граждан США (планом, который Хуан Мигель Гонсалес сейчас же отвергает), и мы понимаем, что Гор старается — и почти наверняка тщетно — заполучить несколько голосов кубинских республиканцев. Мэр округа Майами-Дейд Алекс Пенелас безответственно заявляет, что его полицейские силы не подчинятся приказу передать Элиана отцу, и мы понимаем, что он тоже играет на публику. Фидель Кастро, в свою очередь, поднимается на высокую трибуну, превращая Элиана в символ национальной гордости и одновременно бессмысленности эмиграции в США и это тоже никого не удивляет.

Элиан Гонсалес превращается в футбольный мяч для политиков. Когда с вами случается такое, вы первым делом прекращаете воспринимать себя как живое, чувствующее человеческое существо. Футбольный мяч лишен души, все его назначение сводится к тому, чтобы летать туда-сюда. Таким образом, вы становитесь тем, чем сделали Элиана эти месяцы ведущихся из-за него споров, — полезной, но вещью. Теперь вы живое доказательство приверженности Соединенных Штатов судебным разбирательствам или же гордости и политического веса местного иммигрантского сообщества. Вы поле битвы между властью толпы и властью закона, между взбесившимся антикоммунизмом и антиимпериализмом третьего мира. Вас описывают снова и снова, запаковывают в лозунги и фальсифицируют, пока вы почти перестаете существовать для беснующихся противников. Вы становитесь мифом, пустым сосудом, в который мир может заливать свои предубеждения, свой яд и ненависть.

Все вышеупомянутое более или менее понятно. Но что творится в головах родственников Элиана из Майами? Вот загадка. Кровная родня несчастного мальчика предпочла поставить идеологические соображения выше его очевидной и острой нужды в отце, что выглядит для большинства из нас безобразным и неестественным выбором. Существуют убедительные доказательства — они приведены, например, в сильной статье Габриеля Гарсии Маркеса, написанной для «Нью-Йорк таймс», — что Хуан Мигель Гонсалес — любящий отец, поэтому, когда адвокаты родственников из Майами пытаются его опорочить, это воспринимается как дешевые нападки. Имеются также доказательства того, что Кастро использует Хуана Мигеля в политических целях, но большинство из Нас спросит: и что с того? Даже если сеньор Гонсалес принадлежит к тем «красным», которые так ненавистны кубинскому сообществу во Флориде, это не лишает его права вернуть себе сына, и утверждать обратное, скажем так, негуманно. Когда родственники из Майами намекают, что Элиану «промоют мозги», если он окажется дома, это лишь заставляет нас думать, что сами они еще более зашорены, чем те идеологи, которых они пытаются обвинить.

Гарсия Маркес завершает свою статью, оплакивая «вред, нанесенный душевному здоровью Элиана Гонсалеса культурным выкорчевыванием его из той почвы, на которой он вырос». Этот неизбежный выпад против США сделан напрасно. Президент Клинтон, генеральный прокурор Джанет Рено и федеральные суды США избрали разумную линию поведения во время затянувшегося кризиса, и мнение американской публики, в общем, склонилось к тому, что место Элиана рядом с отцом. Что весьма выгодно отличается, скажем, от действий германских властей, которые в ряде печально известных недавних случаев отказывались возвращать детей негерманским родителям, проживающим за границей.

Говоря откровенно, история Элиана — это не американская, а кубинская трагедия, и, да, «культурное выкорчевывание» лежит в ее основе, но только не в том смысле, какой подразумевал Гарсия Маркес. Это кубинское сообщество в Майами, очевидно, пострадало, выкорчеванное из почвы своего солнечного острова. Бегство от тирании обернулось для него — во всяком случае, так кажется сейчас — бегством не только от здравого смысла, но и от обычной человечности.

Перев. Е. Королева.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.