Буфер, Пукер и Блугер

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Буфер, Пукер и Блугер

6 сентября в конференц-зале № 4 павильона № 57 состоялся круглый стол, посвященный литературным премиям «Литературная премия — компас в мире книжной продукции?»

На круглом столе (или за круглым столом), оказавшемся, скорее, прямоугольным, присутствовали, дискутировали и пытались разобраться в происходящем на литературной арене, путаясь в названиях премий, следующие лица: главный редактор журнала «Знамя» Сергей Чупринин, главный редактор журнала «Октябрь», член жюри нескольких литературных премий (например, Международного Волошинского литературного конкурса и драматургического конкурса «Действующие лица») Ирина Барметова, художественный руководитель и главный режиссер театра «Школа современной пьесы», член жюри конкурса «Действующие лица» Иосиф Райхельгауз, писатель и председатель «Новой Пушкинской премии» Андрей Битов, руководитель фонда СЭИП (социальноэкономических и интеллектуальных программ) Сергей Филатов, ответственный секретарь журнала «Новый мир», председатель экспертного совета премии «Большая книга», прозаик и критик Михаил Бутов, руководитель проекта премии «Заветная мечта» Наталья Михайлюк-Шугаева, ответственный секретарь премии «Дебют» Виталий Пуханов.

Собравшиеся на «круглый стол» долго недоумевали: о чем же, собственно, им разговаривать, пока дело не взяла в свои руки Ирина Барметова, которая в итоге и вела весь разговор, пытаясь склонить мэтров отечественной литературы к словоизлияниям и мозговому штурму. Потом начало штормить.

Пытаясь решить, совпадают ли нынче в России премии и модные писатели, заседатели единогласно решили этот вопрос — нет, не совпадают, и слава богу.

Андрей Битов философски заявил о том, что литературные премии выросли из спортивных состязаний, потом обмолвился, что все это сродни тому, как мужики в бане меряются… сами знаете чем, а поскольку у нас «Шемякин суд», то… короче, модным у нас быть немодно. Да здравствует интеллектуальная качественная литература с ее малотиражностью и элитностью. Оговариваясь и путая Букер, Буфер, Пукер и Блугер, заседатели пришли к выводу, что премии всякие нужны, премии всякие важны и пусть их будет больше — хороших и разных.

Михаил Бутов, моментально забыв, о чем спрашивала его Ирина Барметова, озадачился вопросом: сколько дают Бутовых за одного Битова, а также о возможном содержании байтов в обоих вышеназванных субъектах. Выяснив этот насущный вопрос, отважный Бутов заявил, что с точки зрения всеобъемлющего среза премии «Большая книга» эта премия претендует лишь на вершки, на штучный товар в литературе, а корешки, дескать, пусть и растут, там, где им самое место… Идея премии заключается в ее максимальной открытости для простого народа, т. е. обычного собрата-писателя. Ограничений по возрасту и национальной принадлежности не наблюдается, и, кроме того, можно предоставлять рукописи. Если же задуматься о сегодняшнем дне, то можно с уверенностью констатировать, что влияние премий становится все более заметным, поскольку многие книги выпускаются с заголовками «Номинант премии…», «Первый финалист премии…». Книги, сделанные на скорую руку, по шаблону, до шорт-листа не добираются, а интересные новые авторы вполне могут рассчитывать на удачу. Так что шорт-лист дает практически полное представление о качестве сегодняшней литературы.

Разговорившись о премии «Поэт», Сергей Чупринин сказал, что у премии есть назначение — дать денег хорошему человеку, и это неплохо. Жаль только, что если раньше, в советскую эпоху и 90-е годы XX века, литературное пространство клубилось и сгущалось вокруг «толстых» литературных журналов, то сейчас журналы эту функцию утрачивают, поскольку молодые литераторы начинают «клубиться» около литературных премий.

Что ж, процесс естественный и закономерный, потому как всем хочется славы и денег, не так ли?

Вспоминая свою юность, Чупринин рассказал о встрече с одним из писателей в Переделкине. Мэтр отечественной литературы, грустно глядя на Сергея Ивановича, сказал: «Я не понимаю, почему вы идете в писатели? Вам же ничего это не дает! Вот когда я написал книгу и она получила Сталинскую премию второй степени, то через неделю после этого у меня была большая квартира на улице Горького, дача в Переделкино и жена, балерина Большого театра. А вы?»

После паузы, переждав взрыв здорового, но завистливого смеха окружающих, Чупринин весьма серьезно заявил, что поэзия сейчас у нас на подъеме, но она не продается. В смысле, что не покупает никто (она бы продалась, коли б кто предложил).

Именно поэтому и возникла идея премии «Поэт». Чтобы помочь современным поэтам. Премию эту может получить только очень известный поэт, имеющий заслуги перед литературой, а некто из Пензенской области может на такой куш даже не рассчитывать. Конечно, ведь 50 тысяч долларов на дороге не валяются.

Возвратившись к теме молодых писателей, Ирина Барметова спросила коллег: не порочно ли изначально искушать молодых премиями? Надо их приглашать в Москву, устраивать семинары с известными писателями и хорош… (в смысле, хорошего помаленьку).

Коллеги однозначно решить вопрос не смогли, наверное, потому, что премии молодых до 50 тысяч долларов все равно не дотягивают. Чего мелочиться-то. А писатели, коли им суждено, все равно пробьются сквозь искушения, а нет, так воздух чище будет.

Иосиф Райхельгауз, рассказывая о драматургическом конкурсе «Действующие лица», напомнил присутствующим о том, что этот конкурс беспристрастный, хотя бы потому, что несколько лет назад семнадцатилетний Саша Демахин получил премию с пьесой «Бабий дом», которая на данный момент весьма успешно идет в театре. Так что рядом с известными драматургами и писателями, вроде Людмилы Улицкой, стоят и молодые авторы. (Хотя пьесу я смотрела, и она замечательная, но почему-то сразу всплывает в голове классическая фраза: «А был ли мальчик-то?») На вопрос о судьбе победивших пьес Райхельгауз ответил, что одну из пьес он обязательно ставит в своем театре и, как правило, пьеса, победоносно поставленная в Москве, в дальнейшем шествует по провинциям, по городам и весям.

Плавно перейдя к теме детской литературы, обратились к премии «Заветная мечта». Руководитель проекта премии Наталья Михайлюк-Шугаева, которую Ирина Барметова ласково называла Танечкой и Дашенькой, была очень озабочена длиной своих ресниц, а также похлопыванием ими по щекам и при том не забывала заискивающе улыбаться залу и сидящей рядом Барметовой. Танюша-Наталья заявила, что премия «Заветная мечта» не ставит своей задачей наградить писателя, а стремится, в первую очередь, найти хороших авторов и издать их книги стотысячными тиражами.

Что ж, задача похвальная, не правда ли? Тем более что честная и открытая премия однажды уже не присудила первую премию за отсутствием искомого кандидата. К тому же в жюри премии участвуют три ребенка, школьники, которые тоже голосуют за произведения или против, и без этих членов жюри голосование не производится. Остается гадать: как бедные дети ухитрились за два прошедших сезона прочитать более 800 рукописей различных детских книг… Ужас охватывает при мысли о возможной судьбе этих несчастных… Интересно, дают ли им за вредность молоко и работают ли с ними профессиональные психологи? Рукописи-то разные бывают опять же…

Финалом круглого стола стало оптимистичное заявление Натальи Михайлюк-Шугаевой о том, что нынешний сезон «Заветной мечты» будет отличаться от прошедших несколькими нововведениями, в том числе и тем, что премия теперь станет своеобразной рулеткой. Внимание! Джек-пот! Вы выиграли миллион (рублей конечно)! Желающим узнать подробнее о литературном казино было заявлено, что 12 сентября открывается третий литературный сезон «Заветной мечты». Журналистов и гостей просят аккредитоваться и быть на пресс-ланче. (О, богатый русский язык! Выражение «пресс-ланч» вызывает у меня такие странные ассоциации, что начинаешь думать: «А может не надо туда?» Я плохо себе представляю и пресс и ланч одновременно.)

После окончания выступления Натальи Михайлюк-Шугаевой Ирина Барметова ласково поинтересовалась, есть ли у прессы вопросы. Пресса промолчала и после разрешения моментально смылась.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.