1962. ЭРА СИНТЕТИКИ

1962. ЭРА СИНТЕТИКИ

Ждали лето. С наступлением сезона пермяки семьями отправлялись отдыхать на юг. Такси, самолет и море в 1962 году были доступны и слесарю, и учительнице. Такси – первая модель «Волги», опоясанная шашечками. Самолет – реактивный лайнер Ту-104, в нем никого не тошнило, не то что в Ил-14. Море – Черное: Кавказское побережье, Крым. Все – к морю.

Там, конечно, давка. Теснота, духота, горячая манная каша, детские капризы, шлепки, дикие очереди всюду. Зато – море. Волны! Георг Отс:

Самое синее в мире –

Черное море моё!

Через месяц возвращаешься домой загорелый, глядишь в окошко такси – города не узнать, кругом новостройки: где был забор, там дом заселяют, где ломали «частника», там уже котлован. Мама, папа, а вон новый асфальт! Можно мне на велосипеде? У меня уже был велосипед.

Велосипед назывался – «Школьник». Я сходил по нему с ума. Велосипеды тогда выпускали нормальные и «дамские»: без рамы, ущербные (для девочек). Бестолковые родители купили мне «дамский», и мне приходилось кулаками, палками, плевками и камнями добиваться уважения сверстников. Забавно, но подлый народец, дразнивший меня непонятными словами, под палкой удивительно быстро проникся и полюбил мой велосипед. Мы стали верными друзьями и иногда даже менялись великами.

Велосипеды мы часто оставляли в подъезде на ночь. Воров не было. Воры и грабители были в кино, у нас были пьяницы и хулиганы. Пьяницы – небритые смешные мужики, мы встречали и провожали их, как клоунов, мы помирали от них со смеху. Хулиганы – старшие парни, которые в темное время суток бродили компаниями, курили и, предположительно, могли обидеть ребенка. Поэтому ребенку в это волнующее время надлежало спать.

Слово «гулять» мы понимали по-своему: гулять, значит – бегать. Позвали домой ужинать – «Меня загнали». Между едами самый смак – пулей слетать домой и пулей вылететь обратно с куском черного хлеба с маслом и сахаром. «Сорок семь – делим всем!» – орет пацанва. «Сорок один – ем один!» – отбивается обладатель бутерброда, но скоро сдается ради еще одного удовольствия – дать откусить каждому из своих рук. Подвижные игры тех лет: чур-не-моя (горелки), сопки (царь горы), штандар, уголки, белочки-собачки, лапта, городки, нагонялы, вышибалы, ножички (не очень подвижная игра), цепи-кованые, казаки-разбойники, 12 палочек, 12 записок, войнушка, чехарда, футбол. Велосипед! В то время была манера разбивать клумбы посреди дороги – приходилось объезжать. Клумбы огораживали кирпичами, под кирпичами жили симпатичные жуки.

Осенью – первый раз в первый класс. В классе – массивные деревянные парты с откидными крышками (которыми так весело хлопать). Чернильницы-непроливашки – чернила действительно не проливают (пока не потрясешь как следует). Кляксы. Промокашки. Ручки со стальными перьями, перочистки мы делали сами на уроке труда из тряпочек. На уроке чистописания трудились до потери пульса над «жирными» линиями и «волосяными». Авторучки нам разрешили в третьем. Они были с закрытым и с открытым пером, с пипеткой и со штоком, бороться на переменах с авторучкой в кармане было чревато чернилопролитием и поркой.

Один старшеклассник за школой показывал чудо – самодельный радиоприемник в мыльнице! При этом он страшно переживал за свою безопасность, из чего я заключил, что радио священно, и что не гоже кому попало запихивать его в мыльницу. И еще мне ужасно захотелось – когда я вырасту – сделать то же: запихнуть. Год жизни – в сто строк текста, например.

Началась эра синтетики. Новый стиль жизни. Он был толково синтезирован в соответствующих кабинетах и успешно введен в массовое сознание. Лозунг «Химию – в жизнь!» сработал на сто процентов: в нашу жизнь вломился полиэтилен, оргстекло, пластик – новые материалы, новый футур-дизайн. Нейлон просто взорвал советскую эстетику и задел саму нравственность. В моду вошли нейлоновые блузки фривольной прозрачности, «газовые» шарфики, легкомысленные шубки из искусственного меха, капроновые чулки, «черевички» на кожимите. Повеяло пижонством.