Евреи — культурные «мутанты»

Наивно видеть некую предопределенность и в появлении новых биологически видов, и новых культур. Природа творит не «зачем» и не «для чего», а «почему». Современная наука видит в появлении вида некую мутацию. Мутации появляются все время; чем сложнее вид, тем он активнее мутирует — то есть тем разнообразнее представители этого вида, тем больше они отличаются от стандарта.

Пока условия внешней среды неизменны — мутации нейтральны. Не очень важно, есть они или нет. Но изменяются условия жизни — и новые мутации оказываются выигрышными. Именно поэтому для вида выигрышно быть сложным и разнообразным — при изменении условий он приспосабливается, изменяется, выбрасывает облачка новых форм… которые могут превратиться в новые виды.

Так же точно и с культурами. Чем сложнее культура, тем она разнообразнее, многообразнее внутри. И тем легче она изменяется, приспосабливается, порождает новые культуры.

Евреи возникли, как мутация, даже как серия мутаций. «Мутантами» были «хабиру», выпавшие из традиционного родо-племенного уклада.

Часть этих хабиру стали «перешедшими реку». Другие не переходили — а они перешли. Совершили нестандартный поступок, отличающий их от других.

Следующая культурная «мутация» произошла во время Вавилонского плена.

И в дальнейшем евреи — некоторая их часть — совершали серию культурных мутаций. Эллинизированные евреи мутировали — а хасмонеи отказались мутировать.

Часть евреев вела крестьянское хозяйство в привычной экологической среде, на побережье Средиземного моря, а часть проникала в холодные для них Британию и Германию.

Одни шарахались от светского образования, как черт от ладана, другие мечтали о нем.

Мутации повторялись много раз, и каждая мутация оказывалась все совершеннее и совершеннее.

Для традиционной еврейской культуры очень тягостно осознавать, что евреи крайне разнообразны. Вечно евреев пытаются свести к некому единому знаменателю: чтобы были религиозными — причем именно так, как это хочется деятелям данной еврейской организации. Чтобы «правильно» выполняли обряды. Чтобы почитали, полагали и считали то, что им хотят предписать именно эти вот деятели.

Но любая из международных сионистских или религиозных организаций — это только фрагмент неискоренимого еврейского многообразия. И это внутреннее разнообразие — чуть ли не самая замечательная из черт народов этой удивительной цивилизации.

Когда в обществе соединяются фарисеи и ессеи, сикарии и «благонамеренные», евреи-космополиты и евреи — патриоты своих отечеств, евреи — религиозные фанатики и евреи-атеисты, хасиды и митнагдим, бароны Гинцбурги и местечковые шлемазлы, «немцы Моисеева закона» и выкресты, собрачники русских и патологические расисты — это сообщает цивилизации просто неправдоподобную устойчивость. Как бы ни изменялись внешние условия — но хоть какая-то из мутаций да окажется удачной. Кто-то погибнет, а кто-то и обязательно выживет.