ГЛАВА ШЕСТАЯ Свой среди чужих

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Свой среди чужих

Мне крупно повезло: буквально через несколько дней после того, как я получил аккредитацию в министерстве иностранных дел и был благословлен на корреспондентскую деятельность, в Бразилию прибыл, как уже было упомянуто выше, с официальным визитом советский министр. «Почему повезло?» — спросите вы. Да потому, во-первых, что визит государственного деятеля такого ранга является важным событием, которое журналисты обязаны отражать, освещать, комментировать. И это позволяло мне, по крайней мере на несколько дней, избавиться от только что описанных душевных терзаний на тему: «О чем сегодня передавать в Москву?»

Кроме того, визит члена правительства сопровождается массой протокольных мероприятий: встреч, переговоров, коктейлей, приемов, пресс-конференций, которые помогают новичку-корреспонденту сразу же окунуться в водоворот местной жизни, обзавестись массой полезных знакомств и связей, найти интересные сюжеты и важные темы. Чего стоит одно только путешествие по стране в специальном самолете делегации, даже если полет продолжается всего несколько часов! Любой бывалый собкор хорошо знает, какие возможности открывают перед нашим братом корреспондентом такие спецрейсы: они укорачивают не только расстояния между городами, но и дистанции между самими пассажирами. Эти рейсы полны приятных неожиданностей и очень полезных для работы сюрпризов: соседом по креслу, попросившим у вас зажигалку, может, к примеру, оказаться начальник департамента по освоению Амазонии. А идя по проходу между рядами кресел, вы можете нечаянно наступить на ногу разгадывающего кроссворд министра внутренних дел или президента Национальной службы защиты индейцев. И грош вам цена как журналисту, если после этого вы не сумеете, инсценировав шумные извинения, угостить министра «Беломором», затем принять участие в решении кроссворда, потом обменяться мнениями о ходе футбольного чемпионата и в завершение выторговать у него для себя поездку в Амазонию или посещение какой-нибудь обычно закрытой для иностранцев индейской резервации.

Но это теперь я стал таким умным! А тогда, осенью шестьдесят шестого года… До сих пор обидно вспомнить, скольким министрам в те первые месяцы я безрезультатно отдавливал ноги и сколько раз бескорыстно и без всяких позитивных для себя и для работы последствий угощал высокопоставленных чиновников экзотичным для них «Беломором». А ведь я не шучу: опытный журналист даже несложную процедуру прикуривания может и в самом деле превратить в стартовую площадку операции, которая завершится, если не командировкой, то интервью, если не книгой, то очерком строк на триста.

Взять хотя бы такую банальную ситуацию, как первый в творческой биографии самоучки дипломатический прием.

Страдания молодого Вертера начинаются с получением приглашения, этой изящной открытки с золотым обрезом и пропечатанным глубокой печатью гербом. Точнее говоря, с момента, когда в правом нижнем углу открытки обнаруживаются два английских слова «блэк тай», означающие, что на обеде необходимо появиться в смокинге, которого у дебютанта, разумеется, нет. Друзья подсказывают выход: взять смокинг напрокат, и тут же везут несчастного в ближайшее ателье. Многоопытный владелец этого заведения — старый еврей из Бердичева, эмигрировавший в Бразилию еще до революции 1905 года, всучает многострадальному новичку смокинг, который жмет под мышками. Черные панталоны с шелковой тесемкой вдоль шва оказываются, наоборот, великоваты, галстук-«бабочка» никак не хочет сидеть ровно, лакированных башмаков, которые положено обувать к смокингу, у вас нет.

Но делать нечего, журналистика требует жертв, и в точно назначенный час вы появляетесь у парадного подъезда, чувствуя себя как водолаз, которого только что вытащили из пучины, но еще не извлекли из скафандра. Сходство усиливается тем обстоятельством, что вы закутаны в плащ, ибо по закону падающего бутерброда именно в тот момент, когда вы отправляетесь на обед, начинается тропический ливень. О том, как при температуре 45 градусов в тени чувствует себя человек, облаченный в добротный прорезиненный плащ отечественного производства, не хочется даже и вспоминать.

Истекая потом в прямом смысле слова и кровью — в фигуральном, вы подходите к мраморному порталу дворца. Навстречу идет, приветствуя вас учтивой улыбкой, седовласый джентльмен в безукоризненно (не то, что у вас!) сидящем смокинге. Изнемогая от сознания собственной ничтожности, вы пытаетесь изобразить на страдальческой физиономии искреннюю радость, благодарите за приглашение и крепко, от всей души пожимаете руку величавого старца, который не без удивления принимает вашу признательность, а затем… приглашает вас подняться по лестнице в салон, где проходит прием, снимает с вас мокрый плащ и несет его в скрытую под лестницей гардеробную.

Благодаря бога за то, то никто не видел крепкого рукопожатия, которым вы удостоили швейцара, спутав его с хозяином дома, вы поднимаетесь по лестнице и демонстративно отворачиваетесь от приветствующего вас у входа в салон убогого старичка, похожего на гардеробщика в третьеразрядном кабаке. Старичок слегка обескуражен вашим высокомерием, но протягивает вам руку, вы с опаской пожимаете ее и только теперь понимаете, что это и есть тот самый министр, который пригласил вас на обед.

Вот так, в страданиях и сомнениях, началась моя светская жизнь. А впереди меня ожидали кроссворды, западни и испытания, рядом с которыми жонглирование стаканом, спичками и сигаретой могло показаться детской забавой. Представьте себе, как под неожиданно возникшие звуки музыки медленно раскрываются двери в следующий зал и гости устремляются к сверкающему хрусталем столу. По неопытности вы не обращаете внимания на вывешенную у входа в обеденный зал схему рассадки гостей и пытаетесь сесть на первый подвернувшийся стул. Увы, рядом с прибором лежит карточка, извещающая о том, что это место предназначено директору национального банка. Соседний прибор ожидает вице-губернатора, за ним — место пресс-секретаря министерства иностранных дел… У каждого прибора — на маленьких карточках имена гостей. Вы начинаете метаться вокруг стола в поисках карточки со своим именем, сопровождаемые удивленными взглядами остальных участников этого мероприятия и молчаливым негодованием застывшего метрдотеля. В конце концов вы обнаруживаете свое место на самом дальнем конце стола, со вздохом облегчения падаете на стул. И спустя несколько мгновений обнаруживаете, что вздох облегчения был, по меньшей мере, преждевременным: начинается драма общения. Слева и справа от вас сидят какие-то элегантные дамы, с которыми вас никто не познакомил.

По идее — мужчина должен в первую очередь ухаживать за соседкой справа, но дама справа уже поглощена разговором с другим своим соседом. А соседка слева, наоборот, молчалива и меланхолична. Нужно ли заговорить с ней? Или в качестве предлога для знакомства попросить ее подать соль? Но зачем просить об этом даму, если за спиной — полдюжины официантов?

В таких терзаниях проходит весь обед. Они усугубляются еще и тем, что, прислушиваясь к разговорам, вы ничего не понимаете в них: тонкости бриджа, последние открытия в области парапсихологии, кто-то самолично видел, возвращаясь третьего дня из Майами, летающее блюдце. Где-то рядом идет беседа о последнем бестселлере: знаменитом сексологическом исследовании доктора Кинсей. Обсуждаются достоинства футбольного клуба «Флуминенсе», искусство волшебника пластической хирургии доктора Иво Питанги… Вы слушаете все это, и вам хочется посыпать голову пеплом и больше никогда не появляться на мероприятиях такого рода и такого уровня.

Потом, спустя месяц-другой, вы поймете, что «светская жизнь» — этот опасный аттракцион, где очень легко сломать если не шею, то репутацию, является для журналиста, если это, конечно, настоящий журналист, незаменимым и очень важным средством получения ценнейшей информации, завязывания нужных знакомств, поиска людей, которые смогут решить ваши профессиональные проблемы или помочь в их решении.

В первую очередь «светская жизнь» помогает вам организовать интервью с государственными и политическими деятелями страны вашего пребывания. Непреложный факт: высокопоставленному правительственному чиновнику гораздо труднее отказать вам в рандеву, когда вы просите о нем не официальным письмом, а беседуете в кругу общих знакомых, угощая друг друга сигаретами и выясняя взаимные привязанности и вкусы, знание которых, кстати сказать, играет в нашем деле большую роль. Если вам необходимо заполучить интервью министра, то следует подумать не только о том, как выйти на этого министра, но и каким способом завоевать его расположение.

Говоря конкретно, в Бразилии, прежде чем завязывать знакомство с нужным тебе чиновником, весьма полезно узнать, за какой футбольный клуб он болеет. Выяснив это, вы получаете, во-первых, благодатную возможность войти в контакт с ним не официальным путем, а в результате «нечаянной» встречи на «Маракане» в тот день, когда играет его команда. А во-вторых, очень удобно начать разговор патетическим восклицанием типа: «Сеньор министр, вам не кажется, что второй гол в ворота нашего с вами „Флуминенсе“ в последнем матче с „Сантосом“ был забит из офсайда?..»

Могу поручиться, что вспышка симпатии и интереса к вам со стороны министра практически гарантирована, теперь вам следует ковать железо, пока оно горячо: ругать судью, приводить мнение других высокопоставленных поклонников любимой министром команды. И когда вы почувствуете, что ваш собеседник уже проникся симпатией к иностранцу, так хорошо осведомленному о всех драмах и проблемах родимого клуба, тут и настал момент, когда министра можно «брать голыми руками»: просить у него интервью, разрешение на поездку во вверенное его попечениям хозяйство или на съемку подведомственных ему объектов.

Впрочем, на бумаге такая операция кажется легкой и даже привлекательной. А осуществить ее не так-то просто. Необходимо, раз уж ты работаешь в стране, где футбол стал общенациональной страстью, быть в курсе всех футбольных дел и новостей, регулярно смотреть матчи, читать спортивную прессу, общаться с болельщиками, спортивными комментаторами и желательно с футболистами.

Но предположим теперь, что человек, который вам нужен, равнодушен к футболу. И в этом случае следует выяснить круг интересов, симпатии и антипатии вашего собеседника, чтобы суметь продемонстрировать свою осведомленность в той области, в которой он считает себя специалистом. А это может быть все, что угодно: бридж, скачки, голливудские сплетни, коллекционирование древнеиндейской керамики, фестиваль стриптиза в театре на площади Тирадентиса или игра на бирже. И если вы сможете компетентно беседовать с ним об этом, тогда министр почувствует к вам уважение, заинтересуется вами и станет уже и на ваши деловые вопросы отвечать не формально, а искренне. А это значит, что вам нужно быть в курсе всех основных проблем, волнующих ваших вероятных собеседников, даже если они, эти проблемы, вам самому не кажутся интересными.

…Вернувшись домой после первого в моей жизни великосветского обеда, я попытался вспомнить, о чем беседовали его участники до обеда, за столом и после обеда, когда в соседнем салоне подавали кофе с коньяком и ликерами. Помимо футбола, без которого не обходится в Бразилии ни одно застолье, речь шла об очередной девальвации крузейро и повышении курса доллара на черном рынке, о трогательном романе бывшей «мисс Бразилия» и «мисс Универсул» Иеды Варгас с каким-то высокопоставленным чиновником. О недавнем фестивале американских фильмов, обладателей «Оскаров» последних лет. О предстоящем розыгрыше на ипподроме «Жокей-клуба» Рио «Кубка Бразилии». О самбе, которая может завоевать первое место на карнавале будущего года. О новой концертной программе певицы Элис Режины. И о последней книжке самого популярного сатирика Сержио Порто, которая называлась «Фестиваль идиотизма, охвативший страну».

Говорили о войне во Вьетнаме и о намерении бразильского правительства направить в Сайгон самолет с медикаментами для американских солдат. Говорили о писателе Генри Миллере и автогонщике Фитипальди, о семействе Кеннеди и о бывшей голливудской кинозвезде Джоан Кроуфорд, которая подалась в мир бизнеса и намеревалась открыть в Рио фабрику пепси-колы. Ругали городскую полицию, ужасались ростом преступности, возмущались автомобильными пробками, обсуждали проходивший недавно в «Мараканазиньо» международный фестиваль песни и делились слухами о предстоящем кинофестивале. Словом, это была оживленная светская болтовня обо всем и ни о чем, и единственной, достойной внимания темой (я даже сочинил об этом корреспонденцию для «Последних известий») было упоминание о предстоящем полете самолета с медикаментами в Сайгой. Бразильское правительство стремилось продемонстрировать таким образом свою солидарность с американцами, ведущими войну во Вьетнаме. Спустя некоторое время об этой «акции солидарности» с возмущением заговорили все бразильские газеты, но впервые я услышал о ней именно там, на обеде у министра и стал первым журналистом, предавшим гласности эту затею бразильских генералов. Этот случай стал для меня первым предметным и наглядным уроком, говорящим о полезности таких сугубо «светских» мероприятий для нашей журналистской работы.

Но упоминание о готовящейся отправке медикаментов для американских войск во Вьетнаме было, повторяю, единственным фактом, заинтересовавшим меня в том долгом и сумбурном застольном разговоре. Все остальное показалось поначалу чепухой, не заслуживающей внимания. Впрочем, поразмышляв, я пришел позднее к выводу, что был не прав: все, абсолютно все, о чем говорили гости министра, мне тоже следовало знать. Я понял, что должен научиться в любой момент, в любом обществе вести разговор на любую тему, должен уметь жить жизнью людей, среди которых оказался. Читать книги, которые они читают, смотреть фильмы, которые им кажутся модными, в газетах обращать внимание не только на политические комментарии и международные обзоры, но даже и на светскую хронику или коммерческую рекламу. Завести знакомства не только среди солидных журналистов, чиновников или дипломатов, но и в мире музыки и театра, героев карнавала, футбольных комментаторов, репортеров уголовной хроники. Стараться понять все, что на первый взгляд непонятно, и не отвергать сразу то, что кажется чуждым, не заслуживающим внимания. Я не представлял себе еще тогда, насколько это может быть увлекательно: проникать в жизнь чужой, совершенно тебе не знакомой страны, усваивать и постигать ее традиции, привычки и законы ее бытия, чувствовать, как начинаешь понимать то, что не понимал еще вчера.

И так — день за днем, месяц за месяцем, год за годом. И в какой-то день и час приходит к тебе радостное сознание того, что все это было не зря. Что ты не только привык к этой кропотливой исследовательской работе по узнаванию страны, но она уже стала тебе приятна и даже необходима. И что эти новые, на порядок более глубокие знания начинают приносить профессиональные дивиденды. В заметке светского хроникера ты черпаешь идею фельетона для воскресной передачи «С добрым утром!». На репетиции школы самбы «Мангейра» рождается замысел очерка для «Музыкального глобуса». Затянувшаяся за полночь в маленьком баре исповедь случайного собеседника подскажет тебе тему заметки для радиостанции «Юность». Нужно только постоянно помнить о том, что в журналистике, как и вообще в жизни, ничто не падает с неба, ничто не дается случайно! Никакой интересный тебе человек не станет с тобой говорить, если ты ему не интересен. И чтобы твой сосед за стойкой в баре разговорился с тобой, ты сам должен его чем-то тронуть, расшевелить, задеть. Даже беря интервью у футболиста, нужно уметь не только сформулировать свои вопросы, но и научиться слушать ответы, реагировать на них, подхватывать неожиданно возникающие новые темы.

И тут, очевидно, пришло время сказать о том, что в этой работе были у меня советчики и учителя. Которые, впрочем, и не подозревали об этом. И самым первым из них, о ком всегда буду помнить с признательностью и восхищением, стал мой коллега и старший товарищ Виталий Боровский, корреспондент «Правды» по странам Латинской Америки. Работал и жил он тогда в Сантьяго-де-Чили, но осенью шестьдесят шестого года приехал в Бразилию, чтобы сделать несколько репортажей об этой стране. Его появление в Рио стало для меня подарком судьбы. Среди журналистов-латиноамериканистов он выделялся не только опытом, знаниями, стажем работы. Он был удивительно пытлив и любознателен, заражал окружающих своей энергией и неутомимостью. И там, где другие с трудом выжимали из себя информацию на десяток строк, Виталий писал аналитическую статью, очерк или репортаж.

Я употребил стыдливо-неопределенное слово «другие»… Буду до конца откровенным и признаюсь, что среди этих «других» оказался однажды и я, получивший от Виталия наглядный предметный и блестящий урок корреспондентской работы.

Дело было так…