Последнее слово в деле Эдалджи

Последнее слово в деле Эдалджи

«Дэйли телеграф»

26 января 1907 г.

Милостивый государь!

Трудно сейчас назвать вопрос, с которым мне не пришлось бы столкнуться при написании основной статьи и в ходе последовавшей затем переписки. Я утверждаю, что каждый из этих вопросов был рассмотрен со всей возможной объективностью, и беспристрастный наблюдатель не найдёт ни малейших причин усомниться в правомочности общественного вмешательства в обстоятельства рассматриваемого дела.

Суть его оказалась несколько смазана многообразием мнений, предположений и ложных заявлений. Позвольте мне в последний раз напомнить основные положения защиты, в совокупности своей восстанавливающие всю картину происшедшего:

1. Предположение о том, что столь варварское преступление мог бы совершить мистер Эдалджи — человек добродетельный, высокообразованный и застенчивый — выглядит крайне неправдоподобно.

2. Имеются доказательства того факта, что вокруг семейства Эдалджи в течение последних 15 лет плелась сеть заговора.

3. Мистер Эдалджи подробно объяснил, чем занимался в тот вечер до 9.30; лишь на период в 50 минут — с 8.35 до 9.25 — у него отсутствует алиби. Но за это время он не мог проделать сначала милю по дороге, затем полмили по пересечённой местности, поймать пони и искалечить его. Ветеринарный хирург установил, что рана животному была нанесена ранним утром.

4. Эдалджи не мог сделать это после половины десятого вечера. Отец, с которым они спят в одной комнате, мать, сестра и горничная — все утверждают, что он не выходил из дома. Существует вероятность того, что за домом наблюдали снаружи и что более двадцати наблюдателей были рассеяны по округе. В ту ночь шёл ливень, и его одежда промокла бы до основания.

5. Все доводы обвинения основываются на данных полиции, которые внушают серьёзные сомнения и опровергаются всеми сколько-нибудь заслуживающими доверия свидетелями.

6. Эксперт по почерку однажды уже ошибся — в деле Бека.

7. Мистер Эдалджи физически не мог совершить преступления из-за плохого зрения.

Таковы основные положения, мною уже подробно рассматривавшиеся. Позицию защиты укрепляет непрекращающийся поток возмущённых писем и откликов на арест мистера Эдалджи, факт которого представляется тем более вопиющим, если учесть потворство полиции сбежавшему Грину, уже признававшемуся в совершении подобного преступления. Такова суть представляемого здесь мною заявления об имевшем место нарушении законности. Убеждён, что оно имеет под собой основания и не было опровергнуто последовавшими затем расследованиями и спорами.

В отношении пункта 7) должен сказать, что ни в коем случае не хотел бы придать этому чисто профессиональному медицинскому аргументу излишнюю значимость в сравнении с остальными высказанными мною суждениями. Может быть, имея определённые представления об офтальмологии и побывав на месте преступления, я придал слишком большое значение именно этой стороне дела, забыв, что читатель вряд ли сможет оценить всю непреодолимость упоминавшихся препятствий, если не познал тех же трудностей на собственном опыте. Предположение о том, что человек, который носит очки в 8 диоптрий, смог бы ночью в течение короткого срока совершить то, чего я, человек не жалующийся на зрение, не сумел бы проделать с той же быстротой днём, я счёл совершенно абсурдным. Наверное, стоило пойти дальше, доказав, что вообще ни один нормальный человек на такое не способен. Так или иначе, я остановился на утверждении, что а fortiori[24] такое не под силу близорукому человеку. Многие авторы писем, однако, сочтя, очевидно, что человек с нормальным зрением мог бы произвести все эти действия, принялись сравнивать возможности обычного и близорукого глаза, рассуждая, помимо всего прочего, ещё и о том, как недостаток зрения можно компенсировать искусством пробираться на ощупь. Сегодня я намерен отправить в министерство внутренних дел письмо с изложением собственных выводов. Они состоят в том, что факт совершения подобного преступления близоруким человеком либо «совершенно невозможен», либо «весьма маловероятен». В этом меня поддержали как сэр Андерсон Критчетт, так и мистер Неттлшип.

Я считаю, что сделал всё возможное, дабы — пользуясь историей дела, предоставленной мне мистером Йелвертоном, — ознакомить с его обстоятельствами правоохранительные органы и британскую общественность. Думаю, прежде чем предпринять со своей стороны какие-то новые шаги, я должен узнать официальное мнение властей на этот счёт.

Артур Конан-Дойль

С уважением «Гранд-отель», 25 января