О лорде Уолсли

«Таймс»

3 апреля 1913 г.

Милостивый государь!

У меня сохранилось несколько ярких воспоминаний как о беседах с лордом Уолсли, так и в целом о его личности; думаю, они могут заинтересовать автора его будущей биографии. Этот человек обладал не только мужеством и энергией (качествами, необходимыми для любого истинного воина), но также широтой взглядов и остротой мысли, которые легко обеспечили бы ему успех в любом деле. В его характере было что-то от странствующего рыцаря; он обожал рискованные предприятия, а когда речь заходила о войне и сопряжённых с нею опасностях, приходил в такое возбуждение, что начинал дрожать от внутреннего напряжения. В нём совершенно не было ничего мелочного, низкого, и я не раз слышал, как он восторгался военачальниками, не принадлежавшими его кругу, их триумфам радуясь, как своим собственным.

Помню, как я сидел рядом с ним за столом на небольшом званом ужине. Шёл 1898 год; то было время манёвров на Солсберийской равнине, и в Англию только что поступили известия о битве при Омдурмане. Поскольку успехом своим Китченер, в сущности, был обязан делу, которое начал, не сумев завершить (не по своей вине), лорд Уолсли, некоторая сдержанность в выражении чувств была бы с его стороны простительна и по-человечески понятна. Но мне никогда не забыть, как он с искренним мальчишеским жаром вскочил на ноги и выпил первый бокал вина (за которым вряд ли последовал ещё один — он ведь во всём отличался чрезвычайной воздержанностью), провозгласив тост в честь человека, одержавшего победу в важнейшем сражении, открывшем перед нами путь к Хартуму.

Вспоминаю и некоторые его высказывания, которые также могут представлять интерес. Когда я спросил лорда Уолсли, почувствовал ли он страх, впервые в жизни оказавшись под обстрелом, то услышал в ответ: «Человеческий разум устроен так, что в каждый определённый момент времени занимает себя лишь одной задачей. Когда молодой офицер озабочен сохранностью вверенных ему жизней и вопросом о том, как наилучшим образом распорядиться своими людьми, думать при этом о себе он просто не может». Когда разговор зашёл о том, какое будущее ждёт в нашей стране религию, он заметил: «Этот вопрос определённо и навсегда был решён 300 лет назад. История не знает такого случая, когда нация решилась бы на пересмотр выбора предков». Из крымской кампании он вынес высочайшее уважение к русскому солдату, имея в виду не только боевые, но и человеческие его качества. Лорд Уолсли утверждал, что человечность — характерная черта русской армии и что русские подчас симпатизируют противнику более, нежели союзникам.

Обладая острым чувством юмора, он в каждой истории умел выявить её самую суть. Никогда не забуду рассказ лорда Уолсли о том, как он взял с собой в Египет офицера, снискавшего себе своими чудачествами скандальную славу, потребовав с того клятвенное обещание сдерживать странную игривость своего нрава и не предпринимать ничего из ряда вон выходящего. Первым же утром в Исмаилии генерала разбудил шум за стенами штаба. Выглянув, он увидел, что упомянутый офицер пытается въехать к нему в дверь на запряжённой паре — верблюде и ишаке.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Клуб «Атенеум», 1 апреля