40. Миф о национально-патриотическом характере белого движения

Создание отрицательного образа большевиков в постсоветский период сочеталось с формированием мифа, восхваляющего белое движение. Складывался стереотип о белом рыцарском христианском воинстве, боровшемся за восстановление монархии и национальное возрождение освобожденной от большевистского гнета России. Определенная тень упрека при этом колчаковско-деникинском возвеличивании бросалась на народ: он поддержал в конфликте Гражданской войны именно красных.

Действительно, часть офицеров Белой армии исповедовала и в какой-то мере открыто выражала настроения в пользу восстановления монархии. Но этого нельзя сказать о лидерах, которые по своему мировоззрению были скорее либералами, западниками и республиканцами. Неслучайно они теснейшим образом были связаны с правительствами стран Антанты, от которых получали финансовую, материальную и военную помощь. Однако западные правительства вовсе не хотели возрождения монархии в России.

Один из вождей белого движения Л. Г. Корнилов не только поддержал Февральскую революцию, но и лично принял участие в аресте императрицы и детей царя в Царском Селе. После этого военная карьера Корнилова развивалась с головокружительной скоростью: командующий Петроградским военным округом с марта по май, командующий 8-й армией и войсками Юго-Западного фронта с мая по июль и Главнокомандующий всей русской армией с 19 июля по 27 августа. После провала августовского мятежа был арестован и заключен в тюрьму. При содействии генерала Духонина бежал в Новочеркасск, где стал одним из основателей Добровольческой армии. На допросе после ареста заявил, что намеревался создать Совет народной обороны с участием генерала Алексеева, адмирала Колчака и др. В списке будущих министров помимо его близких соратников числился и Плеханов – основоположник российской социал-демократии, первый марксист России. Все это лишний раз доказывает, что Корнилов не был монархистом.

После гибели Корнилова Добровольческую армию возглавил А. И. Деникин, взлет военной карьеры которого после Февраля был не менее стремительным, чем у Корнилова. В апреле-мае 1917 г. Деникин был начальником Штаба главного командования, затем командовал войсками Западного и Юго-Западного фронтов. Активный участник корниловского мятежа, он был уверен в его успехе.

Добровольческая армия под командованием А. И. Деникина репрессивными мерами восстанавливала на захваченных территориях власть помещиков и буржуазии. Главным виновником своего поражения Деникин считал народ, который изменил вере и отечеству. А уже находясь в эмиграции, он обвинил русский народ в недостатке патриотизма. Вместе с тем незадолго до своей смерти Деникин обратился к президенту США Трумэну с меморандумом по «русскому вопросу». В нем он настойчиво предлагал создать антибольшевистскую коалицию для свержения большевизма и не только допускал, но и считал необходимой оккупацию России союзниками. Деникин никогда не связывал возрождение страны с восстановлением монархии.

Что же касается А. В. Колчака, то он являлся откровенным ставленником Запада. В августе 1917 г. Временное правительство направило его в Великобританию и США для ведения переговоров с членами правительств этих стран. Колчак был принят президентом В. Вильсоном и имел с ним беседу. В марте 1918 г. начальник британской военной разведки телеграммой предписал Колчаку «секретное присутствие» в Маньчжурии – на китайско-российской границе. Здесь он получил инструкцию, в соответствии с которой прибыл в Омск, где был провозглашен Верховным правителем России. Деникин не заставил себя ждать с признанием верховенства Колчака, при котором постоянно находились британский генерал Нокс и французский генерал Жанен. Так что «спаситель России» находился под неослабным контролем.

Корнилова, Деникина и Колчака объединило то, что они являлись «героями» Февраля. И неслучайно Николай II, узнав, что все командующие фронтами и другие высокопоставленные генералы высказались за его отречение от престола, записал в своем дневнике: «Кругом измена, и трусость, и обман». Учитывая все это, можно сделать вывод, что вожди белого движения, изменив Николаю II, который олицетворял собой российскую государственность, тем самым изменили идее монархии.

Парадокс белого движения заключался в том, что оно не было достаточно белым, то есть монархическим. Оно было не более чем реакцией Февраля на Октябрь. Никто из белогвардейских главковерхов не предполагал проводить реставрацию самодержавного режима. Выступая под лозунгом «единой и неделимой России», руководители белых правительств на практике вели с Антантой торг о российских территориях в обмен на военную помощь. А планы союзников по разделу и колонизации России были гораздо глобальнее, чем требования немцев на Брестских переговорах. От Антанты исходила более серьезная угроза для российской государственности, нежели от Германии. Для белых главковерхов не являлось секретом англо-французское соглашение от 23 декабря 1917 г. (подтвержденное соглашением от 13 ноября 1918 г.) о разделе зон влияния в России: Великобритании должны были отойти Северный Кавказ, Дон, Закавказье и Средняя Азия; Франции – Украина, Крым, Бессарабия; США и Японии – Сибирь и Дальний Восток. Японское правительство не скрывало своих замыслов по отторжению от России Дальнего Востока, что не стало препятствием сотрудничеству с ним А. В. Колчака и Г. М. Семенова. А. И. Деникин, будучи унитаристом, тем не менее в феврале 1920 г. признал суверенитет закавказских национальных республик. Н. Н. Юденич не только признавал независимость прибалтийских государств, но и организовывал совместно с эстонским правительством военные операции против большевиков. П. Н. Врангель был вынужден отказаться и от унитаристской риторики, признав право наций на «свободное волеизъявление»[110].

Сформированные главковерхами белые правительства представляли собой не что иное, как перетасовку старой колоды кадетско-эсеровско-меньшевистской коалиции. Омское правительство А. В. Колчака возглавлял кадет П. В. Вологодский, а после реорганизации в Иркутске кадет В. Н. Пепеляев; «деловое учреждение», ведавшее «общегосударственными» вопросами у А. И. Деникина, – министр финансов Южнорусского правительства кадет М. В. Бернацкий; Петроградское правительство Н. Н. Юденича – кадет А. Н. Быков. В возглавляемом А. В. Кривошеиным врангелевском Правительстве Юга России пост начальника Управления иностранными сношениями принадлежал одному из патриархов российской антимонархический оппозиции П. Б. Струве[111].

«Сформировано Южнорусское правительство, – писал в своем дневнике один из ближайших сподвижников А. И. Деникина генерал-лейтенант А. П. Богаевский, – вместе дружно работают социалист П. М. Агеев (министр земледелия) и кадет В. Ф. Зеелер (министр внутренних дел). Я очень рад, что мой совет А. И. Деникину и Мельникову (новый глава правительства) назначить Агеева министром сделал свое дело… Итак, Глава есть. Правительство – тоже. Дело стало за Парламентом, как полагается во всех благовоспитанных демократических государствах»[112].

Как и во Временном правительстве, значительное число министров белогвардейских режимов набиралось по масонским каналам[113]. Показательно, что предававший анафемам большевиков патриарх Тихон вместе с тем отказался дать благословление представителям Добровольческой армии. По-видимому, святитель не имел оснований считать белое дело православным походом за реставрацию монархии.

«Все без исключения Вожди, и Старшие и Младшие, – писал о руководстве белым движением командующий Донской армией генерал С. В. Денисов, – приказывали подчиненным… содействовать Новому укладу жизни и отнюдь никогда не призывали к защите Старого строя и не шли против общего течения… На знаменах Белой Идеи было начертано: к Учредительному Собранию, т. е. то же самое, что значилось и на знаменах Февральской революции… Вожди и военачальники не шли против Февральской революции и никогда и никому из своих подчиненных не приказывали идти таковым путем»[114].

Даже представитель царского дома великий князь Александр Михайлович Романов считал, что именно большевики, а не белое движение сумели сформулировать в ходе Гражданской войны национально ориентированную программу развития. «Положение вождей Белого движения, – писал он, – стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали… к священной борьбе против Советов, с другой стороны – на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи»[115].