Могучий зов Европы

В Новое время с евреями стало происходить примерно то же самое, что и в античное время: они сами начали меняться. Евреи Британии, Голландии и Франции начали быстро ассимилироваться — прямо как евреи Александрии. Были, конечно, и не вполне нормальные раввины, проклинавшие Баруха Спинозу (а он плевать хотел на их проклятия, потому что голландские ученые принимали его очень хорошо). Но это все же исключение из правила.

Евреи ассимилировались сначала в культурном отношении, как граждане страны. А их дети и внуки обычно принимали христианство.

Если же вера и сохранялась — все равно евреи вели такой же образ жизни, как и люди «титульной нации», говорили на том же языке и мало отличались от «всех остальных».

В Германии же шла острая идейная борьба между разными группами евреев. И конечно же, не обошлось без религиозных партий… Хотя некоторые из них вообще отрицали религию, суть та же.

Часть из них попросту выкрещивалась, как Генрих Гейне или отец Карла Маркса. В 1848 году они писали: «Близится приход Мессии, мы обретем нашу родину; Мессия это свобода, а наша родина Германия!»

Сторонники равноправия и открытости, «маскилим», хотели сохранить свою религию, но ассимилироваться как можно больше. В их среде родилась реформаторская синагога. Маскилим изучали еврейскую религию и культуру с позиций науки XIX века. Так же точно, как изучали свои национальные культуры братья Гримм в Германии или Андерсен в Дании. Маскилим были патриотами своих отечеств и искренне хотели стать полноценными гражданами своих стран.

«Наши сердца отданы родине — Германии. Она может и должна потребовать от нас всего, чего вправе потребовать от своих граждан, и мы с радостью пожертвуем всем ради нее».

Так писал Габриэль Риссер (1806–1863) — адвокат, который из-за иудаистской веры не мог ни вести дела, ни преподавать в своем родном Гамбурге. Он опубликовал больше сотни книг и статей, доказывая необходимость равноправия евреев.

Сильной была и тенденция ни в коем случае не изменяться, а обособиться и замкнуться.

Наконец, многие евреи начали искать радикальные революционные идеи, которые бы изменили общество — так, чтобы в него можно было войти, не изменяя веры. Михаил Агурский предполагает, что участие в революционном движении было своего рода «более приличной ассимиляцией», потому что позволяло войти в русскую общественную среду и притом не требовало крещения. К тому же оно и выглядело более благородно, потому что шла ведь пропаганда и против еврейской буржуазии, а не только против русской.^{86}

Не бесспорная, но очень, очень интересная мысль…