Владислав Дорофеев. ПЫШУ СТЕХИ, или Блаженны нищие словом…

Владислав Дорофеев. ПЫШУ СТЕХИ, или Блаженны нищие словом…

Владислав Дорофеев «Вечерник». Авторский сборник. СПб.: Коло, 2007.

Звонит мне тут на днях главный редактор и говорит:

— Ира, мне нужна рецензия на книгу стихов в следующий номер журнала.

— Без проблем, — отвечаю, — схожу в магазин, куплю.

Заезжаю в один из крупнейших магазинов «Москва», и в мои руки попадается книга Владислава Дорофеева «Вечерник», выпущенная издательским домом «Коло» в 2007 году в Санкт-Петербурге. «Ну, ладно, пусть будет эта, — думаю, — какая разница, значит, судьба». В сведениях об авторе написано, что он поэт, писатель, журналист, работал главным редактором и директором ряда СМИ. Согласитесь, это о чем-то говорит и предполагает, что автор — человек достаточно культурный, талантливый, интересный.

По дороге домой листаю книгу, пытаюсь вчитываться в строки и прихожу в ужас. Предисловие, написанное лично автором, с самого начала запутывает своей псевдорелигиозностью и обилием повторяющихся слов, хаотичностью мыслей и перескакиванием с одного предмета на другой, а также чрезмерной пафосностью и многословием. Вот, например: «Поэзия — высшее из искусств, по одной простой причине, образ — это всегда азарт истины и ближние подступы к мировым законам… в основе поэзии — библейский язык небесного откровения, которое дается только людям крайне, предельно жертвенным, коими всегда были пророки, а в православной классификации — святые, преподобные отцы…» М-да, господа, неужели уважаемый автор претендует на звание пророка, пиша духовные стихи? И к чему такие высокопарные слова о поэзии? Ну ладно, в конце концов, у каждого свои недостатки, как говорил один небезызвестный миллионер в фильме «В джазе только девушки». Оставим в покое предисловие с его выражениями «ратная брань на жизнь и смерть», «хаос и бренность», «блаженны нищие духом» и т. п. и перейдем, наконец, к поэзии.

Первое же стихотворение приводит меня в ступор:

Монашеская песня (рапсодия)

Туман опустился ранний —

Тревожно, как никогда,

Холодно мне, и, израненного,

Тянет меня со двора,

Стелется тонкое марево —

Тенью полощется крест,

Золото лунное валится —

Валится к нам с небес,

Звери безликие тянутся —

Тянутся стаями вслед,

Круг совершен без жалости —

Грех превращается в бред.

Вот уж действительно, прости Господи, бред. Ну, начнем с того, что вряд ли израненного человека будет тянуть со двора, из дома, не пойми куда, ему бы в кроватку или на худой конец к врачу… И как может крест полоскаться? Это что — тряпочка? Вроде бы нет, гм. Какие звери, почему безликие, куда тянутся, что за непреходящий кошмар? Это что, ночь перед Рождеством? И почему грех превращается в бред? Судя по всему, контакт автора с реальным миром весьма и весьма затруднен, раз у него так все… непросто… Читая дальше, понимаешь, что не только со смыслом и восприятием бытия — с рифмами автор тоже не особо дружен, а иногда их попросту не существует: «никогда-двора», «марево-валится», «крест-небес», «тянутся-жалости», «сна-дня», «нежной и-надеждой», «душа-свеча», «гроз-звезд» и т. п.

Смущают меня также строки: «Стебли икон безвозвратно в тело мое прорастут», «Бьется в могильной раме сердце Угодника Николая», «Под невидимой луной пахнет потом и мочой», «Отказавшись от отцов, никогда не видел снов, — гадкий маленький горбун, импотент и подлый лгун», «Под брутальною звездой мой народ рожден лихой», «Все святые хороши — ты уж с ними не греши», ну и т. д. Короче, что ни строка, то перл… да еще какой!

Я понимаю, господа, что вы уже корчитесь от хохота, но тут есть одна проблема. Все это было бы очень смешно, когда бы не было так грустно. Книга продается в одном из центральных книжных магазинов города Москвы, и купить ее может любой покупатель. Цена вроде невысокая — 120 рублей, хотя для кого как, материальные средства у всех разные. Но если вы подаете нищему в метро 10 рублей, то это не значит, что вы готовы выбросить 120 рублей в помойку, а кроме как туда ее определить некуда. Подарить для хохмы Андрею Дементьеву на Новый год? Можно конечно, но он таких графоманов, думаю, пачками уже читал и рыдал над великим и могучим русским словом, используемым таким образом.

Проблема графомании и цензуры, на мой взгляд, становится на сегодняшний день в нашем обществе весьма актуальной. Нельзя же, в самом деле, позволять печатать всем кому не лень подобные вирши, да еще и продавать их так, чтобы любой мог купить подобного плана продукцию. А что если представить себе, что такую книгу купит какой-нибудь известный западный критик или, не дай Бог, она переживет века, и потом по этой книге потомки будут судить о качестве литературного процесса в начале XXI века? Поверьте, это ужасно. Я вовсе не сторонник тоталитарного государства и полной подконтрольности печатных изданий правительству, но можно же хотя бы проверять авторов на какое-то психическое здоровье или обязать директоров книжных магазинов отслеживать подобного плана макулатуру? Ладно, коммерческое издание книг не налагает на издательство никаких ограничений, рынок-с, понятное дело, «загреб бабло» и хорошо… Но неужели надо вот так, когда «блаженны нищие духом», а кроме того еще и словом? Тут уже даже не идет речи о поэзии. и, знаете, мне, пожалуй, не смешно, мне очень страшно и больно.