Без прощальной записки

Я, как и вы (я очень на это надеюсь, потому что меня настораживают люди, на ТАКОЕ не реагирующие), с трудом переношу истории про самоубийство.

Я сильный, выносливый, часто подозрительно счастливый, а эти истории старят меня, пригибают к земле, нарушают дыхание. Эти истории про людей с другого полюса, однажды обнаруживших, что они одни на этом полюсе, даже из строя выходить не надо, надо выйти из жизни, может, ТАМ светло? Мне жаль до глухого и громкого отчаяния этих людей, приученных, нет, принужденных обстоятельствами смотреть вперед с апокалиптическим возмущением и однажды решающих покончись разом и с обстоятельствами, и с возмущением.

В украинской прессе написали, что у повесившихся молодоженов Кирилла Торохтия и Алины Белобрыкиной случился один на двоих личностный кризис. Как по мне, это звучит слишком мелодраматично, чтобы утешить. Ему был 22, ей 24.

Психотерапевты, комментируя эти истории, полные слез, умело микшируют драму и пафос безудержным самовыпячиванием. Между тем, в этой печальной истории что ни деталь, то нож в сердце. Самоубийцы взяли кредит в банке, купили конфеты и веревки и поехали в лес. Потом напишут, что по части самоедства они не знали себе равных, что оба часто говорили, что никому, кроме друг друга, не нужны, жизнь бессмысленна, не хватает на нее душевных сил.

Оба учились в Харьковском политехническом, оба были отличниками, перфекционистами, про рефлексию я написал, у рефлексирующих большие проблемы с коммуникабельностью. Но если парень с младых ногтей был таким, то его юная супруга стала такой, как он, после института, когда неудачи да нелады измочалили. На кафедре физики металлов равных Алине не было по бойкости, о ней не все, но вспоминают как о девочке образцовой жизнерадостности. Каждый день проживала – как песню пропевала.

Проблемы начались, когда родители (все!) выказали категорическое неприятие их отношений. Кирилл взбунтовался, родители на возмущение возмущенно же ответили прекращением денежного вспоможения, это и называется КАТАСТРОФИЧЕСКОЙ нехваткой денег. Алина получила диплом, которого вдохновенно добивалась, но работу не нашла, глаза тускнели, она замкнулась.

Но настоящая депрессия ждала впереди. Они поехали к ее бабушке, в другой город, но и там – ничего. Кирилл подрабатывал, бабушка стала ворчать все громче, дело кончилось ссорой. Они поехали в Крым пытать счастья, но и там…

Мне физически тяжело это писать, потому что эта история не про суицид, нет, про него, конечно, тоже, но во вторую очередь. Это про недолюбленность, про недосказанность, про безлюдье, и этих историй все больше, и когда я пишу, в Москве пасмурно, и почему мне начинает казаться, что небо не прояснится уже никогда?

…Они пошли в лес, погуляли, их видели, они показались людям отстраненными, что ли, шли и шли, держась за руки. А потом их нашли грибники. Два рюкзака, тетрадка с бесстрастным перечнем, кому из близких какие вещи отдать, в списке четыре пункта. Четвертый пункт таков: «Все игрушки мы передаем церкви». Ребята мечтали о детях и при малейшей возможности покупали плюшевых мишек и зайчиков.

Чуть не забыл написать про кредит. Алина и Кирилл взяли в кредит сто долларов.