Жанна не допустила бы этого срама

Коммуникацию переоценивают, и сильно. Час за городом с книжкой и собакой продуктивнее месяца трескотни, – это сказала она. Самая коммуникабельная девчонка по эту сторону Цельсия, сразу после суматошного турне, включавшего двенадцать городов.

Моя Жанна…

Мы летели в Киев, она раздала автографы, сфотографировалась со всеми, отлучилась в деликатную комнату. И я, пакостник и шпион, подсмотрел в записной книжке вот это (помню точно, потому что по ее возвращении открылся, схлопотал подзатыльник, и мы эти записи обсуждали): «Интересны мужчины с будущим, но интереснее женщины с прошлым», «Гении и хороший вкус не всегда ходят об руку», «Очень не хватает людей, излучающих магнетизм».

Понятно, чем ее покорил Шепелев и почему ее любимцем числилось расхристанное чудо по имени Jamiroquai (британская группа. – Ред.): у обоих, что ни говори, порядок с магнетизмом полный.

Я живу так долго, что готов голову прозакладывать: по части магнетизма сама Жанна не знала равных.

В ее Вселенной полюса добра и зла были разведены с почти догматической показательностью. Что было бы, если бы Жанна наблюдала то, что сейчас происходит вокруг – ее сына и окаянных денег, – да под хоругвью ее имени?

А ничего бы не было, Жанна не допустила бы этого срама.

Но срам есть, вот вам означенные полюса и вот она, обозначенная догматичность: оцепеневший в позе Шепелев, все время требующий извинений (я все жду, что он потребует извинений за то, что Владимир Борисович и Ольга Владимировна народили Жанну), и медленно, но верно сходящие с ума от несусветного горя родители, спасти которых может только внук Платон.

Ни одной из сторон не пришлось бы переживать душевный Армагеддон (правда, как переживает апокалипсис лощеный ведущий на поверку, я не знаю, люди разные, да, но слишком он литературный, что ли…), когда б сразу после похорон сели б за один стол с Платоном во главе.

Актриса Мария Аронова открыла мне: «Я "крыса" и умираю, когда в моей норе конфликты».

Вот Жанна была точно такой, знавшей, что любой конфликт, по ее любимому Камю, есть одиссея проигрыша, уравнение жестокости, ведомой каждому: когда слова «это еще не конец света» звучат как приговор.

Еще какой конец – когда ищут испарившиеся деньги и повод не жать друг дружке длани. И все мутируют в аспидов, забывших про Платона, мама которого, моя Жанна, точно вырастила бы из него «мужчину с будущим, мужчину, излучающего магнетизм».

…Ни черта не лечит это чертово время, вы обманули меня.