Религиозная вера

Религиозная вера

(См. главы 1 и 2, а также несколько разделов в главе 12.)

Я не уступлю христианину в самозабвении, с каким я пою «Веди нас, добрый свет» и несколько других таких же вдохновенных гимнов¹.

* * *

Я могу описать свои чувства к индуизму не более внятно, чем свои чувства в отношении жены. Она дорога мне, как никакая другая женщина в мире, но это не значит, что у нее нет недостатков. Смею утверждать, что у нее их больше, чем я вижу. Но я чувствую свою неразрывную связь с нею. То же самое испытываю я и к индуизму со всеми его изъянами и ограниченностью².

* * *

Я люблю индуизм больше собственной жизни³.

* * *

Должен со всем смирением сказать вам, что индуизм, каким я его знаю, полностью удовлетворяет мою душу, наполняет благодатью все мое бытие, и в Бхагавадгите и Упанишадах я нахожу утешение, которого не могу найти даже в Нагорной проповеди. Это не значит, что я не ценю представленный в ней идеал, это не значит, что драгоценное учение, изложенное в Нагорной проповеди, не оставило глубокого отпечатка в моей душе, но я должен честно сказать, что когда меня одолевают сомнения, когда горизонт затягивают мрачные тучи, затмевающие солнце, я обращаюсь к Бхагавадгите и нахожу успокаивающий меня стих. Я сразу начинаю улыбаться, забыв о печалях. Моя жизнь была полна внешних трагедий, и если они не оставили в моей душе видимых и неизгладимых отпечатков, то этому я целиком и полностью обязан Бхагавадгите4.

* * *

Я читал Книгу Бытия и следующие за ней главы, и такое занятие неизменно погружало меня в сон. Но только ради того, чтобы иметь право сказать, что я это читал, я с трудом одолел Библию – хотя и без интереса и понимания. Книга Чисел мне просто не понравилась. Однако Новый Завет произвел на меня совершенно иное впечатление, особенно Нагорная проповедь, которая сразу тронула мое сердце. Я могу сравнить ее с Бхагавадгитой… Мой юный ум пытался объединить учение Гиты и суть Нагорной проповеди⁵.

* * *

По воскресеньям я посещал веслианскую церковь… Она произвела на меня неблагоприятное впечатление. Проповеди никого не вдохновляли. Прихожане не показались мне особенно религиозными. Я не назвал бы их благочестивыми душами; скорее, это были миряне, пришедшие в церковь отдохнуть и подчиняясь принятому обычаю⁶.

* * *

Во время моего первого пребывания в Южной Африке именно христианское влияние позволило мне сохранить живое религиозное чувство⁷.

* * *

Если бы я познакомился с одной только Нагорной проповедью и сам ее истолковал, то без колебаний сказал бы: «Да, я христианин». Но я понимаю, что если бы сказал такое сейчас, то был бы неверно понят… К тому же в христианстве многое есть прямое отрицание Нагорной проповеди⁸.

* * *

Веря в наследственность и родившись в индуистской семье, я остался индуистом. Я бы отверг индуизм, если бы нашел его несовместимым с моим нравственным чувством и духовным ростом. Но по зрелом размышлении я обнаружил, что это самая терпимая из всех известных мне религий, так как предоставляет исповедующему ее полную свободу для самовыражения. Не будучи исключительной религией, индуизм позволяет своим последователям не только уважать чужую веру, но также восхищаться всем хорошим, что есть в других религиях и перенимать это⁹.

* * *

Сегодня Гита не только моя Библия и мой Коран, она нечто большее; она – моя мать. Я давно потерял свою земную мать, подарившую мне жизнь; но эта вечная мать целиком заменила мне ее. Эта мать ни разу мне не изменяла и ни разу меня не покидала. Когда мне трудно, когда я растерян и не знаю, что мне делать, я припадаю к ее груди¹⁰.

* * *

Мой патриотизм подчинен религии¹¹.

* * *

Нагорная проповедь тронула мое сердце. Меня привели в безмерное восхищение стихи: «А Я говорю вам, не противьтесь злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет… взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду». Такое самоотречение есть высшая форма религии, нашедшая отзвук в моей душе¹².